壬辰
Наталья Александровна, борщ будете? заискивающе спросила стажёрка.
Буду, нервно бросила девушка и громко сказала в пыльную рацию, один сто восемь.
Сто восемь, я, бодро отозвался мужской голос.
Пассажир третий раз звонит. Ты пешком до Балябина добираешься?
Нет, командир. Колесо пробил, пять минут и на месте.
Знаю я твоё колесо, буркнула Наташка, хватаясь одновременно за две трубки телефона.
Такси 20 год, слушаю. Минутку. Минутку.
Один пять.
Пять шесть.
Семь восемь.
Три четыре.
Одиин один-одинёёшенек, наперебой раздавались голоса из хрипящей чёрной коробочки.
Секунду всем, крикнула Наташка в рацию.
«Кунду, кунду», эхом отозвался ехидный голосок.
Да, да. Ленина 127, третий. 10 минут. До свидания.
Девушка от злости и усталости со всей силы шандарахнула кулаком по столу. Старые доски затрещали и в тот же миг, ножки, не выдержав напора, согнулись пополам. Как в замедленной съёмке девушка схватила в руки монитор и пепельницу со стола. Мерзкая говорящая коробка чёрной рации внезапно пустила колечки дыма, истерично крякнула по-лягушачьи и начала тлеть оранжевым пламенем. Три телефона рухнули на пушистый ковёр и жалобно бряцнули. Клавиатура, зависнув в смешном сальто, бухнулась сверху. Бам. Буц. Тыдыщ.
Один один-одинёшенек, завёл визглявый голос, ответьте мне. Один один
Одинёшенек, ехидно передразнил его мужской голос из-за угла, я выживу, если сейчас зайду?
Наталья Александровна, борща не было, взяла рассольник, бодро затараторила стажёрка, заходя через служебный вход. Ой, а что это здесь случилось?
Ненавижу рассольник, прошипела Наташка и подскочила на месте. Сердце билось за ушами, раскалёнными ладонями она коснулась лба и вдруг нервно обернулась, вспомнив о мужском голосе.
Чего надо? безумно вежливо спросила она.
Спокойствие, только не убивай меня! нагло усмехнулся мужчина и приподняв бровь, настороженно уставился на девушку. В ледяных глазах мерцало удивление.
Рассольник, робко повторила стажёрка.
Два пять.
Восемь четыре.
Один один
Одинёшенек, буркнула Наташка и взяла наконец рацию в руки:
Секунду, у меня ЧП. Тишина.
Я Александр. Сто восьмой, протянул руку мужчина и вдруг смущённо улыбнулся.
А так и не скажешь, зашептала стажёрка.
«Восьмой. Просто восьмой», подумала Наташка.
Мужская ладонь была ледяной и пожар, пылающий у неё во всех клетках тела, погас. Дыхание выровнялось, движения стали плавными, как во сне. Мизинчиком девушка дотронулась до своего носа прохладный. «Как у собаки», мелькнуло в голове.
Сто восьмой нахмурился, пальцами потёр мочку уха и недоумённо уставился на девушку.
Тем временем стажёрка притащила старую тумбочку и радостно водрузила на неё телефоны, монитор, пепельницу и две миски супа рядом. Бульон покрылся крупными кольцами жира, а поверх крупно нарезанного картофеля, вальяжно расположился рыжий кудрявый волос.
Фу, блин, скривилась Наташка, убери эту гадость.
Сто восьмой молча сгрёб обе тарелки в мусорное ведро и жестом фокусника поставил на стол свежие кексы с кокосом, три стакана ароматного кофе и пачку арахиса в карамельной глазури.
Угощайтесь, девочки, подмигнул он и не дожидаясь ответа, вонзил зубы в нежную мякоть выпечки.
Ой, спасибо! Вы как волшебник! радостно защебетала практикантка и всплеснула руками, словно школьница на новогодней ёлке.
Тшш, Наташка взяла себя в руки и подсела к рации.
Единица.
100, «Калинка».
Поставила. Восемь четыре.
Звоните.
Звоню. Давай, кивнула она стажёрке.
Я Аня, вообще-то, надулась та и одновременно состроила глазки сто восьмому.
Однако, хмыкнул Александр и осторожно пододвинул кофе. Наташ, ты ведь любишь?
Ты-то откуда знаешь, отмахнулась от него она, два пять.
Два пять 130, «Рынок».
Первый.
Слышал. Ты вчера ребятам говорила.
Наташка отложила рацию и с наслаждением откусила кусочек кекса.
Ммм, вкусно! И кофе ничего, поставила стакан и внимательно посмотрела на мужчину. Саша.
Я, подмигнул он ей.
Домой меня отвезёшь, не то спросила, не то скомандовала она.
Отвезу, ровно сказал сто восьмой.
А меня? прищурилась стажёрка.
Наталья молча посмотрела на неё и девушка бочком попятилась из комнаты.
Хотя, я и сама дойду, не переживайте!
Делать нам больше нечего, как переживать за взрослую дылду, пробурчала Ната, одновременно отвечая на телефон.
Такси 20 год, слушаю. Да. Пять минут. Адрес.
Сто восьмой внимательно наблюдал за ней. Вот она быстро положила трубку на базу и в ту же секунду схватила рацию.
Один пять шесть.
Хмурится. А глаза весёлые. Ковыряет носком кроссовка старый линолиум и зачем-то иногда трогает нос указательным пальцем.
Пять шесть.
Белорусская 23, пятый.
Поймал. Через две минуты звоните.
Звоню.
Провалиться не боишься? ехидно спросил Сашка, закуривая сигарету.
Куда? удивлённо уставилась на него Наташка, набирая номер на мобильнике.
Кто знает, что там под этими древними полами, развёл руками сто восьмой, взглядом показывая ей на протёртую часть под кроссовком.
Серая «Тойота» 359, выходите. Пожалуйста, до свидания, сказала Наталья в трубку и недоумённо присела на корточки.
Ого. Как так-то? Там ведь реально что-то виднеется, и подковырнула остатки былого покрытия.
Давай, ломай, не жалей, подначивающим тоном сказал Сашка. Сколько у тебя времени до конца смены?
15 часов.
Да ладно, хмыкнул он, доставая из кармана вибрирующий сотовый и выходя в другую комнату. Да. Нет. Занят. Ты сам решил, назад дороги нет. День тебе сроку. Какие проценты? Отдыхай. Всё.
Содержательный разговор, хмыкнула Наташка.
Я думал, ты уже заканчиваешь, раз сагитировала меня быть твоим извозчиком, ответил Сашка, проигнорировав её фразу.
Глядя на тебя, я бы сказала перевозчиком.
И впрямь. Сашка до ужаса был похож на Джейсона Стетхема. Тот же пронзительный взгляд. Решителен, уверен, собран, напряжён. И в то же время, возмутительно спокоен и расслаблен.
А «Форсаж» любишь? невпопад спросил сто восьмой, гремя какими-то железяками в углу.
Спрашивашь! закивала Наташка, ножом ковыряя дырку в старых досках.
А Кобейна?
Так. Он мой, понял?
Понял. Но мне тоже нравится. Ладно?
Ладно, пропыхтела Наташка.
Что ты здесь начал Сашка, выходя из-за ширмы и обрывая сам себя на полуслове, охренеть.
Да. Другими словами здесь и сказать было нельзя. Наташка отодвинула в угол стол, стулья и в буквальном смысле распотрошила часть пола. Слева лежали растёрзанные куски линолиума и обломки старых досок. Справа большая куча старых измятых газет и синих тряпок. Сама девушка стояла на коленях и заглядывала куда-то вниз, в дыру.
Саш, ты только посмотри!
Смотрю, он ошарашенно уставился на эту чудную картину.
У тебя есть фонарик? Там что-то есть, ничего не вижу.
В машине. Сейчас принесу.
Наташка села прямо на грязный пол: «Кто бы мог подумать, что в этом офисе есть что-то интересненькое?». Она потёрла руки от предвкушения.
Ты что, уже кого-то замочила, пока я ходил? расхохотался сто восьмой, устраиваясь рядом с ней и включая небольшой фонарик.
Что за странные мысли?
Вид у тебя больно кровожадный. А если честно, о чём ты сейчас думала? Сашка убрал ещё пару досок и направил луч в самую тьму.
Честно? Я думала, вдруг, как в сказке мы сейчас найдем что-то интересненькое!
Например, старую банку чая, сказал Сашка, подсвечивая пожелтевшую жестянку.
Дай мне! нетерпеливо сказала Наташка. А это что за кнопочка?
Что за кнопочка? искренне удивился сто восьмой, нет там никаких кнопочек. Тумблер включить/выключить и всё.
Да вот же, сказала Наташка и нажала её. Свет померк. Потом зажглась яркая лампа. Раздался дикий свист. И снова темнота.
Саша, Саш! позвала она. Тишина.
Девушка робко нажала тумблер «включить» и тонким лучом фонаря забродила по сторонам.
В глаза не свети, раздражённо сказал Сашка.