Когда пан Миклашевский был молод, положил он глаз на нее, на свою крепостную. И разгорелась между ними любовь. И ребенок вскоре должен был народиться. Но дошла молва до отца, старого пана. И женил он тогда наследника, а Глашку отдал в жены Степану Гнатюку. Тот и рад: такая красивая жена досталась в подарок от пана! Сначала Глафира родила дочь, после сына. А потом судьба опять сделала виток и свела ее с бурмистром, Богданом Леонтьевичем.
Объезжал он хозяйские поля, а тут на закрайке леса увидел Глафиру. Остановился, стал ругать ее, что грибы собирает без спросу, не получив на сбор грибов его, бурмистра, разрешения. А та ему ответила, что хоть сейчас готова разрешение получить, и поклонилась так, что в разрезе кофты показались упругие груди. Не устоял бурмистр перед красотой молодой женщины. А после того случая сердцем прикипел к ней, как будто рассудка лишился. Вроде и не ровня ему, а тянет. Стал помогать: то муки привезет, то сахарком побалует. Дошла молва и до Степана, но руку на жену не смог поднять. От безысходности начал бражничать.
Ханенко, степенно выпятив вперед живот, распорядился накормить погорельцев, пожертвовал им по пуду ржи и велел бурмистру быстрее собирать людей для строительства домов.
Вот это хозяин! загомонили в толпе. Вот это человек! Никого в беде не оставил.
По-божески к людям воззрел! удовлетворенно выкрикнул Сковпень. Яшчо и казакам нонче помощь будет.
На следующий день приехал Миклашевский. Он был в ярости. Степан не успел открыть рот, чтобы рассказать помещику о произошедшем, как в воздухе засвистела плеть и с шумом опустилась ему на спину. Крестьянин скорчился от боли и после второго удара по голове упал на землю. Помещик обрушил на него еще несколько ударов плетью, отчего рубаха несчастного стала красной от крови. Степан дико закричал и взмолился о пощаде.
Помещик бросил безумный взгляд на Глафиру, трясущуюся от страха, и приказал:
И ты иди сюда, шаболда! Пошто не уберегла свое жилище?
Плеть засвистела над ней и опустилась на спину, потом на голову. Глафира взвыла и отскочила в сторону. К ней подбежал младший сын Антипка и вцепился в юбку, злобно глядя на обидчика.
Взмокший от напряжения Миклашевский отбросил плеть, устало дыша. Потом сменил гнев на милость и приказал стоявшему рядом управляющему дать бревен, досок и людей для постройки дома. И уехал сердитый.
5
Рано утром Демьян разбудил Андрея, велел ему собираться, чтобы вместе идти в кузницу.
Неказистая прокопченная кузница стояла на окраине села возле реки. Ее стены были сделаны из тонких ивовых прутьев и обмазаны глиной, пол был земляной. Постройку без потолка прикрывала лишь крыша, в ней специально оставили большие щели для выхода дыма.
Посередине на широкой чурке стояла массивная наковальня, справа от нее Андрей, не торопясь, разжигал горн.
Я вот что думаю, сынка, задумчиво сказал Демьян. Сейчас для строительства домов будут нужны сверла, долота, скобы, гвозди. А взять их можно либо в кузнице, либо за десятки верст, в Стародубе. Так что нам с тобой надо постараться, поработать как следует. Глядишь, и хату отстроим.
Постараемся, тятя. А еще топоры нужны, молотки.
Да, но эта работа посложнее будет и одному мне не по силам, вдвоем управляться будем. На тебя, сынок, вся надежда.
Андрей упорно раздувал пламя кожаными мехами. Демьян в это время укладывал в горн заготовки, и вскоре концы их стали соломенного цвета, потом ярко засветились.
Обычно Демьян брался за более простые изделия: ножи, обручи и дужки для ушатов, серпы, косы, лопаты и сковороды. Их изготовление не требовало специальных приемов, он справлялся без подручного кузнеца и зарабатывал на них больше. Теперь же придется заниматься и сложными в изготовлении топорами.
Демьян сунул клещи в огонь, достал раскаленное железо, вытер рукавом рубахи слезы и забыл обо всем на свете, кроме своей работы. В одной руке он клещами держал поковку на наковальне, а молотком в другой руке бил по раскаленному железу. Удары аккуратно и точно ложились на угасавшую заготовку. Поодаль стоял Андрей и внимательно следил за размеренными движениями отца.
Тятя, а мы из-за пожара и про кобылу забыли. Подкова расшаталась, вот-вот отвалится.
И вправду, сынок. Сейчас гляну, где-то у меня тут оставались гвозди подковочные.
Да там и подкову менять надо, совсем шипы стерлись.
Демьян стал шарить по закопченным полкам.
Заготовки-то у меня здесь лежат. Не пойму, где же гвозди? На той неделе ковал Васьки Хлама кобылу. Помню, что оставались, Демьяна бросило в пот от торопливости. А ты все равно сходи за кобылой не найду, так другие изготовим.
Лошадь завели в специальный станок для подковки, Андрей привязал узду к жерди. Станок представлял собой четыре столба, вкопанных в землю и соединенных толстыми жердями. Проход между жердями делали настолько узким, чтобы лошадь вошла в него и не могла бы там пошевелиться.
Андрей взял переднюю ногу животного, согнул, оголил подкову. Голень лошади в это время опиралась на жердь. Демьян при помощи обсечки и клещей аккуратно выдрал гвозди, и подкова упала на землю.
Затем кузнец снял мерку с копыта лошади железными полосками и загнул их по размеру копыта. Потом пошел в кузницу, нагрел полоски в горне, выбил с наружной стороны железа шипы, пробил отверстия, протянул канавки, чтобы в них вошли шляпки гвоздей, и бросил в бак с водой.
После чего остывшую уже подкову уложил на место и со знанием дела, надежно, на все восемь гвоздей закрепил на копыте.
Ну вот, сынку, он устало опустился на лавку, что стояла под раскидистой липой, проведи-ка ее шагом.
Лошадь спокойно шла по двору.
Вроде не хромает, радостно проговорил Андрей.
Дак мне не впервой же!
Ты, тятя, настоящий коваль!
А ты как думал! Скоро и ты, сынку, настоящим кузнецом станешь
А вечером после ужина Демьян, как повелось в последние дни, сидел рядом с Харитоном на лавочке возле дома. Иногда приходил Федор, появился он и сегодня. А разговоры вели об одном и том же.
Обеднел казак в наше время, рассуждал Демьян. Редко кто концы с концами сводит. Земли нет, пахать нечего. Лошади есть, силы есть, сын вон растет работай! Ан нет, не выходит никак. За счет кузницы и выживаем.
За что ж ты тогда воевал? осторожно спросил Федор.
Как за что? на лице кузнеца застыло удивление. За царя воевал, за веру нашу православную, за волю и отечество.
Ха! За царя? Что же он земли не дал табе? Воли-то нам всегда хватало, только ее не распашешь, и сохой по отечеству не пройдешь.
А я вот слышал, братцы, задумчиво сказал Харитон, что где-то за Волгой, а еще дальше, в Сибири, совсем помещиков нет и земли дополна, бери сколько хочешь.
Брешут! прищурился Федор. Ничего там нет, вон царь крестьянам сулит жизнь новую без помещиков и ничего пока не дает.
Не могу понять, поморщился Демьян, куда наша жизнь идет? Это верно, что раньше жили мы в сытости, но разве для того мы живем и работаем на земле, чтобы только живот свой набить? Пока служил, я в разных местах бывал, а какие красивые сады и рощи я видел на Кавказе! Сколько хороших и красивых городов мне удалось повидать на Волге!
А мы, перебил его Харитон, с малолетства до старости гнем спину день за днем. Одна лишь радость, что семейство прибавляется да детишки растут.
Чаго ж ты не остался там, на красивых землях? криво ухмыльнулся Федор.
Ты что, не понимаешь? поднялся с лавки Демьян. Родной дом он и есть родной. За него я тоже воевал на Кавказе.
6
Дождя так и не было.
Все в селе боялись нового пожара, да и засуха грозила уничтожить урожай, потому люди не раз ходили к батюшке с поклоном и просьбой умолить господа о дожде.
Отец Дионисий не оставил просьбу без внимания и объявил прихожанам, что крестный ход с молитвами о дожде пройдет в ближайшее воскресенье.