Условленного сигнала пришлось ждать недолго.
Все, он причесывается, отчитался напарник.
Наступило время действовать. Беляев еще до конца не понимал, почему цыганка, вычислив его, не ушла, не скрылась из расставленной ловушки, как это бывает у них в подобных случаях.
Собрав в дипломат нехитрую снедь, оперативники двинулись на задержание. Они разделились. Беляев сказал Авраменко, чтобы он по дуге приблизился к цыганке и перекрыл один из выходов из парка. Сам направился к ней напрямую. Главное, чтобы она теперь не скинула вещдоки.
И вот настала долгожданная встреча. Алексею не надо было представляться, показывать удостоверение, спрашивать документы, оба хорошо были знакомы, и каждый из них знал заранее набор дежурных вопросов и ответов.
Ну что, начальник, как? спросила Люба и показала легкоузнаваемый жест в районе кадыка.
Нормально, отвечал Беляев. Тебе со мной придется пройти, есть разговор.
А-а-а Слушай, дорогой Зачем опять меня берешь Что, мне делать нечего? У меня дома дети плачут, кушать хотят, один совсем больной, я к ним сейчас поеду, запричитала цыганка.
Я тебя долго не задержу, смотря как отвечать на вопросы будешь, гнул свое опер, а сам следил за ее руками и карманами, чтобы она не успела сбросить наживку. Цыганка нехотя подчинилась, и они пешком направились в Отдел. По пути Беляев невзначай завязал разговор, пытаясь выяснить, что у нее в карманах.
Что ж ты, Люба, опять, наверное, не работаешь, гадаешь, полные карманы золота несешь, закинул нехитрую удочку Алексей.
Да что ты, начальник, я уже давно не гадаю! Я не работаю. С детьми некому сидеть, запричитала Матюшева На, смотри, какое у меня золото в карманах! Вот, последние деньги тебе показываю, истерично поднимала накал разговора Люба и, вывернув карманы платья, показала те самые семь синих пятирублевок, номера которых ранее были зафиксированы в протоколе.
Все ясно Да, золота у тебя действительно нет, но на несколько формальных вопросов ответить придется, облегчено выговорил Алексей.
Примерно на половине пути, около строящегося Дома быта, их нагнала молодая цыганка, пытаясь на цыганском языке вступить в диалог с задержанной и принять из ее рук какую-то вещицу. Здесь Алексею пришлось пустить в дело весь властный ресурс и твердо пресечь общение. Он потребовал говорить только на русском и показать ему обе руки. В одной из них он увидел часы-браслет, скорее всего, тоже выманенные Любой у одной из жертв. Жаль, что невозможно уже было установить владелицу часов, а так у Любы в деле появился бы еще один эпизод.
Доставив задержанную вместе с вещдоками в Отдел, Беляев вновь попросил Авраменко найти понятых для составления протокола изъятия ранее переписанных купюр. Матюшева пока еще воспринимала этот процесс как обычную профилактическую процедуру, после которой, погрозив пальцем, ее отпустят на вольные хлеба, и поэтому вела себя спокойно. Но, когда Беляев в присутствии понятых зачитал номера и серии изъятых купюр, Люба сразу изменила тон и стала серьезной. После того как из кабинета все вышли и Беляев с цыганкой остались вдвоем, она поняла, что ее сейчас уведут в камеру, и произнесла слова, которые вошли потом в анналы городского сыска:
Начальник, меня сейчас закроют, а у тебя там осталось немного водки. Налей мне на посошок, а то когда еще доведется
Алексей, до конца еще не веря в блестящее завершение операции и, самое главное, закрепление преступления вещдоками, решил продолжить кураж до конца. Он открыл дипломат, достал бутылку с рюмкой, налил до краев и поднес Матюшевой. Она с размаху опрокинула рюмку и, на минуту застыв, произнесла сакраментальное:
И тут обманул.
Но это было сказано без жестокой озлобленности, скорее, отдавая дань честно выигранной опером партии. Беляеву оставалось только передать готовый материал с задержанной и вещдоками дежурному следователю для дальнейшего бумажного оформления и передачи дела в суд. Суточное дежурство продолжалось