В тех местах, где нежелательные элементы отсутствовали или были успешно нейтрализованы органами правопорядка, ничего не мешало показать неверным силу веры. Довольно быстро стало очевидным, что буйные пользователи социальных сетей могут устоять перед молодой исламской волной только там, где их разделяла полиция. Слабостью своей они подтверждали притязания оппонентов на право владеть и распоряжаться. Всевышний создал всю землю для праведных, а значит, безбожники должны подчиниться или исчезнуть.
И в этом кровавом угаре ни одна из сторон не задумывалась об истинном смысле благородных порывов. Достаточно было слабых, что не могли дать отпор. Никого не интересовала судьба владельца магазина или мнение убитого бедолаги, попавшего под руку; если он не в твоем строю, то это добыча. В борьбе за священные идеалы пылкие сердца, рвущиеся на вершину духовного и морального совершенства, не сомневаясь, бросились в бездну дикости.
Почти в каждом крупном городе Европы произошла своя трагедия, и теперь на видео появились сюжеты, куда кровожадней напавшего на подростка Швальдера. Борьба между возможностью некоторых и жаждой всех прочих получила энергию молодых, не знающих горечи потерь. После того, как неравнодушные защитили свободу с одной стороны и святость традиций с другой, поводов для вражды стало несравненно больше.
Утро осело пеплом на улицы европейских городов, и рассвет обнажил достижения ночи. Разгромленные витрины магазинов зияли дырами темных помещений. Сожженные машины и кучи мусора захламили места комфортного проживания. Казалось, будто вчерашний вихрь эмоций, беспощадный и неумолимо громкий, внезапно онемел. Зверь, взбесившийся ночью и громивший все на своем пути, выдохся с первыми проблесками зари. Ему нужно было перевести дух, осмотреться по сторонам из глубины укромных кварталов.
В рассветном затишье араб и его друг Билал с первыми лучами солнца направились на вокзал, успеть на ранний рейс до Берлина. Проезжая разоренные улицы, араб беспокоился о предстоящей поездке: вдруг вокзал окажется в таком же состоянии, или пути повреждены. Но опасения его были напрасны. Они сели в удобные кресла и со скоростью гоночного авто направились в столицу Германии.
Сам Швальдер, чей порыв благородства послужил запалом к пороховой бочке повсеместной неприязни, напился и лег спать. В мире, где информация была буквально осязаема и зачастую определяла ход событий, Швальдер ничего не знал!
Проснулся Ганс от тяжелого, болезненного похмелья, все жизненные силы ушли из организма вместе с жидкостью. Жуткая головная боль единственная причина, по которой Швальдер попытался открыть глаза. И пусть глаза открыть не удалось, добраться до холодильника было необходимо. Спасительный оазис холода и, возможно, пива, был так близок, но как труден путь до него.
Ганс практически на ощупь направился к спасению на кухне. Врезаясь в каждое препятствие на своем пути, он отважно продолжал идти к заветной цели. И, наконец, вот она, ручка на двери холодильника, открыв который он ощутил прилив холодной бодрости. Прохлада позволила на мгновение приоткрыть глаза и увидеть содержимое. Пива, конечно, не было, да и как ему быть: окажись оно в нужном месте в нужное время, это был бы мир сказок и сбывшихся желаний, а не наше убогое бытие. Обессиленный Швальдер с отчаяньем рухнул на стул, теперь ему предстоял поход в магазин, расположенный напротив его дома.
В дверь постучали. Это сильно усложняло ситуацию по двум причинам: во-первых, Швальдер категорически не желал никого видеть, а во-вторых, он категорически не понимал, где взять сил и добраться до двери. Стучали все настойчивее, было понятно, что придется открыть или позорно притворится отсутствующим. Позора за последнюю неделю было достаточно, и Ганс, преодолевая самого себя, побрел по направлению к двери.
Как только он открыл замок, перед хозяином предстали два огромных кавказца. Длинные бороды придавали гостям особенно грозный вид. Швальдер получив удар ногой в грудь, залетел в комнату. Лежа на полу, он отчетливо осознал, что никакого сопротивления оказать не может, не может даже кричать.
Вдруг в коридоре за дверью раздались выстрелы, крики и грязные ругательства. Ганс узнал знакомый голос на пороге возник Убэ и двое его спутников, что вчера столь любезно оставили ему пиво.
С добрым утром, солдат! Извини, что без приглашения, но мы тут проходили мимо и решили: а почему бы нам не навестить старого друга. Надеюсь, ты не против?
Твою мать, не думал, что буду рад тебя видеть, прохрипел Ганс. Но все-таки спасибо за помощь, эти уроды прикончили бы меня в собственном доме. Позорная и нелепая смерть быть убитым с похмелья, благодарил Швальдер, еле шевеля языком, прилипающим к небу.
Не бойся, солдат, сегодня ты не умрешь ни от рук этих уродов, ни от похмелья, ухмыльнулся Убэ.
А что вы будете делать с трупами? спросил хозяин квартиры, поднимаясь с пола.
Нет никаких трупов, мы не идиоты, стреляли из травматических пистолетов, успокоил его Убэ.
Ганс прилип к стулу, с которого ему так не хотелось вставать, и почувствовал стремление к жизни. Единственное, чего ему недоставало для полноценного бытия, это избавиться от похмелья.
Нам с тобой стоит прогуляться, уверен, тебе станет легче, сказал Убэ.
Швальдер не стал капризничать и согласился на поход, но только после душа. Улица встретила угрюмой разрухой, оставшейся от ночных беспорядков. Все вокруг казалось чужим, неестественным, словно они попали в параллельный мир.
Что произошло? Снова забастовка, или ваши друзья вышли на митинг? спросил озадаченный Ганс.
Да, брат, ты действительно умеешь пить! расхохотался один из спутников Убэ. Как-нибудь проверим, кто больше может выпить пива. Кстати, я Ролло, а это Медведь.
Оба оказались вполне сносными собеседниками и довольно неглупыми ребятами, хотя и со специфическими взглядами на жизнь. Они разговорились, и интересный спор замаскировал прогулку среди сожженных машин и разбитых витрин под увлекательную беседу на воздухе.
Мы почти пришли, напомнил о себе молчавший Убэ. Давай только зайдем в магазин подарков: невежливо ходить в гости с пустыми руками!
В магазине напротив они купили плюшевого мишку розового цвета. Швальдеру показалось это забавным: здоровенные мужики, только что участвовавшие в перестрелке, покупают мягкую игрушку.
Они свернули на тихую уютную улочку; ухоженные дома и привычная чистота резко контрастировали с общим видом города. Здесь волнений точно не проходило, все было так, как должно быть аккуратно и со вкусом.
Убэ остановился возле одного из таких домов и, повернувшись к Гансу, протянул ему игрушку:
Я хочу, чтобы ты подарил его.
Швальдер заподозрил подвох, но аргументов для отказа не было, и пришлось согласиться.
Двери открыла молодая женщина, ее лицо выражало невыносимую скорбь, с которой она отчаянно боролась.
Здравствуй, Ингрет, улыбнулся Убэ.
Здравствуй, Убэ. Привет, ребята, попыталась изобразить радушие хозяйка, заходите, я угощу вас чаем.
Нет, мы зашли только поздороваться, учтиво отказался Убэ. Вот это тебе.
Гость протянул женщине незапечатанный конверт, без надписей и марок.
Спасибо, ребята, эти деньги очень помогут нам. Большое спасибо, взволнованная Ингрет едва сдержала слезы.
Мама! послышался детский крик из глубины дома. К двери подбежала девочка лет пяти и, увидев гостей, робко спряталась за хозяйку дома, обхватив ее ногу.
Здравствуй, Кети, со всей доступной ему нежностью поздоровался Убэ, ты помнишь нас?