Но Аглая Рудольфовна бросает на меня укоризненный взгляд, и я закрываю рот на засов.
Ты знаешь, как я тебя люблю, сынок Киваю: с этим не поспоришь. Но мое сердце не будет спокойно, когда я буду там. Она показывает вытянутым указательным пальцем вверх. И буду знать, что оставила тебя одного.
Кажется, я догадываюсь в чем дело.
Кто о тебе позаботится, милый? Пф-ф, конечно, мне же три года! Как я могу умереть, так и не узнав, что нашлась та, которая станет тебе опорой?
Понятно.
Уже несколько лет ба меня сватает: за внучек подруг, за случайных дев, вырезая из газет колонки с объявлениями «Желаю познакомиться». У нее какой-то необъяснимый пунктик срочности моей женитьбы. Но дело в том, что я убежденный, хронический холостяк, и этот статус меня полностью устраивает. У меня полно друзей, наглядно ставших примером, как через несколько счастливых лет после штампа в паспорте вся любовь заканчивалась разбитыми вдребезги тарелками и сердцами друг друга. Да что далеко ходить: вот мой лучший друг Саня! Его брак мне казался нерушимым, но даже он сейчас трещит по швам.
Поэтому нет, сто тысяч раз нет, по крайней мере, в ближайшие лет сорок!
Моногамия не для меня. Я не смогу принадлежать одной женщине, я слишком люблю их всех: свободных, раскрепощенных, дерзких, готовых дарить и получать удовольствие. Пока у вас отношения в горизонтальной плоскости и ты находишься у нее в списке «потенциальных женихов», она готова на всё! Но как только на ее пальчике начинает блистать камешек, мясорубка мозга обеспечена на годы. Поэтому еще раз нет!
Ба, ну зачем мне кто-то? У меня есть ты, целую руку Рудольфовне.
Не подлизывайся. Меня скоро не станет, и ты останешься один.
Бабуль, ну хватит, а? Ну реально надоело! Ты будешь жить долго и счастливо, уж я об этом позабочусь.
Вмиг рука ба безжизненно выпадает из моей ладони и свисает с кровати. Грудная клетка Аглаи Рудольфовны замирает, а глаза закатываются за веки.
Вздыхаю. Как она это каждый раз проворачивает без понятия.
Ладно. Что ты хочешь?
Ба шустро подбирается и смотрит на меня взглядом победителя.
Илюша, я записала нас на сеанс к ясновидящей, ошарашивает меня она.
Ты что сделала?! подскакиваю со стула. Ты в своем уме?!
Что-то мне подсказывает, что нет.
Не хами! Ба резко поднимается и садится, высверливая во мне дыру размером с каньон.
Хожу по комнате, как узник карцера.
Всякий бред я слышал от Рудольфовны, но, чтобы такое?! Уму непостижимо!
Она сильная. Потомственная гадалка в седьмом поколении, невозмутимо сообщает ба.
Пф-ф, это меняет дело! всплёскиваю руками. Была бы в шестом, я б еще задумался, а раз в седьмом однозначно сильная! иронизирую я.
Не хами, Илья! грозно рокочет ба.
Увидеть правнуков, я уже поняла, мне не посчастливится на этом свете. Дай хотя бы узнать будут ли они вообще, а там и помереть можно спокойно. Агнесса Марковна уже к ней ходила. Хвалила.
Ах, Агнесса Марковна! Эта, как бы помягче сказать, блаженная?!
Прости, ба, а с чем ходила Агнесса Марковна? уточняю я.
С коммунальными платежами! возмущенно отвечает Рудольфовна. Ее водоканал обсчитал, будь они прокляты, так Белладонна провела обряд, и этим же вечером у Агнессы в сумочке обнаружились украденные буржуями 537 рублей. Говорю ж, она сильная, поднимает вверх указательный палец на манер «во как».
Это жесть! Просто треш! Я не сплю, раз слышу эту несусветную ересь?!
А сколько взяла с нее ваша сильная Белладонна?
У нее нет тарифов. Берет, сколько дадут.
И сколько дала Агнесса Марковна? наседаю на ба.
Рудольфовна нервно хватает стакан с водой и делает глоток, понимая, к чему я веду.
Ну я жду. Складываю руки на гуди.
Ба бегает глазами по комнате.
Кажется, три тысячи мямлит Аглая Рудольфовна. Я не помню уже.
Спешу тебя огорчить, но ваша Белладонна Какая пошлятина! Не сильная, а хитрая. Мошенница, одним словом. Она облапошила твою Марковну в три счета.
Ба вздрагивает, как от удара током.
Красота в глазах смотрящего, Илюшенька, обиженно констатирует она.
С этим не спорю, но
Это сейчас к чему было? уточняю.
Ты видишь во всем алчность и меркантильность. Не все люди такие. Есть те, кто приносит добро.
И это, безусловно, ваша Белладонна? усмехаюсь.
Да! Она излучает свет, дает людям надежду, исцеляет перечисляет ба.
И обдирает стариков! Хороша, ничего не скажешь! Н-да, кажется, Марковна хорошо промыла бабушке мозг, а той, в свою очередь, ясновидящая-деньги-мошенница.
Окей, неожиданно для себя соглашаюсь. Давай сходим к твоей ясновидящей. И я докажу Аглае Рудольфовне, что все маги, гадалки и прочая нечисть настоящие шарлатаны. А заодно и повеселюсь. Когда у нас прием?
Не прием, а сеанс, воодушевляется ба. Завтра в 9 утра.
Что?! Во сколько?!
Ты издеваешься?! хмурюсь. Сегодня пятница и я планировал как минимум вернуться под утро, да еще и не один.
У Белладонны очень плотный график, пожимает плечами ба.
Ну еще бы! Бабки со старух грести лопатой дело нехитрое!
Ладно. Завтра за тобой заеду. Это все? смотрю на время.
Всё. Ужинать будешь?
У меня дела. Некогда, ба. Спасибо.
Помогаю Рудольфовне подняться, чтобы она меня проводила. Обуваюсь, подхватываю брошенное пальто.
Давай, бабуль, до завтра! Если что звони, берусь за дверную ручку.
А товар? спохватывается она.
Во! А еще жалуется на память!
Лезу в карман пальто и извлекаю два смятых лотерейных билета. Уже лет десять я неизменно снабжаю ее этой мурой. Бабуля надеется срубить джек-пот и оплатить мне ипотеку, которую я уже давным-давно погасил. Но именно об этом Аглая Рудольфовна предпочитает все время забывать.
Глава 4. Степан Васильевич
Степан Васильич, я дома. Закрываю за собой входную дверь и устало припадаю к ней спиной. Моя поясница отваливается, а ноги гудят так, что разгоняют дрожь по всему телу.
Прикрываю глаза, мечтая поскорее оказаться в постели. У меня нет сил принимать душ, поэтому решаю сделать это после сна. Я всю ночь проскакала в баре, который с вечера пятницы по субботу, по обыкновению, забит до потолка.
Сбрасываю реанимированные суперклеем кроссовки и поднимаю голову на звук открывающейся межкомнатной двери.
Доброе утро.
Проигнорировав мое приветствие, Степан Васильич лениво шествует ко мне, потягивая свое тощее тельце.
Спал, засранец!
Он подходит ближе и тычет свою наглую черную морду в пакет, обнюхивая его содержимое.
Нет там ничего. Кроме униформы, которую я прихватила постирать. А, чтобы было, сегодня придется поработать, укоризненно смотрю на кота.
Мя! недовольно бросает Степан Васильич и делает хвост трубой, показывая протест.
В смысле? Знаете, что? Я не могу пахать за двоих! Прошу заметить, что жрете, пардон, кушаете вы, Степан Васильич, поболее моего. Поэтому отрабатывайте харчи, резонно констатирую.
Мя!
Вот именно! В девять придет новая клиентка. Работаем по отработанной схеме. А сейчас я спать. Разбудите меня Смотрю на время в телефоне, показывающее пять утра. В восемь.
Черный обормот, передернув лапой, походкой короля следует к двери своей комнаты и захлопывает её так, что картина с изображением почившей хозяйки квартиры съезжает с гвоздя на бок.
Громко выдыхаю и плюхаюсь, не раздеваясь, на проваленный допотопный диван. Он жутко неудобный, и спать на нем сравнимо с деревянной шконкой. В моей полуторке есть целая комната, в которой стоит кровать, двуспальная и, возможно, удобная. Но не сплю я на ней по двум причинам: во-первых, комнату целиком оккупировал Степан Васильевич, и на ней спит он, а, во-вторых, я бы все равно не смогла на ней отдыхать, зная, что три года назад на этой кровати умерла хозяйка квартиры Белла Мироновна, чей портрет висит в прихожей.
Эту полуторку в старой кирпичной хрущёвке я снимаю полтора года. Когда я увидела на Авито объявление, предлагающее квартиру для съема за цену, от которой мое настроение засияло ярче радуги, к тому же находящуюся вблизи от моего вуза, я не могла поверить своему счастью. В тот момент я впервые решила, что мне наконец-то улыбнулась удача.