Кто «они»? спросил тогда папа.
Все, кто тебя не любит. Большинство.
Но я же хочу, чтобы меня все любили! топнула тогда ножкой Астрид.
Но ты можешь надеяться только на поверхностные проявления любви, объяснила мама. Это не любовь, а симпатия, которая означает только то, что люди надеются, что получат от тебя что-то хорошее, и будут соответственно себя вести.
А они получат? спросила Астрид.
От тебя зависит. Хочешь получат, не хочешь не получат. Но вести себя надо так, чтобы они всегда надеялись, что все-таки получат. Может, просто не сейчас. Пока они на это надеются, они не причинят тебе вреда, и от них самих можно будет что-то получить.
Это было разумно, и Астрид это запомнила. Папа, правда, сказал, что мама учит ребенка ужасным и отвратительным вещам, но мама спросила, в чем она неправа, и папа сначала бормотал что-то про дружбу, социун и взаимнопомощь, а потом стал орать.
А потом они оба стали орать.
Но когда они закончили, папа подошел к Астрид и сказал, что у мамы просто когда-то был тяжелый период в жизни, поэтому у нее циничные взгляды на мир. Но Астрид не обязательно во всем следовать ее советам. И добавил, что доброту необязательно проявлять с расчетом на вознаграждение, потому что тогда ты будешь часто разочаровываться, потому что смысл доброты не в этом.
А мама еще добавила, что люди к тому же часто чувствуют, когда доброту проявляют неискренне, и им это не нравится. Так что лучше быть искренней, если уж решила быть доброй.
Теперь добрая Астрид отчетливо это вспомнила и искренне предложила Мамико:
Пойдем порисуем. У меня есть мелки и шоколад.
Мелки для мелкоты, произнесла Мамико. У тебя есть кисти и тушечница?
Это все у папы нашлось, и Астрид стала завистливо смотреть, как Мамико рисует ивы и птичек. А потом решила сама что-нибудь нарисовать, но быстро поняла, что так же красиво не сумеет, так что нечего и стараться. Вместо ив и птичек она просто намалевала смешные каракули и добавила побольше кровищи. А поскольку тушь была только черная, кровищу она нарисовала томатным соусом. Енот как раз приготовил пасту.
Здесь я, а тут все мои враги, объяснила Астрид вежливо слушающей Мамико. Кланос, жирный Огус, Пирилла и еще там мелочь всякая копошится в уголке.
А почему они все в кетчупе? спросила Мамико.
Это кровища, она хлещет из их ран. Вообще, положу потом этот рисунок Кланосу на окошко. А то он скоро в Клеверный Ансамбль навсегда уедет, пусть у него будет память обо мне.
Астрид вспомнила, что осенью она опять пойдет в школу, во второй класс, и ей взгрустнулось. А потом она вспомнила, что в этот раз в школе не будет ни Кланоса, ни Пириллы, потому что они поступили в Клеверный Ансамбль и теперь будут учиться волшебству.
От этого ее охватили смешанные чувства. Вроде и хорошо, что все самые старшие недруги будут где-то подальше, а вроде и не очень. Жизнь утратит краски, не с кем будет бороться и иногда охотиться на водяного. Не с мелкотой же. Конечно, среди четвероклашек тоже были серьезные противники, но они все-таки уступали пятиклашкам.
Хотя ничего, жирный Огус останется. Он хоть и четвероклашка, но очень крупный, поэтому пятиклашки держали его за равного себе. А теперь он и вовсе будет пятиклашкой, так что станет еще крупнее и опаснее.
Астрид и Мамико играли вместе до самого вечера, пока взрослые занимались всякими скучными вещами. Астрид познакомила Мамико с Вероникой, призраком прадедушки и всеми фамиллиарами, поводила ее по окрестностям, поднялась с ней на обзорную башню, а потом хотела даже запрячь Сервелата и прокатиться до Радужниц, искупаться в море и забросать школу яйцами, но их позвали ужинать, и это все было отложено до завтра.
Гости продолжали прибывать. Пришел вечерний омнибус, и с ним приехал дядя Звиркудын с женой и двумя внуками. Он сказал, что ему их подкинули на все лето, так что он поживет тут немного, если Майно не против. Майно против не был, и только обрадовался старому другу.
Астрид тем более против не была, потому что Зога и Дзюта оказались кудесными. У них были карманные кинжалы и они все время дрались. Дзюта кидал в пруд камень на тридцать блинков, а Зога кидал в пруд Дзюту.
Тля, Зога, да ты задрал!.. каждый раз говорил Дзюта, и они начинали драться.
Да ты там камень потерял! приговаривал Зога, макая брата мордой в воду. Нашел, нет?.. А теперь?.. Ищи лучше!
Они были постарше Астрид. Зоге уже исполнилось девять, Дзюте восемь. Но Астрид было уже почти семь, и она сама могла кинуть в пруд что Зогу, что Дзюту, поэтому к ней они отнеслись с уважением.
Орки всегда уважают того, кто может кинуть их в пруд.
А еще вместе с дядей Звиркудыном приехал его фамиллиар-кабан, и Зога с Дзютой разрешили Астрид на нем покататься. А она разрешила им покататься на Сервелате и Булочке, хотя это было не так интересно, потому что лошади-то у всех есть, а вот верховые кабаны не у всех.
Не могу поверить, говорил Звиркудын, куря с Майно на террасе. Ты столько лет жил в кошеле посреди крохотной квартирки, пока у тебя было вот это все.
В кошеле было очень просторно для одного, пожал плечами хозяин усадьбы. А столичная жизнь мне нравилась больше.
А свадьбу ты зажилил, заметил Звиркудын. Вот у меня вы гуляли три дня. У Вератора мы тоже отгуляем как следует. А у тебя?..
А у меня вы сейчас, напомнил Майно. И мы тогда спешили, нам было не до торжеств.
А вот зря, выбил трубку Звиркудын. С Балаганщиком ты все равно успел поругаться. Ну ничего, ничего, мы с Вератором тебе покажем, что такое орочья свадьба. Он хоть и только наполовину, но судя по размаху не зажилит.
Да, размах нарастал. В яркой вспышке явился самый почетный гость лично председатель ученого совета. Вместе со своим креслом, в сопровождении многоцветных огней и бравурной музыки. Погладив окладистую бороду, он провозгласил:
Мир этому дому!
Зырь, это же дед из дальнозеркала! восхитился Зога, даже перестав топить Дзюту.
Лахджа тоже восхитилась ее прием выходил на какой-то новый, невиданный уровень. Рядом плакал енот.
Ихалайнен, ты что?
Лучший день лучший в моей жизни не мешай, я встречаю высоких гостей.
Локателли оправдал его ожидания. Он со всем уважением поприветствовал дворецкого-фамиллиара, вручил ему шляпу, которую надел явно для того, чтобы ее торжественно вручить, и взмыл в воздух, сразу выцепив взглядом жениха.
Коллега, поздравляю со знаменательным днем! похлопал он по спине Вератора. Восхищен, взволнован! Мы уже и не ожидали, что однажды погуляем на твоей свадьбе!
Мы, величайший волшебник планеты? усмехнулся Вератор.
Ну уж и величайший, ну уж!.. расплылся в улыбке Локателли. Ни к чему так-то уж правду-матку в лицо резать! Вератор, я знаю, что не состою в твоей дружбосети, но мне всегда хотелось считать тебя своим другом. Я помню, как много лет назад ты только появился в стенах Клеверного Ансамбля!.. Милый стеснительный мальчик с добрым сердцем!.. но я приберегу это для банкета. Когда соберутся все, и я всем расскажу, каким ты был мальчоночкой!
Боги, мэтр Локателли, пощадите, взмолился Вератор.
Не могу, не могу, и даже не уговаривай! замахал руками Локателли. Ты посмотри, какая у меня борода! Разве человек с такой бородой может не ностальгировать о старых добрых временах и не взять слово при всем честном народе? И ты не переживай, что ты одинок, что здесь нет твоих родителей я сам буду твоим посаженым отцом!
Это большая честь, мэтр Локателли, признал Вератор.
И это действительно была большая честь. Председатель ученого совета это кудесней короля, кудесней императора. У Сидзуки аж глаза засверкали, когда Лахджа объяснила ей, что это за старик, и насколько высокого уровня только что достигла ее свадьба.
А Мамико, тоже восхищенная таким почетом, стала смотреть на Астрид как-то слегка высокомерно, и даже спросила невзначай, гостил ли Локателли на свадьбе ее мамы.