Беда мне с тобой, Харитон с размаху грохнул кулаком по телеге. От удара колесо подскочило, как на ухабистой дороге. Ты где эту гадость взял?
Встретив сердитый взгляд, Ефим по-волчьи скосил глаза:
Кабацкие слуги привезли, даже рюмки подарили, признался он.
Мы тут из кожи вон лезем, с пьянством боремся, а ты, стало быть, не рад, что шинок разорили? И порка для тебя даром прошла, ничему не научила.
Подошел Моисей и осуждающе посмотрел на брата:
Ты что, совсем сдурел, так недолго и в домовину угодить можно.
Ефим только теперь встрепенулся, как это бывает с больными, и мгновенно пришел в раздражение. Это его-то дергают, ругают, бьют. Не дают ему жить. Да что же это такое? Чувствуя себя оскорбленным, обиженно заговорил:
Оставьте меня в покое. Может, я умереть хочу.
Но, брат, послушай! перебил его Моисей. Совести у тебя нет.
Да чего тебе надо? Вы мне житья не даете.
Теперь рассердился Харитон:
Помирать он собрался, а кто твоих дочерей растить будет? Вместо того, чтобы бросить это паскудное дело, он себя стал жалеть: видите ли, душу из него вынимают, житья не дают, и, медленно повернувшись к Моисею, продолжил: Совесть скорее у нашего Карюхи проснется, чем у него.
Ефим же вытаращил глаза на отца и стоял как вкопанный.
Наверное, тот сказал бы еще что-то, но тут из дверей вышла Анна. Запричитала, прижалась к Ефимову лицу своей щекой. Харитон отошел, громко высморкался. Набычился, сжал кулаки и, багровея короткой шеей, зашел в хату.
9
Вот уже несколько ночей подряд Ханенко мучился бессонницей. Вставал рано, только начинало светать. Выходил во двор, прогуливался по саду, потом возвращался в дом и садился у окна. Оттуда открывался вид на деревню с низкими домишками, покрытыми соломой, окруженную садами и огородами. Внизу под горой тихо бежала река.
Утром, как начало вставать солнце, приехал бурмистр. Он тяжело поднялся на крыльцо и вошел в дом. Опухшее лицо помещика и покрасневшие глаза говорили о бессонной ночи. Застоявшийся запах вина и табака стоял в комнате. Ханенко сидел в кресле в расстегнутой рубашке, растрепанный и растерянный. Он явно был не в духе.
Ющенку стало жалко хозяина. Он прошел вперед и поклонился.
Ну, что нового, Богдан Леонтьевич? спросил Ханенко.
Новости есть, Иван Николаевич, слава богу, хорошие. Шинки работают исправно. Тут я кое-что вызнал. Молва идет, что наш исправник подсуетился, губернатор дал команду, и в Дареевск собираются прислать войско. Дабы зачинщиков арестовать и порядок установить.
Тяжелыми шагами Ханенко прошелся по горнице, посмотрел в окно, на двор. Дышал он тяжело, по телу растекалась злость.
Когда, говоришь, войско придет?
Не могу знать, нерешительно пожал плечами бурмистр. Может, и пустяки болтают.
Да нет. Если слухи пошли, значит, тому и быть.
Дай-то бог.
Ты мне только сообщи когда? Сам хочу посмотреть на это, своими глазами увидеть хочу.
10
Ефим сидел на лавке и покаянно глядел на жену. Он вчера опять напился. На душе было тяжело, его трясло от нестерпимого желания опохмелиться.
В таком состоянии и застал его отец Дионисий.
Благослови, батюшка, оторопев от неожиданной встречи, сложив ладони, потянулся к нему Ефим, склоняя голову.
Меланья сразу же прошмыгнула в двери.
Да как же благословлять-то тебя, Ефим Харитонович? Что же ты делаешь? Уж все село смеется над тобой.
Ефим покаянно опустил голову и тяжело вздохнул.
Да, батюшка, верно говорите, впереди ни просвета, ни отдушины.
Долго и строго отчитывал его отец Дионисий, а тот ничего не отвечал и только ниже и ниже склонял голову.
Меланья стояла во дворе и от волнения кусала сжатые в кулак пальцы. Она не слышала, о чем говорил батюшка с мужем.
Медленно тянулось время, но вот скрипнула дверь и вышел отец Дионисий. Женщина проводила его за калитку.
Дай бог, вразумил, тихо проговорил священник.
Меланья стояла как неприкаянная, глядя ему вслед. Войдя в хату, глянула на мужа и ахнула от неожиданности. Красное лицо Ефима было мокрым от слез.
Она зажгла лучину, подошла к киоту, затеплила лампадку. Пусть погорит, пусть божественный огонек освятит хату. Пусть святая Богородица поможет мужу и защитит семью от всех бед.
Ефим по-прежнему сидел на скамейке.
Поди сюда! тихо попросил он. Поговори, а то мне что-то плохо.
Подошла, присела рядом.
Вот ведь как получается, произнес Ефим, бесовщина меня одолела.
Батюшка за этим и заходил, чтобы бесов от тебя прогнать.
Строгий он у нас.
Ну, какой уж есть, все село его уважает.
Ефим тяжело вздохнул и, опомнившись, сказал:
Ладно, ты иди, что со мной сидеть, у тебя дел, поди, много, да и я пойду во дворе управляться надо, а то совсем дом забросил.
Меланья удивилась, молча встала и отошла к печи. «Что с мужиком случилось?» недоумевала она.
11
Через несколько дней в тихое безветренное утро как гром среди ясного неба в селе прогремело известие: из Стародуба по дороге идет войсковой отряд.
Долгаль в узком кругу доложил казакам, что отряд под командованием поручика Михайлова идет в Дареевск по просьбе исправника и Ханенко для устрашения и наведения порядка. По требованию губернатора полковое командование выделило взвод солдат. Им приказано арестовать главных вожаков, повинных в разгроме шинков.
Таперича чаго делать надобно? растерялся Сковпень. Ведь мы и есть настоящие вожаки бунта, все село знает.
Собраться всем в кучу и навалять незваным гостям, сказал степенно Харитон.
Это ж солдаты, озаботился Федор. Против них не попрешь.
Тогда надо поднимать народ, строго сказал Григорий Долгаль. Всех надо собрать и мужиков, и баб.
Чтобы не позволить властям учинить расправу над организаторами бунта против пьянства, село зашевелилось, заметалось в предчувствии новой беды. Давно в этих краях не было военных. Что скажут, как поведут себя солдаты? Это ведь сила, но и отдавать на растерзание односельчан никто не хотел.
К полудню в Дареевск прибыли военные.
На церкви надрывным боем зазвонил колокол, собирая общий сход.
Федор прочитал тропарь, три раза перекрестясь, с молитвой начертил мелом кресты над дверьми и окнами для отпугивания нечистой силы и, сосредоточенно бормоча себе что-то под нос, вышел за калитку.
Внезапно схватил за руку стоящего у плетня Максима.
Ты, сынку, послухай меня. Мужик не должен терпеть, терпение ему за грехи дается, настойчиво шептал он, тиская в кулаке свою жиденькую бороденку. Мужик солдатом родится, на то ему и зубы даны. Воевать надо за правду и не поддаваться, как наш Аввакум воевал. Запомнил?
Запомнил! испугался Максим, глядя в безумные глаза отца.
Будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся; ибо с тобою Господь Бог твой везде, куда ни пойдешь. Усвоил?
Да!
Тогда я пошел, а ты из хаты ни шагу, будь рядом с матерью и женой да Гришку с Пелагеей береги.
Хорошо, отец, как ты сказал, так и сделаю.
Антон где?
В хате он.
Вот вдвоем и хозяйничайте тут, а я на сход пошел, мне отступать никак нельзя.
Все на сход! громко, командным голосом призывал Долгаль. Идем, идем, казаки, иначе они нам на шею сядут. Не бойтесь, гуторят, в других селах миром разошлись.
Да там крестьяне тихие, возразил ему Демьян Руденко, не натворили такого, как мы. Чую я, что с нас спрос особый будет.
А ты куда нарядилась? недоуменно спросил Харитон жену.
Так и я с тобой пойду, поправляя новую кофту, ответила Анна, послухаю, о чем гуторить будут? Мне ж не все равно. Вон Ефимка наш страдалец, в такую беду попал.
А Лукерья где?
Да с собой возьму. Тут недалече. Хлопцы-то с покоса не успеют вернуться?
Нет, я наказал Моисею, чтобы до вечера в село не возвращались. Сено сгребли да в копны сложили.
Анна подошла к киоту, перекрестилась, осторожно взяла Черниговскую икону Божией Матери, завернула в платок.