Иначе почему каждую клетку моего тела без конца простреливает чужая боль и страдание? И почему мое тело скручивается в узел от мучений одного незнакомого мне человека, а чувства всех остальных несчастных идут блеклым фоном?
Глава 4
По мере возвращения вглубь рынка воздуха становилось все меньше. Казалось, еще немного, и жара расплавит мои кудри в клейкую тягучую массу.
Выручало лишь одно толпа, едва замечая нас, расступалась и образовывала сплошной коридорчик, по которому мы могли идти, не соприкасаясь с людскими телами.
Но и это не помогло.
Горло вдруг сжало, как невидимой рукой, и воздух перестал поступать в легкие. Сердце зашлось в тахикардии, по лицу словно языком прошлось пламя, и я почувствовала, что краснею.
Я остановилась и на секунду замерла. Это все дар. Он выступает проводником между больным и лекарем.
И если с одним процентом дара такой эффект, то каково же людям, получившим его целиком?
Нет ничего страшнее, чем чувствовать боль другого человека. Я, как никто другой, сейчас это поняла. Как поняла и то, почему дар целителя издревле на Дэвиле считается проклятием.
Дорогая, с тобой все хорошо? отвлеклась Тьяра от рассматривания рабов.
Она выскочила из-за моей спины и преданными коровьими глазами уставилась мне в лицо. Я едва сдержала ругательство. Вспомнила из видео, как Лора с презрительной гримасой отстраняла подругу, и повторила маневр.
Подруга подвоха не заметила и снова принялась вертеть головой в поиске еще одного красавчика-раба.
А я опять прислушалась к себе. Лицо по-прежнему пожирало пламя. Воздуха все еще не хватало. Тело, казалось, разрывало на части.
Я в который раз объяснила себе, что плохо не мне, а другому человеку. И заставила себя размеренно дышать.
Сделала несколько шагов и вдруг поняла, что очень хочу пить. До темноты в глазах, до потери сознания.
«Это тоже не мои чувства, не мои!» повторяя, как мантру, я продвигалась сквозь толпу на зов все время усиливающейся боли.
Госпожа Гроу! выскочил мне наперерез тучный пожилой мужчина. Могу я вам предложить
«А это еще кто?» напустила я недовольство на лицо и заглянула на ближайший торговый настил.
Мой взгляд почти механически скользнул по широким плечам стоящего на коленях раба, к которому я, сама того не заметив, приблизилась почти вплотную. Обойдя работорговца, я снова встала напротив уже знакомого мне мужчины.
В глазах потемнело, и я пошатнулась от заполнивших меня ощущений. Сравнить это можно было лишь с одним состоянием: все рецепторы в организме вдруг сошли с ума и принялись атаковать сигналами мозг.
Сильные целители умели отгораживаться от всплеска принятой на себя боли. Жаль, я не посчитала нужным освоить это умение. Захлебываясь в поглощающей черноте страданий, я интуитивно представила стену между мной и всем остальным миром.
В голове чуть посветлело, и я смогла осмотреться.
Я стояла напротив все того же светловолосого парня. Это на зов его боли я пришла.
Гул рынка отошел на второй план. И я все внимание сконцентрировала на этом человеке, различие с которым у меня было лишь в статусе: я свободная, а он раб.
Вынужденная поза и взгляд, обращенный в пыльный выщербленный настил торговой палатки, не скрывали гордой осанки мужчины.
Я жадно уставилась на подрагивающие ресницы, уже виденные час назад. Наверняка, глаза у него цвета неба. Или на крайний случай, грозовой тучи.
Лицо красное, и дыхание неровное, тяжелое. Я перевела взгляд на ярко-розовую кожу, обгоревшую на солнце. Остановилась на почти касающихся плеч несвежих и расчесанных пятерней светлых волосах.
Внешность раба притягивала, и я перестала сопротивляться.
Мой взгляд скользнул по кадыку и мощной шее и проследовал ниже. Зацепился за ямочку между ключицами. Вдруг захотелось припасть к ней губами и оставить свой след.
Я скорее перевела взгляд на остатки рельефных мышц и аккуратные кружочки сосков. Сама того не ожидая, я замерла, не в силах отвести взгляд. Насмотревшись вдоволь, я опомнилась, что стыдиться мне нечего: я в образе и все делаю правильно.
Удовольствие от лицезрения красивого, хоть и изможденного тела закончилось внезапно, едва взгляд наткнулся на красный отпечаток с вогнутой поверхностью и неровными краями.
«Удар кнута», почти буднично отметила я про себя происхождение повреждения, и тепло едва зародившееся в глубине, окатило ледяной водой. И я снова почувствовала, как пламя приливает к щекам. А внутренности сковывает уже знакомый мне страх.
Невыносимо захотелось приблизиться и сказать, что на этом все его беды заканчиваются. Только это неправда. Ничего для него не заканчивается.
Незаметно для себя я сделала шаг вперед и остановилась, оттого что мне снова стало перекрывать кислород. И накрыло липким страхом.
«Парень слишком хорошо знает Лору и ничего хорошего от нее не ожидает», вздохнула я и шагнула к рабу, закрываясь импровизированной стеной от его страха, так некстати нашедшем отражение и во мне.
Тем более причин для страхов у меня было вагон и маленькая тележка. И самый первый из них могу ли я вернуться с рынка без покупки, не вызывая ни у кого подозрений?
Может, от роли, на которую сама же я согласилась, не убежать и лучше мне вернуться на базу с рабом? Так почему бы не с этим? И сама же себе ответила, что именно с этим рабом мне возвращаться нельзя. Он слишком хорошо знает Лору.
Я снова принялась разглядывать беднягу.
Теперь с расстояния вытянутой руки я отметила подрагивающие руки, обветренную кожу на щеках и пересушенные губы с растертой на них кровью.
Гордая осанка, я была готова спорить на что угодно, дается ему очень нелегко. И воспаленные глаза он прикрывает неспроста. Того гляди и отъедет в обморок от одного взгляда на ужасную меня.
Может, гуманнее было бы оставить его здесь? Торговец не даст ему умереть, и не все хозяева под стать Лоре.
«Может, повезет, его выкупит нормальный человек».
Здесь, на Сартанае, есть ведь нормальные люди, да?
Мне вдруг захотелось вытащить его из этого смрадного рынка, вернуть к жизни, которая у него была раньше и про которую он наверняка не забыл.
Сделать, пусть и не совсем руками Лоры, хоть одно доброе дело. Во имя памяти о Лео, который на крошечный процент был похож на этого незнакомого мне парня.
Лорка, ты чего? потянула меня за руку Софья.
Что чего? лед в моем голосе, звучащем сейчас слишком хрипло, заморозил даже воздух вокруг.
Разговоры умолкли, и в звенящей тишине можно было услышать, как летит комар. Ну и пусть. Достала!
Ты же говорила, что он тебе надоел и ты его продала!
Кого? от нахлынувших эмоций на миг потемнело в глазах. А нить беседы ускользнула.
Сестра замолчала, а мое горло сжалось еще сильнее.
Беню! махнула она рукой в сторону блондина. Или ты собираешься вокруг него кругами ходить?
Госпожа Гроу! Клянусь, я его продам, продам. Это сейчас не берут, это сейчас, клянусь откуда ни возьмись вынырнул и рухнул мне под ноги на колени торговец.
Но я резко оборвала его лепет:
Сгинь!
Торговец с грацией слона вскочил на ноги и исчез из моего поля зрения. А парня чуть тряхнуло. Но потом он медленно поднял голову и окатил меня презрительным взглядом. Я угадала, глаза у него и в самом деле оказались цвета грозового неба.
«С таким презрением не смотрел на меня даже мой кот Мурик», попыталась я разрядить обстановку.
Не помогло, и я кожей почувствовала разлившийся в воздухе липкий страх.
«Ты хороший артист, дружочек, но и я актриса не хуже», выдала я очередной мысленный монолог и приняла окончательное решение.
Так что, Беня, пойдем назад, хватит тут шляться?
Шшшшшш, сквозь зубы процедил парень нечленораздельное и тут же рухнул в пыль прямо мне под ноги.