Не успев расположиться и подумать, как послышались быстрые шаги. Когда дверь распахнулась, передо мной стоял не тот любящий и грустный мужчина, а дикий зверь, воин, готовый растерзать убить любого! Он твёрдыми уверенными шагами подошёл ко мне. Подойдя прошипел как гадюка:
Отдай!
Что? искренне не понимающими глазами смотрел на него.
Радость, которую у меня взяла.
Я потянулась к его груди руками.
Так я готова тебя целовать весь день и всю ночь.
Он схватил мои руки, отшвырнул меня от себя так, что я всем телом уткнулась в стену.
Отдай! Требовательно заорал он.
Что? Скажи, что потерял? тихо спокойно смотрела в его глаза.
Отдай по-хорошему! И замахнулся на меня рукой.
Я заплакала.
У меня ничего нет! крикнула я, Кроме твоего сердца! Ищи, хоть всю камеру переверни! Нет ничего у меня более. Ищи! и ещё сильнее стала плакать.
Его гнев как-то сразу поостыл. Может и впрямь где-то в другом месте потерял. Но всё же потребовал, чтобы я встала. Ощупал меня всю, обшарил камеру, мою лежанку и замер посередине комнаты в недоумении. А я возьми да посмейся про себя, что ещё в навозе не ковырялся. Он тут же прочитал всё, достал меч и стал шуршать там, раскидывая его по всей моей хате. Меня это почему-то забавляло, и я стала смеяться. Сначала по-тихому, потом всё громче и громче. И вот мой голос раскатом гулял по всей тюрьме. Переворошив весь навоз удалился под мой истерический смех, сожалея, что я не сгорела на костре, так как сейчас, по его мнению, я сходила с ума.
С тех пор моего смеха стал бояться ещё и надсмотрщик. И когда я начинала прикормёжке смеяться над крысами, он начинал молиться и спешил удалиться от моей камеры. Больше у него не возникало любопытства заглянуть ко мне с мыслью: «А что она там делает?» Я была довольна, что так всё произошло, потому что меня точно полгода никто не хватится, а может и год.
Заполучив нож, я легко и быстро сделала снегоступы. Расщепив доску из лавки на множество щеп, вымочила их, а потом придала нужную форму. Провела испытание, побросав их в грязевую жижу. Через месяц после гостя была готова к побегу.
Идти по грязи надо было налегке. Всё оставляла здесь. Навела порядок в комнате. Сняла свой гамак и шторку, чтобы не привлекать внимание к решетке, когда будут меня искать. Положила все шкуры на лавку, закрыла его одеялом, как будто кто-то там спит. Другим одеялом завешала дверь, чтобы свет не проходил в коридор. Хоть и охранник пробегал мимо меня, но вдруг захочет посмотреть. По идее они должны будут долго думать, куда я делась. Хорошую верёвку терять не хотелось, да и хотелось скрыть побег, поэтому верёвку привязала не к решётке, а к доске, которая при натяжении упиралась в проём окна, а когда расслабляла верёвку, она падала вниз и хорошо пролазила потом между решётками. Это я отработала до идеала, но кто знает, как будет при побеге.
В назначенный день, вернее вечер, когда не было луны, я пошла на встречу к свободе! Спустилась в принципе без проблем, несмотря на то, что верёвка была очень тонкая. На руку сшила типа варежки из крысиных шкур. Благо этого добра у меня было навалом. С доской немножко пришлось повозиться. Уже хотела бросить её вместе с верёвкой, так как грязь начинала засасывать. Но мне помогло видно чудо. Доска шлёпнулась в грязь в трех метрах от меня. И тут мне пришла мысль: «А вдруг охрана на башне услышала?» Но я дожидаться не стала. Да и времени такового не было. Я побежала по жиже, очень сильно хлюпая.