Мистера Полночь.
Иллюзия жизнь, жизнь иллюзия, но кто вы?
Продажные за бесценок, тряпочные людишки,
Отныне я с вами не хочу быть знаком!
Проехали
Я давно не писал стихи,
Может быть, даже себе поверил?
Наверное, где-то внутри,
Я становлюсь другим.
Забываю открыть окно, и можно поверить
Все мы останемся теми,
Кем были тогда, в семнадцать?!
Теперь говорить не о чем,
Теперь тяжело друг другу отдаться
Душой.
И те интересные люди, останутся в рамке.
Фото наша тюрьма.
Жизни словно баранки.
Идут колесом, возвращаясь к пункту отправки.
И травят во мне человека,
Как мух у трубы на газозаправке
А не вот это вот всё!
Душно в кровати, а на улице жарко,
Или холодно?
Я как-то и думать забыл о чем-либо.
Может быть, годы прошли, может пару чисел?
Я сбился со счету.
Назови хоть одну причину
Память мою почтить.
Голова хочет спать, а ногам нужна вечность,
Дорога, и пыль под подошвой!
Ты знаешь, я хочу разогнуть конечности!
Я жить хочу, а не это вот все!
Я жить хочу, понимаешь?!
Ни книги, ни глупые мемы, ни глазки
Прохожих девушек
Душек
Мне не нужны, мне нужна дорога,
Неважно куда, а важно как долго.
Насколько мне хватит уехать из города,
В котором пропадают лиц осколки?
Ты знаешь, я всегда мечтал о море,
О горах и индийских приданиях, каких-нибудь там.
Что бы каждое утро мне виделось новым.
Прощай моя комната, привет мечтам!
Я видел, как дороги людям дороги.
Я видел, как каждый видел в них что-то свое.
Я с детства, как Леннон хотел быть счастливым, и только.
Я жить хочу,
Понимаешь?
А не вот это вот все
Ночь
Когда свет догорит искрами,
Ветер в форточку утянет меня прочь,
Я полечу к тебе моя милая -
Полечу к тебе ночь
Ничего не заменит улицы,
В темноте искажённой, как жизнь,
Человека не нового,
Человека избитого,
Который и сам в крайность изрублен,
Но всё ещё шепчет кому то: "Держись!".
Нет прекраснее светил, чем звёзды.
Тьма за ними жаждет их в себе утопить
Раскалённые,
Угнетённые
Они так похожи на странников,
У которых мы с тобой учились любить.
А фонарь сегодня
Потух
Бесполезно он тратил время.
В никуда отдавал свой труд.
Лампу утром заменят новою.
Всё снова уложится в круг.
И когда он зажжётся искрами,
Ветер в форточку меня вынесет прочь.
Я полечу к тебе, милая
Полечу к тебе ночь.
***
Солнце, сквозь чёрные руки деревьев,
Единственным глазом,
Смотрит на мир, облечённый поверьями
из прозрачного газа,
И преломляется в банке
с молоком,
В руках беспечного человека,
Который мысль несёт о том,
Что уже четверть века
Ему мешает "потом".
А яркое тянет к нему щупальца,
Как осьминог.
Щекочет краешек глаза и тенью у ног,
Не мешаясь с грязью ползёт, зараза!
Бросает свет одноокое, измываясь,
Так мимо идущий,
Дротик жизни бросал в "молоко"
И тенью чьей-то, замарав рукав,
уйдёт Себя за разбитую банку не обругав.
***
Грязным фуззом пробило голову,
Жизнь пролетает по чёрным клавишам.
Понимай своё место смолоду,
Понимай, кем ты являешься.
Будем поодаль и такими разными,
Разлетимся по ветру в стороны,
Словно слепые вороны.
Как зараза, весной приходящая,
Стучащая в каждую дверь с новой партией чихающих,
Без меры опасная.
В дни ненастные -
Ненасытная и ужасная.
Если хочешь, будем вечно
Вечно молоды.
Только руки по локоть измажем
о нашу любовь,
В наручники скованную.
В новый памятник современности
превратимся.
Зальёмся цементом, как в каком-то
(Не помню) Фильме
Или давай, как ты,
Осознаем лучше
Бессмысленность любой ситуации,
Забудем все пути и обходы,
Сделаем жизнью хаос,
А забвение (посмертно)
Побочным эффектом свободы.
Лёха
-Ты помнишь Леху?
Я помню, темные волосы, короткая стрижка,
Остальные детали, увы,
Уплыли из памяти. Нельзя помнить все,
Я не вундеркинд.
Короче, забыл.
Я помню все время, он спрашивал сотовый.
Мой забывал забить телефон.
Созвонились, забыли, и все по-новому,
Он так и пропал потом.
Еще у него была такая
Странная рубашка с котёнком
Он, кажется, носил её, не снимая,
Хоть и перестал быть ребенком.
А знаешь, иногда мне казалось,
Он не порвал её в драке, как говорили после.
Мне кажется, она всегда была с ним,
Как талисман в кармане, или под темной футболкой.
И женщина у него была, красивая
Делала шугаринг, слушала шугейз.
Лицо было вечно серьезное, но милое,
Чего мы все про Леху? Может, продолжим есть?
-Он кстати ей песни пел, только ей не нравилось,
И жил как хотел, ярлыки вертел
на причинном месте.
Смысл жизни был в каждом жесте,
В каждом неповоротливом тексте,
За каждым слоем обоев,
Которыми предки обклеили его комнату,
После его гибели, когда завели собаку,
Когда отец начал пить, избивая мамку,
Когда родной двор и соседи
Давно про него забыли,
И только теперь на кухне, почему мы о нем заговорили?
Ни к ночи помянутый, ни к утру отысканный,
Ни в молодости оскверненный,
Ни в старости забытый.
Мы рискуем стать последними, кто помнит близких живыми,
Если нам, как ему, не суждено умереть молодыми.
И в горе
И в радости,
И в юности
И в старости
Подавая кружку родителям, другу банку пива,
Помни о том, как жизнь и смерть бывают красивы,
Помни свидетелем чего суждено тебе быть.
***
Бьются лбом,
В двух местах психбольницах и храмах.
Да и разницы нет
Бабах. На маршрутках, вокзалах.
Ерундой
Занимаются люди в штатском.
Поколения меняются, люди теряют людей.
Все летит прямо в тартар испорченной пищей,
Обглоданной пастью людской.
Это мир. И он мой.
20||21
***
Я хочу быть обычным ветром,
Невесомостью за стеклопакетом.
Теплой сороковкой из дедушкиного шкафа,
Она светит всю ночь над Пелевинским «Снафом».
Хочу быть тенью от кривой избушки,
Паром над вынесенной на улицу кружкой.
Уютным шевелением собаки в будке,
Там темно и мягко, как под женской курткой.
Звук дыхания животных, я хочу быть им тоже.
Похожий на призрака и ни на что не похожий.
Наблюдать со стороны как дети становятся стариками,
Истлевают трухой, выходят вперед ногами.
Быть домом, в котором проходят годы,
В котором забываются поводы жить.
Все остальное скоротечно, не интересно.
А лучше всего быть детством,
Про которое суждено забыть.
***
Несу домой три килограмма картошки.
Меня их заставила купить Регина.
Предвкушаю трапезу с железной ложкой,
Размышляю о жизни простой и милой.
Размышляю о разных татарских блюдах,
Про шубы поддельные из шкур кошачьих.
Как буду ходить голым и мыть посуду,
Как буду обидчикам своим давать сдачи.
Представляю себя разносчиком кладов,
Или тем, кто «телеги» пишет на стенах.
Или тем, кто ищет или тем, кто в «Ладах»
С низкой подвеской, будто цыгане
В общем, полеты фантазий пикируют
Панелями в грязь бытового сложения,
Цветочки для девочки и самосожжение,
Мозги на асфальте и лирика.
***
На портретах великих поэтов,
Рисую усики.
Ненавижу классику.
Слишком серьезные люди, как серость билетов,
Сырость облезлых «Пазиков».
На стекле я рисую фаллический символ и в этом
Единственный смысл.
Причина искусства, мерило счастья,
Протестная акция,
Но на деле,
лишь попытка участия.
Маленькие машины
Маленькими шажками,
Покоряя большие вершины.
Маленькие машины,
Едут маленькие машины.
Их окна забиты снегом,
Из последних сил дуют печи.
Все знают, куда они едут,
В настоящее, вечное.
Они опрокинули улицы,
Эти маленькие машины.
Потухли пустые витрины,
На них никто не смотрит.
Перекрестки не выстланы пробками,
Не город, а рай бездельника;
Машины уехали в горы,
Не стали ждать понедельник.
***
Никто не отвечает на мои письма.
Жизнь зависла,
Как я рано утром, похожий на наркомана.
Это кажется смешным, но для меня это рана.
Вставать каждый день и видеть все заново?
Либо жить без сна, либо уснуть навеки,
Без бросания от одного до другого.
И без страданий о людях,
Или об одном человеке?
***
Я страза, упавшая с платья,
На пыльный затертый половик в прихожей.
Идёшь на свидание, с тобой мои юные братья,
А я лежу здесь, на звезду в темном небе похожий.