Отойди! прорычал Нурэй. Они убили моего брата! для туматов это было веским основанием, чтобы убить врага.
Дурак, ты можешь задеть своих! Что ты делаешь! Ты же рубишь всех подряд. Там может оказаться тумат! громко заорал Богдан, понимая, что надо привлечь внимание соплеменников к назревавшей ссоре.
Я убью их всех! взмахнул саблей Нурэй. Однако среди подошедших охотников уже послышался ропот недовольства. Чужак говорил правильные слова. Сначала надо было спасти своих, а потом уже расправляться с врагами. Отойди! Нурэй замахнулся на оказавшегося рядом товарища. Тот в страхе отпрыгнул назад.
Ты ранен. Тебе нужна помощь. Успокойся! Богдан протянул руку, показывая обезумевшему охотнику на плечо. Однако тот вместо ответа кинулся на него, чтобы убить. Всё произошло, как и тысячу раз до этого в бою и на тренировках.
Туматы видели это своими глазами. Нурэй со всего размаху ударил чужака, но, не удержавшись, рухнул на землю, выронив саблю. Он стоял на четвереньках, а над ним, сдвинув брови, возвышался, как злой дух смерти, непобедимый Билбэт.
Для главного охотника племени произошедшее было позором. Он думал именно так. Поэтому уже через мгновение Нурэй вскочил на ноги и хотел снова напасть на чужака, однако получил такую пощёчину, что его голова отлетела к плечу, как созревший кедровый орех. Затем последовала вторая пощёчина, третья, четвёртая
На пятой в глазах Нурэя появилось осмысленное выражение, и он с удивлением посмотрел ему в глаза. Богдан остановился и показал на поле боя.
Посмотри! Ты что! Здесь лежат туматы! Слышишь? Туматы! Они все твои братья! Они умерли за то, чтобы ты жил, придурок! Понимаешь? Богдан орал, не сдерживаясь, потому что самое страшное, что могло произойти в любом племени это раскол между соплеменниками. И тогда уже не нужен был никакой враг. Они сами погубили бы себя в междоусобице. Смотри, смотри, идиот ты такой! продолжал он кричать, и, хотя туматы не знали некоторых слов, общий смысл был им понятен. Вот, уйгур, а вон монгол. Они хотели тебя убить. Всех нас убить! А теперь ты хочешь убить меня и своих раненых товарищей Ты, что, монгол? Ты хочешь меня убить, как они? после этих слов Нурэй отчаянно замотал головой, поражённый страшной правдой.
Простая, примитивная логика на основе сравнения дошла до его пусть и недалёкого, но уже сформировавшегося сознания. Убивать туматов, как монголы, он не мог. Нет, это было невозможно. А чужак-Билбэт был туматом. И остальные раненые тоже.
Нурэй опустился на землю и уронил голову на грудь. Он выглядел так, как будто какая-то неведомая сила лишила его жизни и высосала из тела всю кровь.
Эй, быстрей! Тащите его в становище! Он ранен, крикнул Богдан, поняв, что тот потерял много крови. Туматы поспешили выполнить его приказ, но в их взглядах сквозили уважение и страх.
Для них Богдан стал теперь больше, чем охотник. Они сами видели, как он накричал на самого сильного человека в племени и тот упал Это произвело на них сильное впечатление, однако именно оно помогло потом туматам объединиться в более сложной ситуации.
Он спас вождя, сказал кто-то.
Ничего себе! Молодец! Теперь спасайте его, подбодрил их Богдан. Тускул, надо собрать всё оружие. Всё! окликнул он сына шамана, который стоял неподалёку, опёршись на такую же палку, как и у него.
Что? не понял тот.
Вот чёрт Сабли, щиты, шлемы, копья, нагрудники, стрелы, колчаны. Всё! Понимаешь? Лошадей тоже Блин, как они их на эту сторону затащили? возле самой ямы испуганно топтались пять лошадей уйгуров, которых сотник приказал перевести, надеясь атаковать туматов верхом.
Собрать? Как? сын шамана так устал, что плохо соображал.
Руками, как ещё! недовольно ответил Богдан, но потом сдержался и добавил: Тут сотни три-четыре всего. Значит, остальные придут через день или два.
Они в крови испуганно пробормотал Тускул.
Ну и что? Самим, что ли делать? Ну что ты смотришь на меня как баран на новые ворота?
Тускул не баран, Тускул сын шамана.
Хорошо Если этот нагрудник завтра спасёт тебе жизнь, ты, что, будешь жаловаться? Смотри, какие раны у всех! От стрел. Понимаешь? Только от стрел. Не было защиты. Ни у кого. Дошло? И щиты, щиты соберите! он заметил, как юноша поморщился и отвернулся.
Что, кринжово? Да? Тоже вижу, что хреново.
Билбэт великий воин, неожиданно с почтением ответил Тускул. Я не умею общаться с духами, как ты и мой отец. Духи часто произносят неведомые слова.
О господи, опять ты за старое! Можешь по-человечески говорить? Как раньше? А? Ну что тебе непонятно? Богдан потёр лоб и хмыкнул. Ну да, прости. У нас так все говорят. Кринжово значит, коробит, тебе фигово от этого, становится стыдно, неприятно. Понимаешь?
Да, понимаю. Кровь врага ядовитая как змея. Это плохо. Она может убить, серьёзно сообщил ему сын шамана.
Да ну! Правда, что ли? А когда ты их убивал, на тебя кровь не попадала? Нет? осклабившись, спросил Богдан. Друг отрицательно покачал головой. А что же тогда ты весь с головы до ног в крови? Это твоя кровь? Да? Богдан показал на плечи и ноги Тускула. Тот испуганно стал осматривать себя, пытаясь стереть многочисленные следы с рук, ног и нагрудника. Но всё было тщетно. Богдан по-дружески похлопал его по плечу. Ладно, скажу тебе правду. Кровь врага может убить. И даже его труп. Только через день. Потому что она начинает гнить. Ты же сам знаешь, как гниёт мясо после охоты. Знаешь? сын шамана утвердительно кивнул. Вот. Такое мясо едят только стервятники. Птицы горные. Но у них другое строение желудка. Ладно, не парься. Короче, сегодня надо всё собрать. Всё оружие, нагрудники, защиту, шлемы. Завтра уже лучше не касаться. На такой жаре гнить начнут.
Сегодня? как-то растерянно произнёс Тускул, и Богдан списал это на усталость. Однако он не знал, что его друг думал в этот момент о другом. Не о крови и страхе смерти, а о традициях племени, которые могли помешать ему выполнить просьбу Богдана.
Они оба устало опустились на землю, и какое-то время сидели молча. Богдан чувствовал, что нужно было встать и помочь остальным охотникам собирать раненых на поле боя. Но силы покинули его, как будто в одно мгновение кончилось действие волшебного эликсира из детской сказки, и теперь главный герой воспринимал всё как нормальный человек.
Солнце начинало клониться к горизонту, и тени стали постепенно удлиняться. Чистое, полупрозрачное небо, как разведённое водой молоко, накрывало горы и ущелья своей молчаливой неподвижностью, и только несколько длиннокрылых птиц реяли высоко над головами, наблюдая оттуда за копошащимися на земле людьми.
«Странно, почему я раньше не видел здесь орлов?» подумал Богдан, провожая их долгим взглядом. Затылок неприятно заныл, и он опустил голову на грудь. Взгляд упал на тонкие листья травы. Она была примята, как будто здесь прошли огромные стада буйволов. Красные пятна, такие яркие в самом начале, теперь потемнели, стали бурыми, кровь стекла по листьям и стеблям на землю, обильно пропитав её сверху, как это обычно делает дождь в конце лета.
Уйгуры, монголы и туматы лежали вперемежку, и никакого героизма в этом не было. Была какая-то тупая, оглушающая усталость и безысходность от мысли, что всё прошло и ничего уже нельзя изменить. Смерть оказалась такой простой и ужасно обычной, что хотелось закрыть глаза и сказать «Нет, это сон!» А потом открыть и ничего больше не видеть.
Люди были смертны, внезапно смертны, даже неожиданно смертны, потому что ни один из лежавших перед ним воинов не хотел умирать и не ожидал, что смерть настигнет его именно здесь, в далёком горном ущелье, в никому не ведомом краю, без славы и почёта, без слёз родных и близких, вообще просто так, как будто вдох и выдох каждого из них ничего не значили на этой земле и их уход никак не повлиял на жизнь всех остальных людей в этом мире.