Кто же теперь управляет? Керим?
Медведя он продает. Акробаты отделились, уже ушли. Кейла вместе с ними.
Амизи поняла, что дочь не знает, как жить дальше.
Керим хочет нанять нового мима. Будет его искать в Иерусалиме. Говорит, там есть школа мимов.
До Иерусалима еще надо добраться.
Амизи теперь не видела в Алоли соперницу, которая причинила ей столько боли и унижений, а видела дочь, которая тоже попала в беду.
Что же ты решила?
Пойду с Керимом. Он придумает новые пантомимы.
Керим? Подумай сама, разве он способен? Тем более, продает медведя, чтобы не подохнуть с голода. Амизи прямо посмотрела на дочь. Иди сюда, сядь рядом. Алоли послушалась, села на ложе рядом с матерью. Амизи положила ей руки на плечи. Ты рано сдалась, дочка. Рано! У тебя впереди целая жизнь.
Отец тоже так говорил.
Отец! Не смей так называть этого похабника! Слава Богу, он сдох. Я не брошу тебя. Увидишь, всё у тебя выйдет. И не надо никуда уезжать из Александрии.
Пока дочь и мать говорили, уже весь дом блудниц знал, что к ним пришла танцовщица и певица Алоли. И Левкиппа, хозяйка дома, тоже узнала об этом, и возрадовалась, и поспешила в маленькую угловую комнатку Амизи.
Она вошла без стука, улыбаясь во всё свое широкое нарумяненное лицо и всегда ярко накрашенные губы. Толстая, но не расплывшаяся, всё еще привлекательная своими пышными формами, которые нравились многим мужчинам, особенно возрастным, она, протянув полные белые руки вперед, мелкими шажками приблизилась к Алоли:
Какая радость! Какое счастье видеть тебя, Алоли!
Она обняла девушку, прижала ее к своей пышной груди.
Умерь свои восторги, спокойно сказала Амизи. И прикажи накрыть стол в триклинии. У нас с Алоли есть к тебе серьезный разговор.
Да я с удовольствием! Девушки! обратилась она к обитательницам дома, заглядывающим в приоткрытую дверь комнаты, чтобы поглазеть, убедиться, что Алоли действительно пришла к ним. Ты, Коринна, позвала она девушку, увидев ее голову в двери, иди вниз, скажи на кухне, чтобы всё приготовили для приема нашей гостьи, красавицы Алоли! Да побыстрее!
Головка девушки с распущенными светлыми волосами кивнула и скрылась.
Впрочем, пойду и сама, продолжила Левкиппа. Не сидеть же нам здесь, верно, Амизи?
Да, конечно. Ты иди, а мы потом, я только приведу себя в порядок.
Левкиппа ушла, а мать стала быстро давать указания дочери:
Она хитрая бестия, учти. Дай мне возможность вести переговоры и я всё устрою.
Устроишь что? спросила Алоли, хотя не очень понимала, что задумала мать.
Но представить, что мать выдвинет такие условия, на которых Алоли согласится работать в доме блудниц, она, конечно, не могла.
Многоопытная Амизи выхлопотала для дочери самую лучшую комнату, в которой она будет принимать самых богатых посетителей. Танцевать и петь будет не каждый день и только за отдельную плату. Ее, Амизи, Левкиппа переведет поближе к дочери она будет одевать Алоли, готовить к представлению, следить за порядком в ее покоях.
Плату за выступления Левкиппа будет назначать сама она знает посетителей наперечет. Но появятся новые поклонники Алоли, и плата будет увеличиваться, и Левкиппа не должна скрывать доход от Амизи они вместе будут распределять его.
Это условие чуть было не разрушило торг, но Левкиппа всё же вынуждена была согласиться, при условии, что большая часть дохода остается у нее, хозяйки.
Характерно, что во время этого торга Алоли пила вино, закусывала фруктами, разрезая их золоченым ножом. Поглядывала то на мать, то на Левкиппу, разгоряченную торгами, и не вмешивалась, будто заранее договорилась обо всем с матерью.
То, что Амизи с самого начала поставила дочь на особое положение в доме, вполне устроило ее. Тревога, царившая в ее душе, когда она шла к матери, улетучилась. Предстоящие встречи с посетителями дома не очень-то тревожили ее это будут особые, богатые люди. Всё же это совсем другое, что ненавистная связь с отцом.
Она накопит денег и отправится в Константинополь.
И вполне возможно, что встретит комита Лизандроса, если, конечно, он будет жив и его не проткнут мечом или не пустят ему стрелу в шею.
И тогда она попомнит ему, как он обманул ее, унизил, не пустив на корабль.
Всё получилось так, как спланировала мать, и Алоли опять завоевала ведущее положение, потому что Левкиппа благоволила ей, поглядывая порой и похотливо, надеясь со временем подчинить красавицу и поставить на место ее мать. Она выжидала удобного случая, зная, что он обязательно представится.
А пока пребывание в доме блудниц Алоли приносило доход, от желавших видеть и обладать ею не было отбоя, и Левкиппа сортировала людей, кого пуская, кому перенося сроки, а кому и вовсе отказывая.
Вот в эти дни, когда жизнь в этом доме стала для Алоли уже привычной, здесь появился дискобол Наклетос.
Сомнения, которые длились после того, как он увидел Алоли на пиру у префекта, разрешились, когда он встретил на Агоре помощника своего отца, ловкого ситофилака[11]Джабари.
Послушай, Джаб, как бы равнодушно обратился он к нему, есть одно дельце
Слушаю, господин, сразу же откликнулся помощник отца, услужливо отходя в сторонку от людей, куда его поманил Наклетос.
Ты умеешь хранить тайну, ведь так?
Конечно, господин!
У Джабари была душа хищника. Наклетос знал, как он умеет выбивать долги, ждать случая, чтобы напасть на жертву и карать. Но знал Наклетос и про беспредельную преданность Джабари своему патрону.
Мне надо войти в один дом, чтобы встретиться с некой особой но тайно, понимаешь?
О да, господин. Стрелы амуров, кому они неведомы Но что это за дом и что за особа?
Я доверяюсь тебе, Джаб, потому что знаю твою преданность нашей семье. Но только она-то как раз ни в коем случае не должна знать про это!
Буду послушен вам, мой господин.
Видя, с какой преданностью смотрит и говорит Джабари, Наклетос решился:
Ее зовут Алоли.
«Господи, Твоя воля!» изумился про себя Джабари.
Но ни один мускул на его гладко выбритом, смуглом лице не выдал его изумления.
Слышал про эту танцовщицу. Но ведь она теперь в таком месте
В том-то и дело, Джаб. Я должен попасть туда ночью. А она должна ждать меня. Устроишь?
Джабари выдержал паузу.
Вы твердо решили, господин? на всякий случай спросил он, пристально смотря Наклетосу прямо в глаза. Глаза сына агоранома так разительно отличались от отцовских! Они были материнскими, голубами, как летнее небо, без единого облачка.
Но желание обладания женщиной ясно прочел в них Джабари.
Наклетос незаметно всунул мешочек с монетами, где было немало солидов, в ладонь помощнику отца.
Джабари кивнул, провожая взглядом уходящего Наклетоса.
На душе было смутно, он размышлял, как поступить.
Хозяйку дома блудниц, Левкиппу, он хорошо знал, потому что через него она платила налог префекту. Устроить свидание с этой Алоли не составляло особого труда по весу и на ощупь он уже знал примерно, сколько дал ему на расходы Наклетос.
Дело заключалось в другом в сложном положении, в какое попадал Наклетос.
И всё же Джабари встретился с Левкиппой.
Слушай меня внимательно, говорил он ей, сидя напротив нее в саду, под тенью цветущего миндаля. Встреча проходила, когда уже наступила темнота. У дома блудниц, в саду, светила только полная желтая луна да мигали звезды, усыпавшие черное небо. Предупреди Алоли, что она должна держать рот на замке. Ты понимаешь, что будет, если отец узнает, что сын ходит к его любовнице? Молчи. Я видел, что сына не остановить.
Пусть пока она примет Наклетоса, а я тем временем сумею подготовить отца. Чтобы он вразумил сына. Понимаешь?
Понимаю, ответила Левкиппа, с трудом сдерживая дрожь. Всё же Джабари понял, как она напугана, и взял ее за полную руку.