Благодарю, а можно замялась я, понимая, что в баню я хочу больше, чем есть.
Идём, она уже жаркая, рассмеялась Хейда. Понимаю тебя, когда хожу от селения к селению, только горячий пар лечит мои старые кости.
К бане шли под любопытными взглядами местных жителей. Женщины, совершенно не стесняясь, громко обсуждали мой наряд и внешность, и их комментарии были совсем нелицеприятными. Ну да, по сравнению с ними я была миниатюрной, с осунувшимся лицом и тёмными кругами под глазами, а ещё не промытые должным образом волосы паклей торчали в разные стороны.
Мужчины посматривали на меня из-под кустистых бровей, в их взгляде была откровенная жалость, так и читалось «не выживет». И только детки с интересом исследователей рассматривали мою одежду, лицо и, вытянув шейки, пытались разглядеть, что такое я несу в руках.
Попрошайка! раздался неожиданно громкий крик.
От этого звука я вздрогнула, но, услышав шлёпок, а следом всхлип ребёнка, резко остановилась.
Что это? обернувшись, заметила, как особа, видимо, недалёкого ума, оттолкнула от стола, где крошилась капуста, ребёнка на вид всего около пяти лет девчушка была совсем худенькой, темноволосой и чумазой.
Гудрун сердита, видно, не такой она встречи ожидала, с усмешкой произнесла вёльда.
Я же с большим интересом взглянула на женщину, очень даже симпатичную, с длинными светлыми волосами, которые замысловато были собраны двумя тонкими косичками на макушке. Одета, я бы сказала, чересчур нарядно для такой работы, но не мне судить. А вот девочку мне было жаль на его щеке красовался алый след от пощёчины.
А ребёнок? спросила у Хейды.
Фостре дети рабов, тоже рабы, хоть и рождённые, и выросшие в хозяйстве, ответила местная прорицательница. Её мать умерла этой зимой, оставив Алину сиротой. Девочку взял на содержание Хальгорд, пока он был в отъезде за ней обещала присмотреть Гудрун. Идём, не стоит тебе в это лезть.
Алина, прошептала я, глядя на спрятавшегося за столом ребёнка.
Вид у малышки был забитый, а голодные глазёнки внимательно следили за руками женщин.
Не отступишься? вдруг спросила Хейда. Добрая ты слишком, такие в этом мире не выживут.
Значит, судьба, бесшабашно улыбнулась, приняв решение, идём уже.
После жаркой и потрясающе ароматной бани я и Хейда заперлись в доме вёльвы, я, откинувшись на стену, обитую шкурой, на удивление не вонючей, слушала наставления прорицательницы.
Я уйду скоро, меня месяц не будет, ты будь осторожна, не всем по нраву твоё появление.
Постараюсь, согласно кивнула. Почему такая реакция?
Лишний рот. А в селении зима была голодной, да и конунг своими словами выделил для тебя особое место в своём доме.
Какое? с недоумением спросила у женщины, но та, лукаво посмотрев на меня, не ответила.
Где что лежит, я тебе покажу, а мясо будут и дальше приносить, продолжила Хейда, травы составлять научу.
Хейда! стук в дверь прервал вёльву, а я, услышав знакомый голос, быстро вскочила с кровати и принялась поправлять платье.
Заходи! Я думала, раньше придёшь, усмехнулась прорицательница, глядя на нахмуренного Хальгорда, который застыл в дверях и не отводил от меня свой взгляд.
Эви? Я считал, что ты будешь жить в моём доме, произнёс конунг.
В его голосе мне послышалась горечь, но, может, я это себе придумала.
Вот ещё, зачем она тебе в твоём доме? Там женщин хватает, буркнула Хейда, а здесь она сама себе хозяйка, да и я обучу её необходимому.
Эви? не обращая внимания на Хейду, снова обратился ко мне Хальгорд.
Спасибо, но мне здесь действительно будет лучше, быстро протараторила я, боясь передумать.
Хорошо, бросил он и, прежде чем покинуть домик вёльвы, добавил: Если изменишь решение, знай: мой дом открыт для тебя и, если что-то потребуется, приходи.
Хальгорд! остановила мужчину. Я знаю, что мне требуется.
Слушаю, произнёс конунг, так и оставшись стоять в дверях ко мне спиной.
Можно я заберу Алину в дом вёльвы? Я хочу, чтобы она жила со мной, проговорила я и, собравшись с духом, добавила: Это будет оплатой долга.
Нет! рыкнул мужчина.
А я сжалась, понимая, что только что сравнила жизнь конунга и дочь рабыни, и с ужасом ожидала наказания. Вёльва же, склонив голову, с интересом наблюдала за мной и Хальгордом.
Хорошо, я выкуплю её, твердо возразила я, сжав кулаки для храбрости.
Я не собиралась отступать! Эту Гудрун нельзя и близко подпускать к детям!
Не нужно, побереги своё серебро. Я отправлю её тебе. Долг ещё за мной, придумай что-то другое, ответил конунг и бесшумно растворился в темноте.
Долг? в удивлении приподняв бровь, спросила Хейда.
Это они всё придумали, а я как раз только мешалась, нехотя ответила я.
Почему-то мне казалось, что это что-то личное, только между мной и Хальгордом.
Ну и где твоего ребёнка разместим? усмехнулась женщина, поднимаясь с лавки.
Прежде чем заявить Хальгорду о своём желании по дороге из бани, я получила согласие вёльды, ведь теперь в её доме буду жить не только я, но и ещё один человек, хоть и маленький.
Она такая крохотная, считаю, мы уместимся и на одной кровати, задумчиво ответила женщине, только её надо бы помыть и переодеть.
Одёжи для неё у меня нет, сама сошьёшь, могу пока дать рубаху.
Спасибо, вот, положила на стол небольшую, всего с ноготок серебряную монетку.
Я не знала, достаточно ли этого за проживание меня и девочки в доме вёльв ы.
Убери, придумала тоже, заворчала женщина.
У меня есть немного.
Я настаивала на своём не люблю быть должной. А монетки мне выдал конунг как полноправной участнице похода.
Воины тихонько посмеивались, но одобряли действия Хальгорда, и только Бруно мне объяснил, что я своей готовкой пищи освободила мужчин от этой обязанности, чем существенно облегчила им жизнь. Так что да, я была полноправной участницей их экспедиции.
Вот и оставь себе, думаю, ещё пригодятся, произнесла прорицательница. Бери, эта, кажется, не такая длинная, рукава только подрежем.
Глава 9
Алину привели спустя минут тридцать. Гудрун и, видимо, её подружка, заходить в домик вёльвы не решились, но, и стоя у порога, всем своим видом показывали, как они мне «рады». На их лицах было всё: и презрение ко мне, и превосходство, и даже немного зависти, и в то же время страх перед вёльвой Мда, слишком открытые.
Забирай никчёмную. Конунг из жалости тебе раба подарил, рассмеялась подружка ростом не меньше Гудрун, такая же светлая, румяная и крепкая, и тут же взглянуля на соседку, чтобы убедиться, понравилось ли той, что она сказала.
Текла? Ты научилась говорить? с усмешкой произнесла вёльва. А я думала, тебя ещё в младенчестве языка лишили Хотя, это слова Гудрун. Зайдёте к старой вёльве или на пороге стоять будете?
Нет, работы много, недовольно буркнула Гудрун, пятясь от домика. Берите её, нам с вами стоять некогда.
Спасибо, кивнула, подхватывая девочку, притянула к себе и с удивлением стала смотреть, как две красотки быстро удаляются от домика.
Трясутся, как овечий хвост, ухмыльнулась прорицательница, а ты заходи, не бойся, кто с добрыми намерениями, того дом оберегает.
Идём, потянула малышку за руку, уводя от двери, и, достигнув нашего закутка, присела перед ребёнком так, чтобы она видела моё лицо, и произнесла: Привет, меня зовут Эвелин, можно Эви. Ты будешь жить здесь, со мной и бабушкой Хейдой.
Кхм! прорицательница подавилась смешком, услышав такое о себе видно, бабушкой её ещё никто не называл.
Присаживайся, здесь каша и лепёшка.
Девочка продолжала молчать и настороженно на меня поглядывать, казалось, я её больше пугаю, чем старая вёльва. Но голод поборол, и, схватив со стола лепёшку, Алина, откусив огромный ломоть от неё, пыталась теперь это прожевать.
Ты не спеши, запей отваром, проговорила Хейда, подала кружку с тёплым чаем и, посмотрев на меня и хмыкнув, добавила: Добрая ты слишком, нельзя быть такой.