Из другого кармана она вынула половинку гамбургера, который остался со вчерашнего ужина. Он провел ночь в ящике для носков, поэтому его сплющило. «Для Отто это не имеет значения, думала она. Он не привереда». Девочка положила гамбургер в выемку между корнями и подалась назад, вылезая из-под дерева и вытирая ладошки о рубашку.
Привет, Отто! Привет! прокричала она в сторону леса, который начинался сразу за ее домом.
Теперь Пиппа опаздывала окончательно. Мистер Дойл, ее сосед, уже, должно быть, ждал ее.
Съешь что-нибудь. Съешь хотя бы кекс, ворчала миссис Синклер, пока Пиппа с шумом проносилась через кухню.
На кексы времени не осталось. Она пожует птичий корм по дороге в школу. Такое с ней иногда случается. Но покинуть дом, не проверив свои сокровища, она не могла.
Пиппа взбежала по лестнице в спальню и вытащила из-под кровати коробку для рыболовных принадлежностей. Крышка открылась со щелчком, и вот они: все штуковины, которые Отто когда-либо оставлял для нее под деревом. Каждой драгоценности отведена отдельная ячейка. Здесь была россыпь пуговиц, латунных и пластиковых. Здесь были браслет со сломанной застежкой и серебряная подвеска в форме парусника. Здесь были тюбик бальзама для губ и несколько крышек от бутылок. Зажимы для бумаги и гладкие камушки, линза от очков. Ракушки и зеленый стержень для клеевого пистолета и три десятицентовые[1] монеты. Орехи и болты, сплавленные вместе оранжевой ржавчиной. Сережка.
Пиппа положила руку в карман и вынула оттуда утренний подарок.
О, выдохнула она. О, Отто. Она безупречна.
Девочка провела кончиком пальца по безукоризненному изгибу фарфоровой ручки. К ней все еще был присоединен кусочек чайной чашки. Ручка и вправду была безупречна.
Глава 3
Пусть не суют свой клюв в чужие дела
Отто П. Арахис вырос в неволе, но благодаря усердному труду и прозорливости сумел стать свободной птицей. «Настоящего ворона не приковать цепями» таково было его жизненное кредо, и он повторил его, бесшумно входя в свой собственный дом.
В смысле, как я прикована к этой штуке? отозвалась Люсиль из дальнего конца гостиной.
Отто подпрыгнул. Он не подозревал, что она проснулась и покачивала инкубатор, как колыбельку. Она что, поддразнивала его? Было похоже на то, но он не был уверен на все сто процентов. Они были практически молодоженами, и Отто еще только привыкал к ее шуткам.
Люсиль приободряюще посмотрела на него пронзительными черными глазами, и он расслабился.
Как спалось, милый? спросила она с любопытством. Ты ушел еще до рассвета.
Спасибо, я спал хорошо, ответил он.
Отто по натуре был ранней пташкой. Но вот о чем Люсиль понятия не имела, так это о том, как много предрассветных часов провел Отто рядом со Стариком, который и сам не любил валяться в постели. Честно говоря, она не знала, потому что Отто не рассказывал. Он не был уверен, что ей придется по нраву то, как много времени он проводит в мастерской, занимаясь новыми изобретениями, особенно сейчас, когда они ждали появления на свет своего первого птенчика.
Разумеется, Люсиль знала, что Отто изобретатель. Шила в мешке не утаишь. Очень уж хорошо было свито их гнездо Люсиль прекрасно это знала, ведь она сама его и свила, но именно Отто начинил его устройствами собственного производства. Он был изобретателем от бога, и именно это ей в нем нравилось.
Отто уселся на диван и пролистал журнал «Популярно о науке», который выловил из мусорного бака за магазином «Правильные покупки». И как только у кого-то из людей поднялась рука выбросить такое сокровище? Этого ему никогда не понять. Отто особенно понравилась статья о фильтрации моторного масла, и он перечитал ее несколько раз.
Масляные отложения убивают двигатель, пробормотал он себе под нос, переворачивая страницу.
Долой их! согласилась Люсиль.
Она слегка наступила на пружинный люк в полу, и тот со свистом открылся. Под ним оказалось отверстие, в которое она выбросила засохший виноград и луковое колечко остатки вчерашнего ужина. Люсиль не церемонилась с объедками. Она захлопнула люк и прикрыла его циновкой из соломы.
Какие планы на сегодня, любимый? спросила она.
Как обычно. Постараюсь не разнести район в пух и прах. Отто не сообщил, что чуть позже позади мастерской будет проведен Величайший Эксперимент. Конечно, стоило бы, но он этого не сделал. А у тебя какие на сегодня планы?
Хммм, медленно протянула она, будто хорошенько обдумывая вопрос. Сперва я собираюсь найти птицу, которая хоть немного знает о том, как чинить инкубаторы.
Когда ее намек остался без внимания, она проявила настойчивость:
Ведь наш инкубатор сломался. Сломался! Такими темпами мне придется самой высиживать яйцо.
Отто в это время с увлечением читал объявление о продаже двуручных гаечных ключей.
Может, мне самой попробовать? продолжила Люсиль. Я ведь кое-что смыслю в расстройствах.
Устройствах. У-стройствах. Никогда не называй их расстройствами, ведь они не имеют ничего общего с этим, Отто вздохнул и закрыл журнал. Что ты там собралась пробовать?
Починить инкубатор, дорогой. Наше яйцо остывает.
Семнадцать дней назад Люсиль осторожно поместила яйцо в инкубатор, который разработал и собрал Отто. Обычные птицы сами высиживали яйца и не могли позволить себе отойти от невылупившегося потомства дольше чем на несколько минут. Но Люсиль была слишком современной, чтобы перенять эту традицию. И все же каждые четверть часа она переворачивала яйцо, и оно становилось холоднее. И никаких «если», «и» или «но» по этому поводу.
Исключено, сказал Отто.
Он пересек гнездо, чтобы проверить большую коробку, сколоченную из фанеры, собранной на городской свалке. Коробка стояла на четырех крепких ножках и имела смотровое окно. Простой поворот ручки раскачивал подвижную полку внутри, тем самым переворачивая яйцо. (Если этого не делать, кажется, из яйца мог вылупиться пустоголовый птенец, а на это Отто никак не мог согласиться.) Самой выдающейся частью устройства был находящийся сбоку бойлер, наполненный водой и нагреваемый небольшой керосиновой лампой. Нагретая вода текла по трубам, расположенным внутри коробки, и держала яйцо в тепле и уюте.
Конечно, открытый огонь последнее, что ворониха согласилась бы иметь у себя в гнезде. Все птицы испытывали отвращение к домашнему отоплению, даже самые глупые. Лишь после того, как Отто продемонстрировал огнеупорные свойства коробки раз сто (он обшил ее тем же материалом, который порекомендовал Старику), Люсиль согласилась установить ее в доме. А теперь она и вовсе не могла без нее обходиться.
Отто тут же понял, в чем проблема. Он поднял крышку коробки и отрегулировал трубы.
Так-то лучше, сказал он яйцу, слегка толкнув его головой, нежно и, как он надеялся, по-отцовски. Мог бы отец так сделать? Ему казалось, что да, но он не был уверен.
Что вообще значит вести себя «по-отцовски»? Не то чтобы к яйцу прилагалась инструкция, да и журнал «Популярно о науке», как ни странно, молчал по этому поводу. Когда птенец вылупится, жизнь изменится, и эта мысль действовала Отто на нервы. Вдруг он не все сделает правильно? Вдруг он сделает все неправильно? Что ж, скоро птенец появится на свет, вот тогда-то он это и выяснит в уединении собственного гнезда.
Но выяснит ли он? К раздражению Отто их потомство пробуждало огромный интерес всех соседей. Настолько, что это практически превратилось в событие общественной важности.
Пусть не суют свой клюв в чужие дела, сказал он яйцу.
Почему? Это яйцо не похоже ни на одно другое! упрямо воскликнула Люсиль.
Пора начинать брать плату за вход, проворчал Отто.