В любую, коротко отвечал Змай.
А в удава можешь?
Могу.
Давай ты превратишься в удава, а я с тобой сражусь!
Нет, Йока Йелен. Маленького удава ты, чего доброго, задушишь. А большой, чего доброго, задушит тебя.
Ну Змай! Это же здорово! Йока снова пригнулся, выходя из-под удара.
Ничего здорового в этом нет. Я серьезно. Змея существо безмозглое. Я не хочу напугать тебя до икоты. Несильный, казалось бы, толчок в грудь опрокинул Йоку на траву, и Змай тут же взгромоздился сверху, одной рукой прижимая Йоку к земле за шею.
Йока молотил его руку кулаками (потому что не дотягивался даже до плеча), пытался пнуть ногой, извивался и хохотал, но высвободиться не мог. Он не сразу увидел Важана, стоявшего на краю спортивной площадки и наблюдавшего за их возней, Змай заметил его первым.
Профессор, ты так на нас смотришь, как будто чем-то удивлен, сказал Змай с усмешкой, но Йоку не выпустил. У Йоки же от хохота слезы выступили на глазах настолько положение казалось ему забавным и неправильным.
Я в первый раз увидел, как Йелен смеется, изрек Важан.
Это странно, профессор, потому как дети должны смеяться. Змай наконец сделал вид, что Йока сам освободился из захвата, но обмануть Йоку было трудно.
Ты поддался мне нарочно! возмущенно закричал тот, все еще смеясь.
Ничего подобного, ответил Змай, поднимаясь. Ты превзойдешь меня в искусстве единоборства очень быстро. Не правда ли, профессор, приятно иметь дело с учеником, который превзойдет учителя?
Еще интересней иметь дело с учеником, который уже превосходит учителя проворчал Важан себе под нос и добавил: Йелен, завтра ты можешь спать хоть до полудня. Потому что следующую ночь тебе придется провести на ногах.
А не выпить ли нам вина, профессор, и не посидеть ли этим чудным майским вечером под звездным небом?
Я распоряжусь, коротко ответил Важан и направился в особняк.
Ох уж эти аристократы, покачал головой Змай. Нет чтобы принести из подвала бутылочку вина и попросту развести костер в яблоневом саду, у ручейка.
Он говорил тихо, но профессор услышал его и оглянулся:
Ничто не мешает тебе тем временем развести костер.
Истинным аристократам и боги служат мальчиками на побегушках. Пошли, Йока Йелен, разведем костер. Когда-нибудь я сочиню сказку о профессоре и в первых строках напишу: этому человеку служили Вечный Бродяга и его Охранитель.
Как ни странно, Важан вернулся один, с бутылкой вина, без бокалов и с узелком, в котором принес куски жареного фазана. Костер к тому времени только-только разгорался, и профессор первым тяжело опустился на траву, разворачивая узелок.
Садись, Йелен. Подозреваю, вина ты не захочешь, но из вежливости предложу.
Пей, Йока Йелен, не ломайся, тут же отозвался Змай. Вино не стоит пить, когда тебя хотят обвести вокруг пальца.
А если я не уверен в том, что меня не хотят обвести вокруг пальца? спросил Йока и посмотрел на Важана.
Молодец, Йелен. Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я стараюсь обманом привлечь тебя на свою сторону. Я умею быть убедительным, но не буду тебя ни в чем убеждать. Мы все ведем себя так, будто все уже решено, будто ты на нашей стороне и действуешь заодно с нами. На самом деле это неверно. Мы ничего не знаем ни о тебе, ни о твоем решении, ни о том, что ты думаешь о нас. Все, чему я тебя учу, пригодится тебе в любом случае, можешь не беспокоиться. Но у тебя было почти десять дней на то, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, и я хочу вернуться к начатому разговору.
На этот раз Йока почему-то не волновался может быть, Важан был прав и чувства пришли в порядок за эти несколько дней? Он спокойно сел возле костра так, чтобы смотреть профессору в лицо, и невозмутимо потянулся к бутылке с вином.
Итак, Йелен, продолжил профессор, когда Йока отхлебнул из бутылки несколько глотков, мы остановились на том, что ты Вечный Бродяга. Ты человек, появления которого мрачуны ждали несколько столетий. Которого несколько столетий ждал Исподний мир. Что ты скажешь мне как мрачуну и Змаю как богу Исподнего мира? Я не требую готового решения. Мне интересно, что ты думаешь об этом.
Если бы об этом спросил Змай, Йока не задумываясь ответил бы «не знаю». Но Важану так ответить было нельзя: неловко как-то, несерьезно И прежде чем что-то сказать, Йока еще раз хлебнул из бутылки чтобы попросту оттянуть время.
Что произойдет, если Откровение Танграуса сбудется? спросил он наконец. Кроме того, что погаснут солнечные камни?
Я бы поставил вопрос по-другому: что произойдет, если Вечный Бродяга прорвет границу миров?
Хорошо, что произойдет, если прорвется граница миров?
Рухнет свод, спокойно ответил профессор. Впрочем, он и без этого рано или поздно рухнет. Но его энергия хлынет не только в Обитаемый мир, но и в Исподний. И чем шире будет прорыв, тем быстрей энергии миров придут в равновесие, тем меньше будет жертв и разрушений.
А почему погаснут солнечные камни и рухнет свод?
Потому что вначале в Исподний мир пойдет энергия чудотворов. И те поля, которые сегодня создаются аккумуляторными подстанциями, станут в одночасье в несколько раз слабей. Исподний мир просто высосет их. Граница миров держит эти поля, как пальцы тетиву натянутого лука. Я достаточно понятно объяснил?
После пятимерных пространств и их измерений вполне, профессор, ответил Йока вызывающе.
Змай, до этого молчавший, расхохотался.
Ты всегда был не в меру дерзок, Йелен, фыркнул Важан, но беззлобно, скорей довольно.
Профессор, давай поставим еще одну точку над «i», предложил Змай.
Поставь, проворчал Важан, посмотрев на него снизу вверх, но так снисходительно, будто и Змай был его учеником.
Йока Йелен, чудотворы предлагают другой выход из ситуации. Они считают, что Вечный Бродяга может сбрасывать в Исподний мир большие энергии, это ослабит давление на свод и оттянет его падение.
На сколько? тут же спросил Йока.
Максимум на время твоей жизни.
А минимум?
А минимума никто не знает, Йелен, вмешался профессор. И завтра ночью я попробую его определить.
Йока хлебнул из бутылки снова и сказал, стараясь выглядеть как можно старше:
Я пока ничего не могу сказать. Я не готов принять на себя такую ответственность.
Тебе надо решить лишь одно: на чьей ты стороне, пожал плечами Важан.
Нет. Мне надо решить совсем другое.
Он прав, профессор. Змай пошевелил хворост в костре. Это мы давно решили за него. А ведь никто на самом деле не знает, какой путь лучше. Во всяком случае, с точки зрения Йоки Йелена. Я выбрал путь, лучший для Исподнего мира, ты для мрачунов, Инда Хладан для чудотворов. А Йока Йелен что должен выбрать?
Но ты же не сомневаешься в своей правоте? спросил у Змая Важан.
Я не сомневаюсь в том, что для Исподнего мира лучшим выходом будет прорыв границы миров. И Йока Йелен, кончай хлебать вино. Ты выпил больше полбутылки, а нас тут трое, между прочим.
* * *
В газетах появились все фотографии с рисунками на валунах, кроме одной той, на которой Инда Хладан держал в руках ребенка. Думская пресс-служба насчитала в общей сложности около восьми базовых версий случившегося, выдвинутых газетчиками, всего же версий было не меньше сорока. История в считанные часы вышла на международный уровень, и если в Славлене об этом писали утренние газеты, то в Натане и Годендроппе дневные, а в Афране и Ламиктандрии вечерние.
Йера на несколько дней стал едва ли не самым известным человеком в Обитаемом мире, пресса осаждала не только здание Думы, но и его личный кабинет, здание суда, где он продолжал служить только номинально, и самое неприятное дом в Светлой Роще. Разогнать журналистов не удавалось даже полиции, они в прямом смысле лезли не только в двери, но и в окна. Йера доверял всей прислуге, кроме, пожалуй, новой няни, но, как ни убеждал себя в обратном, не мог положиться на Ясну. После того как она взглянула на карточку Мирны Гнесенки, ее состояние оставляло желать лучшего, и Сватан даже приглашал к ней своего коллегу из клиники доктора Грачена.