А вы кто? продолжала Марина.
Охранник я. Леня. То есть Леонид, замялся Леонид.
О, какое чудесное имя! Могучий муж, храбрый спартанский царь! торжественно воскликнул Петр.
Ну, ладно вам, засмущался Леонид, немного может и могучий, но это у меня выправка просто еще с армейки, да и куртка чутка великовата
Чудесно, как чудесно! не переставал умиляться Петр.
Леонид тряхнул головой, сгоняя с лица смущенную улыбку, волевым решением насупился и пристально уставился на картину.
Так. Вы мне лучше скажите, что это такое? Как это рисунок разговаривает? В чем подвох? Или я сбрендил и ваши голоса у меня в голове? А ну признавайтесь!
Технически, они и правда только у вас в голове, но это не обязательно означает сумасшествие, мягко ответил Петр. Как бы вам так доходчиво объяснить
Сейчас начнется протянул Жора.
Да уж, вздохнула Марина.
Понимаете ли, Леонид, как ни в чем не бывало продолжал Петр, человек тонко чувствующий и, конечно, обладающий при этом изрядной долей фантазии, может, как бы так поточнее выразиться, мысленно проникать в мир за границами физической формы вещей
И это называется «поточнее»? срезал того Жора. Смотри, обратился он к Леониду, давай по-простому, на примерах. Представим, что ты долго и внимательно разглядываешь какой-нибудь пейзаж на картине. Допустим, что-то классическое саврасовское: поле, лес, грозовые тучи, вдалеке люди какие-то шоркаются. Смотришь на картину и понимаешь, ага, вот-вот хлынет дождь. А почему понимаешь? Потому что на самой картине отчетливо видишь, как листья на ветках колышутся, трава в поле под порывами ветра гнется, небо тучами заволакивает. Если ты, как Петька талдычит, персонаж с фантазией, то ты это прямо физически почувствовать можешь: и запах травы, и грозные дуновения ветра, и шум деревьев с картины отчетливо начнет доноситься. А если позволишь себе некоторую вольность, то и разговор людей услышишь, что по домам торопятся, от дождя пытаясь скрыться. Вот так картина с тобой «говорит», получается.
Признаться, Георгий, иногда и от тебя можно что-то толковое услышать! уважительно отозвался Петр.
Ага, бросил тот и невозмутимо продолжил, вот и выходит, что у каждого предмета есть свой «голос», хоть у картины, хоть у жалобно пищащей пуговицы, что еле-еле штаны на пузе держит.
Так это получается, каждый предмет может со мной говорить? прищурился Леонид. Даже, ну не знаю, допустим, чашка на столе?
Конечно, ответил Жора, поставь перед собой посудину, посмотри на нее внимательно, постарайся проникнуть в ее «мысли» и «услышишь», как она хочет согреться, наполниться горячим чаем. Ну или она расскажет тебе, что мечтала родиться хрустальной рюмкой, чтоб заливаться водкой до краев. Голоса и сюжеты повсюду. Человек оригинальный их при желании слышит, многое, недоступное прочим, видит. Что та чашка сам историями наполняется, обогащается чувственным опытом.
Но ведь это все нереально. Фантазия. Вымысел. Иллюзия! Леонид взмахнул руками.
О, все далеко не так однозначно, вступил Петр. Во-первых, в иллюзию можно верить всем сердцем. Хоть бы и секунду но верить действительно и абсолютно искренне. Спросите писателя, слагающего легенду о могучем драконе, реален ли в момент работы над текстом огнедышащий змей, которого тот описывает. Уверяю, автор подпрыгнет на стуле и еще ожоги покажет. Во-вторых, ваша фантазия может быть осознаваемой иллюзией, но эмоции, которая она вызывает реальны. И это самое главное. Если, скажем, одиноко гуляя в парке, вы вдруг представите рядом на тропинке приветливого зайца в галстуке-бабочке, то непременно улыбнетесь. Зайца-то, конечно, не существует (вернее, просто никто другой вам его наличие не подтвердит), но улыбка на ваших губах будет настоящая. Мозгу плевать на реальность, есть на тропинке заяц или нет он «услышит» вашу фантазию и непременно отреагирует, ведь он думает не словами, а образами, эфемерными отголосками каких-то старых ощущений, большинство из которых даже не успевает облачить в синтаксическую форму. Представьте перед собой кусок торта и у вас потекут слюнки. Или попробуйте посмотреть на ночь ужастик и выключить свет в спальне. Удачи с тахикардией и попытками втолковать мозгу, что ползущие по потолку щупальца лишь тени от деревьев за окном. Так что фантазия, друг мой Леонид, это не совсем обман, это инструмент, помогающий слегка преобразовывать реальность ради получения ценных дивидендов в виде вполне себе настоящих эмоций.
Со своей стороны я бы хотела заметить, вступила Марина, что к этому часто прибегают люди одинокие, пытающиеся расцвечивать жизнь недостающими красками. Порой они создают целые миры, где любят и любимы стоит лишь прикрыть на мгновение глаза. Думаю, наш разговор как раз вызван подобным чувством одиночества, а эта картина для вас особенно важна, поэтому именно наши голоса вы услышали. Женское сердце подсказывает мне, что не обошлось здесь без госпожи Лантратовой
А ведь правда, почесав лоб, прошептал Леонид. Я ведь о ваших «Трех фигурах» и думал весь вечер, сейчас так отчетливо это понимаю. Юлечка, мне кажется, вашу картину очень любит. А я
Леонид понял, что едва не сболтнул лишнего и осекся. Фигуры уважительно молчали.
Просто она еще историю такую трогательную про вас рассказывает, прямо запала мне в душу, желая перевести тему, оживился Леонид, мол, на дворе 30-е, жесткая партийная идеология, официальное искусство соцреализм, последователям Малевича приходится отказываться от собственных творческих замыслов, прятать свои работы, а то и обманывать, как Л. Она ведь вашим фигурам без лиц карандашом сперва глаза и рты пририсовала, чтобы в случае вопросов со стороны контролирующих органов соврать, что работа просто не закончена, так, подмалевок. Вот и правда, если приглядеться, вижу, вижу под слоем краски карандашные следы.
Все так, вздохнул Петр. В угоду творческим замыслам создательницы лишились мы возможности лицезреть этот чудесный мир своими глазами.
Но в такой визуальной форме и заключается наша художественная ценность, как произведения, мы ведь с вами уже не раз об этом говорили, нравоучительно заметила Марина.
Все так, все так, снова вздохнул Петр.
А знаете что, дама и господа, воскликнул вдруг Жора, а не совершить ли нам, так сказать, возврат к истокам?
К истокам? изумился Петр.
Что значит возврат? округлил глаза Леонид.
Ой не нравится мне это затянула Марина.
А вот смотрите, расхорохорился Жора, если сама Л. нам глаза написала, не является ли это также актом ее творчества? К тому же с этим история нашей картины обрела сюжет, который особенно ценится в мире искусства. Вся эта афера с подмалёвком, согласитесь, добавляет работе дополнительный смысл.
К чему ты клонишь? встрепенулся Петр.
Да, к чему ты клонишь? прищурился Леонид.
Мы все об этом пожалеем, снова вздохнула Марина, но Жору было не остановить.
А что если мы попросим друга нашего Леонида в точности провести карандашом по намеченным самой Л. линиям, что по словам уважаемого музейного охранника еще виднеются под слоем краски?
Господа, прошу вас! воскликнула Марина, это несусветная глупость, порча имущества, акт вандализма в конце концов! Петр, скажи им, ты ведь всегда был на стороне искусства!
Я? робко отозвался Петр, я-то да, на стороне искусства Но, Марин, неужели тебе никогда не хотелось взглянуть на этот удивительный мир своими глазами? Выбраться из мрака слепоты и заточения? Увидеть произведения мирового искусства, чтобы осознать себя в его контексте? Разве тяга к свету знаний не оправдывает средства?
Лично я хочу просто посмотреть на задницу Марины, хмыкнул Жора, ведь фигуры и формы основа мироздания.