Тут Кучерявый встрепенулся и перебил друга:
Как это может быть в договоре?! Сегодня днем там был только гонорар, никаких домов у моря и Нобелевки! Тем более, что они сначала предложили по литературе и, если не пробьют по литературе, тогда мира, а домик не домик, а квартиру напротив Кремля.
Витек потер лоб.
М-да, надо накатить, он плеснул водки в стаканы. Понимаешь, могло это быть прописано заранее, почему нет. С тобой решили обсудить, но прописано было. Если что, договор переделать не сложно. Он выпил. Кучерявый выпил вслед за ним. Они опять начали ожесточенно жевать котлеты.
Прожевав, Витёк полез в морозилку.
У тебя здесь две пачки пельменей. Ты сколько сегодня купил?
Одну. На две денег бы не хватило. Но откуда там вторая? он посмотрел в холодильник. Витя, говорю ж, я схожу с ума! Это та самая пачка, которую я не обнаружил, проснувшись. Почему и пошел в магазин. Водки вон теперь сколько.
Водка это прекрасно, мягко произнес друг. Водка в данной ситуации к добру!
Но в душе Витёк уже начал переживать за Кучерявого, вспомнив прошлогоднюю историю, приключившуюся с поэтом Хорошим. И он совершенно не понимал, стоит ли продолжать пить или надо остановиться. Что полезнее для организма в данной ситуации Витёк не знал. В итоге, все-таки выпили, доели котлеты. Рухнули спать прямо в одежде, хотя до комнаты и дошли: Кучерявый лег на свою кровать у стенки, а Витя Поляна на продавленный гостевой диван. Рано утром хозяин тихонько прошел на кухню и убедился, что грязная посуда, стаканы, остатки водки и закуски, договор лежат там же, где вчера они их оставили. Он вернулся в комнату и продолжил спать немного спокойнее.
Глава 3. 8 апреля, пятница
Примерно в полдень раздался громкий звонок в дверь. Арнольд и Витёк никак не желали пробуждаться, но звонившие были настойчивы. Тогда друзья, переглянувшись, наконец встали и пошли открывать: оба понимали, что, скорее всего, пришли из издательства Мосэк отвозить Кучерявого в дурку. И в самом деле, за дверью стояла та же компания, однако, выглядела она совсем иначе. Витёк вздохнул: да, друг его явно потек мозгом. Что ж особенного в высоком мужике, облаченном в белую рубашку и черные джинсы, а поверх в длинное серое пальто и намотанный на горло красный шарф. Разные глаза у него? Такие случаи в природе бывают. Второй был на манер нынешней молодежи в узких штанах, кедах на босу ногу, футболке и куртейке, третий тоже в куртейке, спортивных штанах и толстовке. Четвертый, реально, походил на большого, толстого, черного кота. Но мало ли кто на какое животное похож, эка невидаль! «Кот» был весь в черном: короткое пальто, черная джинсовая рубашка и черные джинсы. На ногах короткие черные сапоги. Галина (а это была именно она Витёк даже не сомневался) сверху накинула короткую норковую шубку, под которой ее прекрасную фигуру обтягивало черное платье-миди. На ногах золотистые лубутены.
Здравствуйте, Виктор, здравствуйте, заговорил Фаланд. Слыхали о вас много. Могучий поэт, талантище!
Витёк открыл рот и не сказал ни слова: как они его узнали, откуда?
Ваше фото в сегодняшней «Писательской газете», Фиелло протянул Витьку свежий выпуск. Поздравляем! Такая подборка! Стихотворения аж душу выворачивают.
Странно тихо произнес Кучерявый, но ведь газета вышла в среду, как всегда. И там не публиковалась Витина подборка, точно помню.
Ну не сегодняшняя, оговорился, какие проблемы, Фиелло встряхнул газетой и посмотрел на первую страницу. Нет, конечно, за среду номер. А подборочку вашего друга поставили в последний момент.
Но я видел номер! вскрикнул Кучерявый настойчиво.
Витьку стало неловко за друга: номер тот видел в верстке, бумажный экземпляр подробно не читал, так как расстроился из-за исключения из писательского союза и уехал пить в чебуречную. Вполне мог пропустить поставленную в последний момент подборку Витька. Так в газетах бывает раз, сняли какую-то публикацию, на ее место надо что-то поставить, поставили Витька
Арни, дружище, проводим гостей на кухню, увещевательно произнес он. Проходите, господа. Тут у нас грязновато
Галина не дала Витьку закончить фразу:
Сейчас все приберем, ничего страшного. Она вошла на кухню первой и с неимоверной скоростью, будучи прямо в шубке, прибрала на столе. Теперь на нем лежал лишь договор. Галина скинула последние крошки в раковину и предложила всем заходить.
Итак, Арнольд Христофорович, начал Фаланд, подписывайте договорчик и поехали. На вас уже зарезервировали комнату в санатории, врач проведет осмотр, пропишет для поднятия настроения таблеточки. Глюки ваши полечит. А вы продумывайте концепцию романа. Как продумаете, присылайте мне лично на утверждение.
Старавшийся внимательно следить за разговором Витёк понимал, что сейчас от друга толку мало. Сам он имел весьма своеобразный опыт в плане подписания договоров с издательствами, но некоторые слова из важного лексикона помнил.
Авансец? Полагается ли господину Кучерявому авансец? спросил Витёк.
Нет, покачал грустно головой Фаланд, авансец, как вы выразились, не полагается. Дело в том, что наша редакция и так несет большие расходы: мы же платим за санаторий, а он недешев. Мы, знаете ли, не привыкли экономить на наших авторах нужен писателю уход, будет писателю уход по высшему классу. Там и питание входит. Шведский стол, все включено. То есть, другу вашему тратиться ни на что не придется. Только если газетку купить в киоске или еще какую мелочь. Так он ведь продолжит вести колонку в «Писательской газете» зарплаты вполне хватит на мелкие расходы.
«Резонно», подумал Витёк. Ему даже захотелось махнуться с Кучерявым местами. Тема, конечно, сложная, так и условия богатые!
Все это время Кучерявый сидел в ступоре на своем расшатанном стуле. Он прекрасно помнил, что в портфеле редакции газеты якобы опубликованной подборки Виктора Поляны не было. Надо отметить, он тщательно следил за поэтической частью газеты. Это походило на наблюдение за конкурентами. А с другой стороны, Кучерявый и правда искренне интересовался литературным процессом. Рано утром в среду газета уже лежала на прилавках киосков, то есть, ничего в тот день поменять не могли. Номер верстали днем вторника, самые последние исправления вносились до конца рабочего дня. Из последнего номера точно ничего не убирали, ничего не вставляли.
Братан, чего раскис? Флюшка Мурр толкнул лапой Кучерявого в бок.
«Опять мне мерещится лапа. Неужели Витёк не видит, что у Флюшки лапы?!» мелькнуло в голове у Кучерявого, и тут же он заметил, как лапа на глазах превращается в нормальную человеческую руку.
Водки, Витёк, водочки налей, просипел он.
Перед Витьком встала дилемма: лить или не лить. Он видел, что у друга опять начались глюки, но, наверное, перед поездкой в санаторий и в присутствии издателей не следовало бы напиваться.
Напоследочек, проворковала Галина и подала стакан с водкой Кучерявому. Вам ведь тоже налить? спросила она у Витька, вернув на стол огурцы.
Ну что ж, на посошок! скомандовал Фаланд. И поедем, а то дел сегодня еще много.
Кучерявый выпил до дна, отказался от огурца и, шатаясь, пошел в коридор. Витёк поплелся за своим несчастным другом.
Так, так, так, нырнул вперед Флюшка, вот, что надо взять, так это орудие труда! Пишущую машинку!
Кучерявый повернулся и послушно побрел в комнату. Там он забрал ноутбук с письменного стола, прижал его к груди и вернулся в коридор.
Пакетик бы какой, спохватился Витёк. Сейчас я найду что-нибудь.
Он сбегал в комнату, где, насколько помнил, в шкафу лежали сумки и пакеты с пакетами. Оттуда вывалились на пол авоськи, среди которых была вполне вместительная холщовая сумка с какого-то поэтического фестиваля. В коридоре Витёк оторвал ноутбук от груди друга, разлепил ему пальцы и засунул гаджет в сумку. Потом Витёк сбегал на кухню, откуда забрал договор.