Иногда. Для здоровья. Змай свинтил крышку и, запрокинув голову, сделал несколько уверенных глотков. Потом медленно выдохнул и зачем-то поднес к носу промокшую повязку на запястье. На, глотни. Только немного.
Йока пожал плечами и хотел было отказаться, но вдруг подумал, что в этом есть нечто забавное. Не стесняется же он вытирать руки о штаны, когда ужинает со Змаем в лесу? Может быть, хлебное вино это и неприлично, но кто думает о приличиях, голышом сидя у костра? Он неуверенно взял флягу в руки и понюхал горлышко: пахло отвратительно. В самый раз для растирания ног
Жидкость была похожа на горький огонь, обожгла рот, комом застряла в горле, ударила в нос, выбила из глаз слезы и нехотя провалилась в живот. Йока зажал рот руками: его едва не вырвало. Ничего себе хлебное вино!
Я же сказал немного, усмехнулся Змай. В некоторых кругах считается, что тот, кто не умеет пить хлебное вино, вовсе не мужчина.
Йока ничего не мог сказать, хватая ртом воздух. Но прошло немного времени, и от уголька, тлевшего в желудке, по телу во все стороны пошло тепло. А потом еще и сладко закружилась голова совсем не так, как от кислого виноградного вина.
Ну как? Тепленько? Змай подмигнул Йоке.
Ага, Йока тряхнул головой.
Давай-ка я тебя разотру. А то у тебя губы синие.
Губы разотрешь? хихикнул Йока.
Не. Спину. Да и ноги не мешало бы, но все равно на ноги надеть нечего. Вот она, любовь к природе
Знаешь, Змай Я все время хотел, чтобы в меня попала молния. Мне кажется, это было бы здорово От головокружения хотелось поговорить, и мир вокруг сделался уютным и радостным.
Очень сомнительное желание. Ты изучал естествознание?
Ну да.
Бывали, конечно, случаи, когда молния не убивала человека наповал Но это очень редкие случаи. Поворачивайся спиной.
Слушай, а чудовище плюется такими же молниями?
Нет. Есть существенная разница.
Какая?
У чудовища молнии все в слюнях
Чего? опешил Йока и только потом расхохотался.
Не веришь?
Неа, продолжал хохотать Йока.
Вот поэтому хлебное вино напиток плебеев. Хихикаешь теперь, как дурачок. И перестань трястись, ты мне мешаешь.
Одежда высохла через час, только куртка и спортивные туфли долго оставались влажными, и Йока сидел у костра босиком, а Змай подтаскивал дрова, поддерживая высокий жаркий огонь. От тепла клонило в сон, и лишь воспоминания о грозе оживляли и тормошили что-то внутри. Пожалуй, эта гроза должна была стать одним из лучших воспоминаний
Слушай, если мы будем сидеть у огня, ни один призрак к нам не придет проворчал Йока. Ему хотелось чего-нибудь страшного и опасного. Только бы не заснуть.
Призраки не боятся огня. Они боятся солнечных камней.
Все равно. На месте призрака я бы к костру не пошел.
Можешь прогуляться по лесу. Только я не советую: если не наколешь ногу, то снова весь вымокнешь точно.
Если я усну, ты меня толкнешь?
Когда придет призрак, обязательно толкну.
И наверное, Йока действительно задремал, потому что открыл глаза и обнаружил, что костер почти догорел, голова его лежит у Змая на коленях, а сверху его накрывает теплая и уже сухая куртка.
Тихо, шепнул Змай, ты просил тебя разбудить
Что-то случилось?
Тихо. Смотри. Только не делай резких движений
Призрак?
Смотри, Змай глазами указал в сторону, противоположную костру. Йока приподнялся и всмотрелся в темноту, но увидел лишь два горящих в темноте глаза.
Видишь? Узнаешь?
И хотя костер давал не много света, Йока тут же узнал картинку из детской книжки: круглые уши, хищная морда и неуклюжее тело, похожее на медвежье
Росомаха? Змай, это правда росомаха? шепнул Йока одними губами.
Правда.
Она оказалась совсем нестрашной. И никакого трепета перед ней Йока не испытал, наоборот: было в ней что-то притягательное, теплое, умиротворяющее. Хотелось погладить жесткую шерстку между ушей Зверек покрутился на месте, оглядываясь на костер, но убегать не спешил.
Иди, она зовет, шепнул Змай и подтолкнул Йоку вперед.
И Йока пошел, не замечая, что не обут. А когда костер скрылся за деревьями, ему вдруг пришло в голову, что это сон. Только во сне можно идти в глубь Беспросветного леса за росомахой и ничего не бояться.
А потом он сидел на мокрой кочке и смотрел на темную стену леса, и деревья двоились в глазах, пока за ними не открылась яркая бесконечность. И танцующая девочка тянула к нему руки И была еще прекрасней, чем в том, самом первом, сне От того, что она так прекрасна, его снова трясли рыдания и что-то рвалось из груди.
Йока проснулся, когда солнце проглядывало между деревьев, но костер все еще горел. Он и в самом деле лежал головой на коленях у Змая, накрытый высушенной курткой.
Йока Йелен, кое-кому пора в школу
Ничего себе Просыпаться совсем не хотелось. Уже утро? И я все проспал? И ты меня не разбудил?
Ну, тебе, наверное, опять снились фантастические сны усмехнулся Змай.
Откуда ты знаешь?
Я же бог. Я много чего знаю
Мне приснилось, что к костру пришла росомаха.
Росомахи, в отличие от призраков, боятся огня. Они вообще избегают людей и приходят только к мрачунам.
Я так и знал, что все это ерунда проворчал Йока. Стоило ночевать в лесу, чтобы посмотреть интересные сны!
И только дома, переодеваясь в пижаму (чтобы через несколько минут снова ее снять), Йока заметил, что у него мокрые брюки. Словно он и в самом деле после дождя бродил по лесу и сидел на сырой кочке
9 мая 427 года от н.э.с.
На площади у вокзала духовой оркестр играл один и тот же бравурный марш, ядовито-яркая зелень блестела на солнце, с лотков продавали сласти и шипучку. Поезда привозили дачников, в парке прогуливались парочки: солидные господа и дамы с зонтиками, чинные мастеровые и аккуратно одетые работницы, молодые парни с краснеющими деревенскими девицами.
Змай нисколько не стеснялся своего пиджака, надетого на голое тело, коротких брюк и босых ног. И Йоке это нравилось, как нравилось то, что на них оглядываются с удивлением и даже с возмущением. Они прошли через парк к рынку, миновали ряды со снедью, где с селянками шумно торговались домохозяйки и кухарки, и вышли к вещевым лавочкам, деревянным, с облупившейся краской и покосившимися дверьми. Йока никогда в них не заходил, ему и в Славлене-то редко покупали готовую одежду, только обувь: мама любила менять портных, но терпеть не могла иметь дела с сапожниками.
В лавке было темно маленькое окошко пропускало не много света, а тусклый солнечный камень под потолком толком не освещал стен, на которых был развешан и расставлен товар: от нижнего белья до картин и фарфоровых статуэток (неприлично дешевой мазни и слащавых собачек и пастушек).
Любезный, Змай положил локти на прилавок, заглянув лавочнику в глаза, я хочу одеться поприличней.
Лавочник был толстым, даже, пожалуй, жирным, но проворно выскочил из-за прилавка, походя дав подзатыльник щуплому мальчишке-подручному.
Начнем с ботинок? с воодушевлением начал он, оглядев Змая с головы до ног.
Змай посмотрел на подставку, где толпились лаковые остроносые ботинки, которые носят деревенские модники, брезгливо поморщился и ответил:
Нет, пожалуй, с сапог А еще лучше с носков.
Проигрался? лавочник понимающе подмигнул Змаю.
Змай ничего не ответил и демонстративно глянул в окно.
Из лавки они вышли через час, и теперь Змай ничем не отличался от мастеровых или рабочих Славлены: в добротном пиджаке с жилеткой и в темно-синих штанах, заправленных в высокие, крепкие сапоги. Не хватало только кепки почему-то летом рабочие всегда надевали кепки. В матерчатой сумке через плечо Змай нес смену белья, стеганый ватник и брезентовую плащ-палатку.
Возле бочки с пивом в стороне от входа в парк он остановился и вопросительно глянул на Йоку: