А как думаете, кого назначат? вставил Айдан.
Может быть, брата Мельхиора? робко предложил один. Он опытный, знает все каноны, а как молитву читает!
Говорю тебе: не будет он никого назначать, год будем без начальника, не меньше.
Но почему?
Да чтобы спорить с ним было некому! Бернхард, хоть и мало чего мог добиться, много крови попортил его светлости. Старик же чуть что в замок, и едва не до драки доходило.
Ой, он всегда так сквернословил Прости его Владыка!
Думаешь, твой Мельхиор, так сможет? Говорю тебе: если кого и назначит, то Рихарда. Он свой: почти тоже рыцарь, с бароном тихий, почтительный, а с нас будет драть три шкуры, это как пить дать!
А как думаете, будет расследование? встрял ещё один монах. Наверное, нового не назначат, пока оно не закончится?
Было бы что расследовать. Дурные соки сами понимаете
А вы знаете, что вчера вечером мастер Бернхард ходил в таверну к девицам? злорадство в голосе.
Ещё усопший не сгорел, а вы злословите?
Так ведь правда! Он же ходил в таверну и вернулся такой довольный! Зачем ещё, если не к девицам?
А вчера же ещё кого-то зарезали неподалёку, не сдавался сплетник. Торговца, вроде. Вдруг это связано?
Достаточно, молодой человек!
В этот момент Айдан приметил плотную тушу, пробиравшуюся к нему сквозь лес из ряс, и буркнув себе под нос: «Да чтоб тебя, Брайан!» улепетнул.
***
На другой день Айдан рассеянно плыл в сторону скриптория, где его дожидалась едва начатая рукопись «История Церкви в Северной Марке». Её заказал кто-то из герцогских приближённых, и это была очень безрадостная работа: растянуть на целый манускрипт историю, которую можно было бы рассказать за страницу. И вот уж месяц Айдан штудировал погодные записи, старательно выписывая имена миссионеров, отправлявшихся в страну орков и, как нетрудно догадаться, пополнявших вскоре каталог мучеников. Одно лишь невольный историк Церкви вспоминал с приязнью: как, уловив нестыковки в житии пятидесятилетней давности подвижника по имени Хенгист, он покопался в источниках и обнаружил крепкие доказательства того, что Хенгиста выдумал мечтавший о собственном святом настоятель одного захудалого монастыря под Молином, а народ подхватил и вскоре новоявленный подвижник зажил на страницах летописи своей собственной, непостижимой жизнью. Айдан тогда решил показать свои изыскания мастеру Бернхарду, посоветоваться, как деликатнее сформулировать опровержение старик долго смеялся и много крепких слов адресовал доверчивым селянам, но потом посерьёзнел и повелел никому больше не говорить об этом, а в книжке злосчастного Хенгиста вывести настоящим человеком. Сказал: зачем и простой люд, и других клириков расстраивать? Они же могут и в глаз дать, и жалобу подать епископу тебе это зачем надо? Айдан повздыхал, но смирился. Вот ведь как: официальное учение Света осуждает культы святых, провозглашая, что вся милость лишь у Владыки но в северном суровом краю нужны все, каких только получается найти, заступники против холода, орков, разбойников, баронского произвола и ещё Обратной Стороны, конечно же. И возвести хулу на подвижника здесь всё равно что впасть в ересь. Но хотя бы можно было гордиться своей внимательностью. А пока хронист раздумывал о судьбах святых, команда художников проводила свои дни в спорах о том, как правильно изображать на миниатюрах орков. Вот ведь странность: каноны мелочно и придирчиво, различая сотни частных случаев, предписывают, как должны на иллюстрациях выглядеть люди, а про другие расы нет зачастую даже и самых расплывчатых указаний. Но при этом ясно, что если ты нарисуешь, допустим, эльфа не так, как его видит самодур-заказчик, то кто в этом будет виноват? ну, конечно, не тот, кто сначала твердил, что эльфы высокие и красивые, а потом стал кричать, что все они дети мрака и должны быть злобными и безобразными и, дескать, отдавайте мне мои деньги. Как же здорово будет забросить этот унылый труд и заняться походом Дейермера! Пока, правда, не очень ясно было, с чего начать. В монастырской-то библиотеке ничего не найдётся полезного. Барон говорил про Хейвенфельт, но это ведь деньги нужны, подорожная, рекомендательные письма к столичным хронистам к кому теперь за этим всем, раз мастер Бернхард преставился? Айдана окатила волна глупой, подлой обиды на мертвеца: почему именно вчера, почему нельзя было повременить ещё день или два? Совсем растерявшись, он решил, что сегодня посидит над «Историей Церкви»,
В дверях Айдана окликнул брат Рихард, крепкий, суровый, наделённый взглядом посланника богов и статью староимперской статуи. Когда-то он почти стал рыцарем Шипа, но упал с дерева и повредил ногу, впрочем, это не мешало ему каждый день по несколько часов размахивать во дворе тяжеленным деревянным мечом и производить впечатление великого магистра ордена имени себя самого. Хронисты его побаивались, потому что брат Рихард вычитывал почти все рукописи, выходившие из-под перьев братии, и славился умением находить ошибки а легко представить, что бывает, когда на полностью законченной странице, с прекрасными иллюстрациями и золочёными краями, кто-то находит ошибку или даже просто неверный штрих. Сам брат Рихард писать не любил, буквы получались кривыми и теснились, как воробьи на ветке в холодный день, но умел поддерживать дисциплину и пользовался расположением, почти даже дружбой барона поэтому многие предполагали, что именно он может сменить мастера Бернхарда.
Я слышал, ты взялся писать хронику похода Дейермера.
Кто вам сказал? выпалил Айдан. Он никому ещё не говорил, прекрасно зная, что не все монахи одобрят это. И так уже достаточно косых взглядов. Правильно барон сказал: трусы.
Ответа не было, лишь пресный взгляд без любопытства и злости, как на муху, побирающуюся к ломтю хлеба. Конечно, с Рихардом кастелян поделился или даже сам барон рассказал, если протрезвел к ужину.
Его светлость приказал мне расследовать обстоятельства исчезновения своего отца, буркнул Айдан и попытался войти, но наткнулся на прочную, непреклонную руку. Пришлось отступить.
И ты, конечно же, согласился? к скрипторию шаркал один из пожилых братьев, внутри тоже поднялась пара любопытных лиц, и Рихард отнял руку от косяка, приглашая Айдана пройти с ним в укромный коридор по соседству.
Барон вообще-то не спрашивал, хочу ли я.
Надо же.
Он просто приказал мне.
Какой ужас, всё так же безучастно протянул Рихард.
К тому же это интересно.
Вот как? Рихард приподнял бровь. Ты ведь понимаешь, что не тебе первому барон предложил узнать, чем кончил его отец?
Ну да.
Ну, да? усмешка тронула уголки его рта. Сперва он терзал запросами Королевскую гильдию магов, а когда понял, что там ему ничего не светит, принялся за монахов. И ты, наверное, задавался вопросом, почему история Ульриха фон Ланцига до сих пор не написана?
Они побоялись?
Ты прав, серьёзный кивок. Им было страшно. А поскольку их отговорки барон даже слышать не желал, мастеру Бернхарду приходилось идти к нему и угрожать совокупным гневом епископа и Владыки Света. Один раз они даже подрались. В итоге Генрих разочаровался в ланцигских монахах и оставил нас в покое но тут вдруг до него дошли слухи о неком колдуне в ря
Я не колдун! Айдан и сам понимал, что не надо бросаться на каждого, кто так его называет, но не мог сдержаться.
О, да, барон был очень разочарован этим. Но ты хотя бы согласился, и он возлагает на тебя большие надежды. В отличие от меня.
Я знаю, что вы сейчас скажете, подобные разговоры приелись Айдану ещё в предыдущем монастыре, но и отвечать непрошенным советчикам он успел научиться: Я не верю, что истина может навредить душе. Бог истины Владыка Света, Нергеддеон же повелитель лжи, и умолчание тоже его вотчина. Скрывая правду, мы только вредим себе, а отыскивая её прославляем Эрдонарта!