Дима, ты знаешь
Какое у него будет лицо? Что он ответит?
Хотя всегда же можно поспешно добавить: «Шутка»
И все-таки: какое у него будет лицо?
Глава третья
Шесть недель
В первый день каникул Димка уехал. Московский самолет вылетал в половине восьмого, и за два часа до этого Даша надела джинсы, куртку и выскользнула из квартиры. Димка разбудил ее телефонным звонком, как договорились. Родители еще спали.
Даша выскочила из подъезда и с разбегу врезалась в Димку. Она, пряча лицо в капюшоне, сразу же обхватила его за талию:
Выиграй там все что можно, ладно?
Димка, похлопывая ее по спине, ответил:
Ну ты зареви еще, можно подумать, навсегда прощаемся. Семь дней всего, Дашкин, ты что?
Я скучать буду, прошептала она, дыша в его плечо.
Сходи в кино с девчонками, потом расскажешь.
А ты, ты скучать будешь?
Буду, конечно. Он поцеловал ее в капюшон наверняка хотел в лоб, но промахнулся. Я тебе какой-нибудь подарок привезу.
«Сказать», промелькнула мысль. Сказать сейчас все как есть, не подбирая слова специально.
Ну все, мне пора, такси ждет.
Даша выдохнула:
Посмотри на меня, пожалуйста, я тебе сейчас кое-что расскажу.
Расскажешь, когда вернусь. Или позвони, ладно?
Он быстро поцеловал ее куда-то в район уха, снова попал в капюшон и поспешил к своему дому. Наверное, действительно приехало такси
На кухне уже сидела мама с мокрыми волосами, с патчами, наклеенными под глазами, и наблюдала за кофе в турке. Ей почти никогда не удавалось сварить кофе так, чтобы он не убежал и не заляпал грязной гущей всю плиту. Как ни следи за ним, кофе оказывается проворнее.
Где была? весело спросила мама.
Даша удивлялась, как она легко просыпается в такую рань. Если бы не мама, Даша бы не верила, что люди-жаворонки существуют. Только мама все равно собиралась на работу дольше, чем Даша в школу, потому что медленно пила кофе, читая ленту «Фейсбука». Считалось, что это ее личное время. Если кто-то еще вставал рано и начинал шарахаться по квартире, мама обижалась.
Димка уехал, провожать выходила к подъезду.
Да, я видела вас. Знаешь, Даш она замялась, ты напрасно так к нему льнешь прямо на шею вешаешься. Неправильно это: он должен к тебе, а не ты, понимаешь? Ты кофе будешь или пойдешь досыпать?
Во-первых, я на него не вешаюсь, я его обняла и все, потому что он на неделю уезжает. Во-вторых, я кофе хотела, а теперь уже не хочу. Вешаешься! Надо же было придумать такое! Даша вымыла руки и швырнула на стол кухонное полотенце. Теперь от рук пахло средством для посуды. Зачем ты за нами подсматривала? Чтобы мне потом настроение испортить?
Я не подсматривала за вами, Даш, я встала, пошла варить кофе, выглянула в окно, а там ты льнешь к нему, а он как дерево.
Сама ты дерево, он просто еще не проснулся, и вообще, он сдержанный!
И ты тоже должна быть сдержанней, Даш. Он к тебе, а ты от него. Иначе им неинтересно, как ты не понимаешь.
Дурой уродилась, вот и не понимаю.
Тише говори, отец еще спит.
Кофе, перелившись через край турки, с громким шипением заливал плиту. Мама сняла турку.
Потом уберу.
Я и правда не понимаю, начала Даша. Девушка должна быть гордой, как еще говорят, загадочной, сдержанной, скромной. Верно? Но тогда выходит ерунда. Как узнать своего человека, если быть загадочной? Как он сможет понять, что я вот такая именно, а не другая? А главное, зачем мне нужен парень, с которым я должна притворяться? Я бы, например, не хотела дружить с человеком, который вечно строит из себя кого-то другого.
Даш, ты все поймешь, когда станешь старше.
Опять! Вот ты меня старше ты все поняла?
А я и не говорю, что уже поняла. Даш, я же не хочу впустую нудить. Я просто не хочу, чтобы тебя обидели. Когда открываешься перед не тем человеком, потом может быть очень больно. Особенно в первый раз. Но и во второй, и в третий тоже. Всегда больно. Надо быть осторожнее, понимаешь? Присматриваться к людям.
Даша глотнула кофе.
Димка хороший, сказала она.
Я и не говорю, что он плохой, ответила мама. Мне многое из того, что ты рассказываешь, в нем очень даже нравится. Похоже, он умный мальчик, целеустремленный. Но я его почти не знаю.
А я знаю! И я в нем уверена! Я ему верю как себе!
Мама кивнула, молча допила кофе и принялась протирать плиту.
Планы на каникулы есть? Или без Димы белый свет не мил и ты все каникулы будешь сидеть в телефоне и киснуть?
Киноклуб на инглише, вспомнила Даша, это в четверг.
Что вы там сейчас смотрите?
«Шерлока». А в среду у Миланы день рождения. Она пригласила всех в боулинг! В боулинг, прикинь? Я сто лет не играла.
Я нас тогда на завтра запишу на ногти. Смотри, как отросли. Она показала руку. И тебе пора уже поменять цвет на какой-нибудь яркий, раз каникулы, что думаешь?
А челку покрасить можно? Она смоется через неделю! Хочу в розовый!
Лично я была бы не против, но твой отец этого не переживет.
Я у него сама спрошу.
Ну что же, попробуй. Веди переговоры. Сможешь его убедить можешь хоть в зеленый целиком покраситься.
Я не хочу в зеленый. Ты лучше скажи: точно сможешь на маникюр?
Мама кивнула. Она была адвокатом и иногда принималась работать в самое неподходящее время, когда ничего не предвещало беды. В поездках не расставалась с ноутбуком. Однажды в театре прямо посреди спектакля она надолго вышла в холл, оставив Дашу одну в зрительном зале. Даша даже успела испугаться, она тогда совсем мелкой была, только-только пошла в первый класс.
Прошлым летом мама оформила Дашу работать в своей фирме на четыре часа в день, на весь июль. Даша стояла в бесконечных очередях на почте, снимала копии с документов, сшивала их и делала всякую мелкую работу, которую никто больше делать не хотел. У работы был только один плюс, но перекрывающий все минусы это зарплата (Даша купила себе на распродаже кожаную куртку, рюкзак и крутые кроссовки). Все остальное ей не нравилось, в работе не оказалось ничего захватывающего. Она пробовала читать документы, но ее одолевала скука: одни люди не хотели платить штрафы, кредиты и алименты, другие разводились и делили имущество чайники, телевизоры, диваны, даже деревья, растущие на даче. Даша не могла понять, почему мама бывает так увлечена работой, что ходит в офис в выходные. Из-за этого у нее не хватает времени на нормальную жизнь. Было бы ради чего возвращаться домой поздно со словами: «Всё, я закончилась!»
Мама говорила, что у нее профессиональная деформация: она сразу распознаёт вранье и сама обманывает легко и непринужденно. Ее не любили в Дашиной школе, потому что она всегда выгораживала Дашу перед учителями, не сдавала деньги на ремонт и могла написать жалобу куда угодно. Бывало, она устраивала Даше приключения, будила ее с утра пораньше и говорила: «Я позвонила в школу и сказала, что ты заболела». Вместо школы они ехали в соседний город, где мама час проводила в суде, а потом они вместе шли в какое-нибудь интересное место, например в «Икею». Правда, мама там начинала работать, сидя на демонстрационном диване, но все равно было здорово: как-то раз Даша купила огромную акулу и всю обратную дорогу ее обнимала (а теперь с ней спала). Мама очень удивилась, увидев их с акулой на кассе!
Дорога туда-обратно была еще лучше. Они или разговаривали, или слушали музыку. Мама ставила альбомы, которые слушала в Дашином возрасте, и рассказывала о них, а Даша ставила то, что было принято слушать в классе, хотя мамина музыка нравилась ей гораздо больше. А если разговаривали, то не про оценки или репетиторов, а про жизнь. Про то, почему мама защищает интересы людей, которые не правы, и ведь сама знает, что не правы. Почему у нас в стране все так, как есть (и почему лучше об этом ни с кем не говорить). И мама много рассказывала про свою юность, про мальчишек и дискотеки, про лучшую подругу (ну, тетю Катю, ты ее помнишь, мы у нее жили в Питере), и как у мамы на улице украли норковую шапку, и как они с девчонками впервые пили шампанское (наутро чуть не померли), и про то, как она чуть не завалила вступительные, потому что перед самым важным экзаменом гуляла с парнем. И про то, как в первый раз в жизни пришла в суд и с перепугу назвала старенького строгого судью «Ваше Величество». Даша иногда рассказывала что-нибудь в ответ про какую-нибудь подружку, но на самом деле про себя. Даже если Даша засыпала в машине и спала до самого дома, все равно ей казалось, что они успели поговорить о чем-то важном.