А это я крутанула рукой, вообще нормально? Ну, когда кого-то так любят, что прям разум теряют? Или сказки? Сиу говорили, что вы что ну, если на тебя глянуть, то любой сразу влюбляется будь то человек или нет.
Любовь есть свойство души, наставительно произнес Кархедон в точности тем же тоном, что у нашего пастора, когда он про добродетели начинает рассказывать. Она проистекает из пламени первозданного, которое есть в любом существе.
Ага.
Понятнее не стало, но запомню.
Мы же сами по сути пламя. И малая искра стремится к большому огню, дабы стать частью его.
То есть это все-таки правда?
К сожалению. Такая любовь чужая любовь развращает. Человек-дракон выставил руку, любуясь перстнями. А я подумала, что надо было еще по залу пошариться.
В наших нынешних обстоятельствах золото пригодилось бы.
Когда кто-то живет исключительно ради тебя, когда все его помыслы, все устремления направлены на то, чтобы доставить тебе радость, то поневоле к этому привыкаешь. И проверяешь его. Раз за разом, шаг за шагом. Пытаясь найти границу, за которой эта любовь прекратится.
А границы нет?
Именно, проклятая.
Да ладно, можно подумать, вы тут все благословленные. Значит, они вас любили, а вы начали их испытывать. И получилось то, что получилось.
Именно. Еще учти, что добровольно отданные Сила, душа и кровь это много. Это они продляют жизнь.
А вы не бессмертны?
Даже Великий Дракон был смертен. Мы же существовали дольше малых народов, но все одно не так долго, как желали бы. И поддались великому искушению сохранять не только жизнь, но и молодость и красоту. Взгляни на них!
Он простер руку над троном.
Видишь ты хоть кого-нибудь, кто не был бы красив или молод?
Нет, ответила я очевидное, хотя не сказать чтобы особо приглядывалась.
Последнее дитя появилось на свет более чем за две сотни лет до падения. Кархедон отвернулся.
Давненько.
Мы не видели в том проблемы. Для чего дети тем, кто мнил себя бессмертным?
Ошибочка вышла. Наверное, стоило бы помолчать, но я, честно, не удержалась.
Ошибочка, хмыкнул он. Именно и не в детях дело. И не в нашей самоуверенности. Мы забыли, что за все приходится платить. В том числе и за бессмертие. Мы длили свои жизни чужими. Мы принимали дары крови, смерти и Силы, медленно погружаясь в безумие и сами того не замечая. Ты ведь видела?
Как жгли людей? Они кричали.
Они пели славу нам, задыхаясь от восторга, который сильнее боли.
Ну извини, но мне так не показалось.
Значит, ты видела смерть отступников.
А и такие были?
Стали появляться. Среди нас. Те, кто видел, что происходит, как я понимаю. Они сперва пытались обратиться к разуму и сердцу.
Но не вышло?
Дракон лишь вздохнул.
Они говорили о том, что мы умираем. Пусть и бессмертные, но все одно умираем. Наши города прежде их было много больше, но города стали нам неинтересны. Нам все наскучило, кроме крови и развлечений.
И золота, ввернула я. Извини, но у вас, насколько я видела, какая-то совсем уж нездоровая тяга к золоту.
Оно красивое, пожал плечами Кархедон.
И не поспоришь.
Среди золота легче дышится. Да и просто мы ведь были достойны лучшего.
Но не все, так?
Тот, кто полагал иначе, стал проповедовать новый путь. Он говорил, что и малые народы годны не только в пищу. Он сошел к племенам, которые оставались дикими
А и такие были?
Были, конечно. Мы называли себя владыками мира, но, как понимаю, власть наша простиралась лишь на малую часть его. Он же пересек океан. И именно эти, дикие, ничтожные племена сумели разбудить в нем искру интереса. Он ушел, потом, спустя годы, вернулся мы не слишком-то обращали внимание. Мы были заняты собой. Мы не замечали, что все меньше земель остается под нашей властью, что дальние города, младшие города, замолчали, что исчезли драконы, в них обитавшие, что все вновь переменилось.
Он замолчал, глядя на то, что творилось в зале. Я тоже поглядела. Одним глазком, а потом решила, что ну его! Нет, этакого разврата и в борделе-то не встретишь.
Опасное место эти дворцы.
Нет, ну вот как можно творить то, чего они творят, перед троном?
Я осознал опасность, лишь когда он, мой собственный брат, встал передо мной, требуя запретить все то, что кормило город и нас. Он много говорил. Пылко говорил. О цивилизации. Развитии. Естественном ходе вещей.
Надо полагать, впустую говорил.
О том, что мы ведем себя недопустимо, что мир не готов и дальше терпеть. Что мы эксплуатируем малые народы. Что мы почти истребили некоторые из них.
Но ты не послушал.
Я бы тоже, наверное, не послушала, заявись кто-нибудь и начни читать нотации. Или там потребуй не знаю, чтоб я перестала эксплуатировать, скажем, свиней.
Или индеек.
Я сказал, что он безумен. И что дозволяю ему уйти, но навсегда. А изгнание из города означало смерть. Даже те, кто уходил добровольно, слишком привыкли к Силе, которую он дает. Им приходилось возвращаться.
И он
Бросил мне вызов, просто ответил Кархедон. Был бой. И я одержал победу.
И убил брата?
Нет. Я убил тех, кого он создал. Там, на площади. И я я не даровал им любви. Его же заставил смотреть, чтобы он понял, сколь опасное дело затеял.
Сдается мне, что над методами убеждения ему еще работать и работать. Оно, конечно, действенно, да только в нужную ли сторону?
Я позволил ему уйти. Кархедон поглядел вниз. И не только ему. С ним ушли пятеро. А потом появились подобные тебе.
Глава 6,
в которой строятся планы и обсуждаются сны
Милисента спала, свернувшись калачиком в кресле, к счастью, довольно большом. Она подложила под щеку ладони, во сне хмурилась, кривилась, вздыхала и выглядела при этом совершенно беспомощной, отчего вдруг появилось непреодолимое желание защитить ее.
От всего.
От всех.
Желание не то чтобы странное или неожиданное. Но Чарльз просто стоял и смотрел, удивляясь сам себе. Стоял и
Думаю, шепотом произнес Орвуд, стоит обсудить сложившуюся ситуацию ввиду новых обстоятельств.
И пальто свое на Милли накинул.
И правильно, в доме сыровато, прохладно, этак и заболеть недолго. Но почему-то было до боли обидно, что у Орвуда пальто имеется, а у Чарльза нет.
Согласен. Чарльз заставил себя отвернуться. Здесь?
Почему нет. Некромант прикрыл глаза. Ее все одно тут нет.
В смысле?
Она за гранью.
И
И вмешиваться не стоит. Что бы она ни видела, поверьте, пока она сама с этим не разберется, мы ничего не сможем сделать.
Что это вообще за проворчал Эдди и мрачно взглянул на некроманта. И кажется, не только он.
Сны Тот пожевал губу. Сны субстанция до крайности хрупкая. Я читал работы физиологов, полагающих, что сон есть эхо работы разума. Думаю, в чем-то они правы. И образы, которые предстают перед нами во сне, зачастую есть преображенное сознательным или бессознательным представление о мире тварном.
А можно попроще? Эдди подошел к сестрице и коснулся головы.
Если попроще, то разуму нужен отдых едва ли не больше, чем телу. Он запоминает все когда-либо увиденное или услышанное, а после, во сне, осмысляет. Мы же видим лишь некоторые проявления этого процесса; как полагают некоторые ученые, сугубо физиологического.
Эдди проворчал что-то неразборчивое.
Однако есть и другая точка зрения, о которой вы наверняка слышали. Сны есть то, что увидено душой. Она покидает тело и путешествует у кого-то дальше, у кого-то ближе.
Хороший шаман идет своей дорогой, заметил орк, прислонившийся к стене.
Интересно, что среди людей весьма редко встречаются те, кому подвластны подобные, скажем так, путешествия. Ясновидцы и предсказатели
Мошенники. Эдди почесал кулак. Знавал я одного такого провидца за его голову сотку обещали. Он мне напророчил, что поеду на Восток, стану богатеем и женюсь на благородной. Идиот. Но сотку дали.
Предсказателя стало даже немного жаль.
Да, аферистов много, но есть и те, кому действительно открыто куда больше. Но ведь вам самому это известно, не так ли. Некромант поглядел на Эдди, и тот смутился. В вас много иной крови. А среди орков, насколько я знаю, довольно часто встречаются способные провидцы.