Дарвин поспешил вернуться к Бартону. Тот стал ещё бледнее, чем был до этого. Он пришёл в сознание и продолжал уверять, что ничего плохого не произошло:
Это лишь царапина Вот увидишь сейчас я полежу и отнесу вас куда захотите.
При появлении человека в чёрном пончо Изабелла вздрогнула. При ходьбе незнакомец хромал и двигался так вяло, словно вот-вот упадёт на землю.
Голограмма рядом с Бартоном продолжала рассказывать о своих товарах:
Для постоянных покупателей действуют скидки и специальные программы лояльности
Исчезни, приказал человек и махнул рукой. Голограмма зашаталась и испарилась.
Ого, только и смог вымолвить Дарвин. Ему казалось, что голограмма будет их сопровождать до тех пор, пока они не уйдут отсюда. Это была её территория, и она бросалась на всякого, кто оказывался в этой зоне.
Незнакомец с вращающимися глазами произвёл впечатление не только на Дарвина. Как только Изабелла заглянула тому под капюшон, то отшатнулась, а Бартон потянулся к кобуре под мышкой.
Не стоит нас бояться, произнёс незнакомец с ухмылкой, словно получал от этого наслаждение. Нас зовут Вольфрам, но можете звать просто Вольф.
Кто ты? спросила Изабелла.
Человек, к несчастью.
С последними словами Вольф попытался поднять Бартона, однако это ему не удалось: тот был слишком крупным. Тогда он поднялся по ступеням и осмотрелся. Слева направо проходила Старбакс-роуд, перегороженная сваленными в кучу цветочными клумбами. С одной стороны дороги сейчас находился отряд национальной гвардии, с другой толпа из сотен митингующих. Они стояли на значительном расстоянии друг от друга, и тихие, отдалённые оскорбления раздавались в воздухе.
Ты, произнёс Вольф и указал на дрона в виде квадратной коробки на шести колёсах. Иди сюда.
Это был дрон-уборщик с двумя манипуляторами и мусорным контейнером. Эти механизмы продолжали работу даже во время бунтов, и никто их не трогал: во-первых, они были очень тяжёлыми и украсть такого было невероятно сложно. Во-вторых, их собирали из деталей, которые подходили только к муниципальным дронам, и никто не хотел ими торговать.
Он не поедет, сказал Дарвин. Эти штуки никогда не слушают, у них даже микрофона нет.
Но к удивлению Дарвина, дрон изменил свою траекторию и покатил в их сторону. Выглядело так, будто незнакомец в пончо отдавал ему мысленные приказы. Устройство весом в несколько центнеров сейчас направлялось к ним, словно собака, взявшая команду «к ноге». Оранжевый дрон целиком покрывали царапины и отметины от ударов. Его разрисовали граффити в виде неразборчивых надписей на разных языках. Из резиновых колёс торчали осколки разбитого стекла и острые куски металла. Дрон этого совершенно не замечал.
Спускайся и встань у того парня, приказал Вольф, и дрон направился вниз по ступенькам.
У него был довольно высокий центр тяжести, и Дарвин думал, что тот вот-вот перевернётся и, вместо помощи Бартону, полетит на него всем своим весом. Однако со ступенями дрон справился и остановился где велено.
Как вы это делаете? спросила Изабелла. Эти дроны не слушают людей.
Не всех, подтвердил Вольфрам. Лишь некоторых.
Вместе с Изабеллой и Вольфрамом Дарвин поднял Бартона и положил на крышу мусорного контейнера с колёсами. Сколько бы тот ни уверял, что его лишь слегка задело, рана оказалась достаточно серьёзной: под ним натекла целая лужа крови.
Идём, пора вылечить вашего друга, продолжил мужчина в пончо.
Нам нельзя в больницу, ответила Изабелла. Там понадобится айди, а мы скрываемся.
В таком случае выбор у вас небольшой. Следуйте за мной.
Вольфрам направился вниз по лестнице обратно к подземной дороге. Его чёрное пончо с капюшоном, спускающееся до коленей, колыхалось на вырывающемся наружу ветру. Он повёл их в северную часть города, в сторону от того места, куда они изначально направлялись.
Держись, скоро тебя вылечат, говорила Изабелла и гладила Бартона по руке. Тот стал настолько слаб, что заснул, несмотря на шум мчащихся по дороге дронов.
Вы хотите пожениться? спросил Дарвин. Он не знал, как по-другому уточнить, кем друг другу приходятся Бартон и Изабелла. Слишком сильно его мучил этот вопрос.
Что? удивилась Изабелла.
Вы любите друг друга?
Конечно, любим, разве это не заметно?
Нет, я имею в виду задумался Дарвин. Любите ли вы друг друга как муж и жена, а не как друзья.
Почему ты задался этим вопросом?
Вы очень странная пара.
Наверное, да, согласилась Изабелла.
Разве любящие люди не говорят это друг другу?
Говорят, если это обыкновенные люди в нормальной ситуации. Чед никогда мне этого не говорил, но я знаю, вижу это по его глазам. Сентименты тяжело даются бывшим военным, у которых не было времени на личную жизнь. Но он раскроется, я верю в это, нужно лишь подождать.
А ты говорила ему, что любишь?
Нет, ответила Изабелла с грустью. Я тоже замкнутая. Мы как два куска чёрствого хлеба. Снаружи грубая корка, а внутри нежная мякоть. И ни один из нас не знает, как сделать тот самый первый шаг.
Ты не выглядишь замкнутой, заметил Дарвин. Ты похожа на мою сестру, такая же красивая и жизнелюбивая. Ты точно не чёрствая булка.
О, спасибо, усмехнулась Изабелла. Можешь не верить, но мне всю жизнь не везло в любви.
Не верю. У моей сестры были тысячи ухажёров.
И сколько из них задержались на продолжительное время?
Э-э, протянул Дарвин.
Вот видишь. Это проклятие красивых людей: к тебе многие проявляют внимание и среди них ты выбираешь самого привлекательного, хотя стоило бы обратить внимание на самого чувственного и понимающего. В итоге красавец оказывается придурком и всё, что он приносит в твою жизнь, лишь разочарование и боль.
Впереди их колонны двигался Вольфрам, он прокладывал дорогу мимо многочисленных бездомных и освобождал путь для дрона. Шестиколёсный мусорный бак оказался слишком крупным для тротуара и иногда с трудом проходил между защитными столбами. Окружающие смотрели с любопытством: никто из них раньше не видел, как дрон-уборщик возит на себе людей.
С каждой минутой Бартон слабел всё больше. Он был необычайно крепким, но Дарвину начинало казаться, что они не успеют добраться до больницы.
Как ты попала в плен? спросил Дарвин у Изабеллы. У тебя тоже были родители-наркоманы? У меня были. Про меня просто-напросто забыли. Я несколько дней не ел, прежде чем социальная служба взломала замок нашей квартиры.
Я выросла в Израиле. У меня там осталась большая семья: шесть братьев и две сестры. Нам с детства прививали традиционные ценности, и всю жизнь я считала себя настоящей еврейкой. Однако на свой день рождения я сдалась и напилась так, как этого не делают даже портовые грузчики. Мне было двадцать три. Просто в тот день от меня ушёл молодой человек: бросил ради двадцатилетней балетной танцовщицы. Когда мы сидели с подругами в ресторане, к нам начала приставать компания ребят
Среди них был работорговец?
Если и не работорговец, то поставщик, который похищает людей. После очередного бокала вина мне стало плохо, и один из них вызвал мне такси. Очнулась я в грязном гараже среди десятков похищенных. Там воняло мочой и старой обувью, поэтому я сразу поняла, где оказалась.
Тогда почему ты решила сбежать в Новую Зеландию, а не домой к семье?
Джуан однажды сказал, что отпустит меня домой, только когда я отработаю свой ресурс: состарюсь. Тогда он отвезёт меня к моей «грёбаной еврейской семье, где я продолжу жить как ничтожество». Он найдёт их, мою семью, я даже не сомневаюсь. И там меня будут ждать его люди.
Не боишься, что он навредит им? спросил Дарвин.
Каждую секунду я думаю только об этом, призналась Изабелла, и на её лице промелькнула тень. Но я не могу вернуться не могу больше это выносить. Может, это слишком эгоистично, но я хочу сбежать как можно дальше, даже если это навредит моей семье. Я не хочу брать ответственность за поступки Джуана на себя.