Я представил нашего фотографа: как он бережно разглядывает фотографии красивых женщин, их белокурые или рыжие волосы, их мягкую ровную кожу, морщинки (если есть), впадинки, бугорки. Потом с силой захлопывает дверь фотоателье, закрывает дверь на ключ и едет гулять в парк Кузьминки, чтобы пить на лавочках кофе, наблюдать за катающимися на скейтах подростками и провожать влажным взором утиные клинья.
Я тогда тоже поехал в Кузьминки. Там тоже есть фотоателье, прямо у остановки семьдесят четвёртого троллейбуса, совсем маленькая каморка.
Я вошёл в эти полтора метра, и на меня обрушился шквал информации, что делаем за три минуты, что храним шесть лет, что можете вернуться для переделки, что никто ещё не жаловался, и что в этом мире нет ничего важнее фотографии.
Меня сфотографировали. Получилась какая-то дрянь, но ругаться мне не хотелось. Больше всего я расстроился, что эта дрянь будет храниться шесть лет и что за этой дрянью я могу вернуться в любой момент в течение шести лет.
Я вышел на остановку семьдесят четвёртого троллейбуса и закурил. Светило солнце. Навстречу мне из Кузьминского парка шёл наш люблинский фотограф. Он был радостен и вдохновен, как его фотографии.
Шахматы
Я знаю, почему я всё время проигрываю в шахматы Евгению Никитину. Он меня вовлекает. Он мне как бы говорит: «Слава, хочешь, как Таль, Слава, хочешь, как Каспаров? Мы пожертвуем слона, ладью, ферзя и одной пешкой поставим мат». И Женя так делает, жертвует коня и две пешки и ставит мне мат. Я хочу так тоже, жертвую, жертвую, жертвую, но Жене проигрываю. Я выигрываю в одном случае: если, как рудокоп, долго и нудно выигрываю у Жени пешки, потом долго загоняю его в эндшпиль и долго ставлю мат. Я чернорабочий шахмат, Женя творец.
Дети
Вчера я узнал, что меня читают дети десяти лет. Меня подвели к девочке. Я сказал: «Привет». Девочка ответила: «Привет». Меня обуяла всемирная ответственность. Я не знаю, что у меня может быть интересного для десятилетнего ребенка. О музыке и кино я не пишу, о коте пишу мало. Я стоял рядом с девочкой и не знал, что ей сказать. Чувствовал себя стеснительно. На всякий случай пообещал себе не ругаться матом, потому что боялся, что её родители скажут: «Это вы её научили».
Ярче
Вчера зашёл в пекарню, где продают свежие тёплые багеты. Между полок с сыром, колбасами, напитками и овощами выплясывали две брюнетки в коротких платьицах с блёстками и пели североамериканский джазец. Танец их напоминал зажигательное представление Лайзы Минели из кинофильма «Кабаре». Я сначала опешил, а потом захотел с ними познакомиться, тем более что они пели: «Ярче, ярче, ярче». Долго думал, потом вспомнил, что так называется эта пекарня, а потом уже и оператора заметил с видеокамерой. Он что-то им сказал, и девчонки остановили танец, смахнули пот, отпили «Боржоми» и заулыбались мне, как старому знакомому. При операторе я застеснялся с ними знакомиться, тем более что подошла моя очередь в кассу.
Сегодня зашёл в пекарню снова. Эти же девчонки отплясывали в рекламном ролике на жидкокристаллическом экране. В жизни они были живее, ярче, прекраснее, желаннее. Мне кажется, оператор начудил.
Ротару
Когда мне было семь лет, я влюбился в Софию Ротару, проходя мимо магазина «Мелодия», в котором была выставлена её пластинка. Я уговорил родителей купить пластинку певицы, потому что на обложке был портрет певицы. Дома я не стал слушать музыку, а поставил пластинку с портретом на школьный стол. Когда я смотрел на Ротару, у меня текли слёзы. Я каждое утро смотрел на Ротару и плакал. Однажды я решился поцеловать певицу, но от её губ пахло картоном и клеем, и моя любовь куда-то улетучилась.
Пиво
Никогда не думал, что пиво вкусный напиток. В Самаре Alexey Svinukhov купил баклажку в баре «На дне».
Мы ехали по трассе Самара Тольятти и с Германом Власовым пили это пиво. Когда открыли, это был напиток ни сладкий и ни горький, живительный и одновременно удивительный. Я вдруг понял, что настоящее свежее непастеризованное пиво может быть напитком полезным и вкусным. Причём вкус открытой баклажки менялся со временем. Через сорок минут в пиве появилась лёгкая манящая горчинка, через час пива уже не осталось. Мы сидели, поражённые, с Германом, смотрели на пролетающий сосновый лес и думали, что это было.
Любимый
Любимый! кричит жена мне с кухни.
Чего? переспрашиваю я из соседней комнаты.
Я говорю: любимый! ещё громче кричит жена.
Чего? ещё громче переспрашиваю я.
Ты стал совсем глухой, ласково говорит жена.
Я всё слышу, отвечаю я.
Курс
Как-то сидели с соседом, электриком Семёнычем, во дворе на лавочке и курили, и мне вдруг стало так горько и грустно, что я стал жаловаться на жизнь. Что, мол, снятся по ночам странные сны, что, мол, кот заболел непонятной болезнью, что, мол, свинина подорожала на рынке и что давно не был за границей, так как курс доллара вырос.
Семёныч странно посмотрел на меня:
Что за доллар?
Я удивился:
Ну американская валюта, говорю.
Семёныч ещё подумал:
А что за курс?
Я задумался.
Ну стоимость в рублях, говорю.
Семёныч снова странно взглянул на меня и произнёс:
У нас курс один в пивную, и радостно заулыбался.
Бойцовское
В моём коте есть что-то по-настоящему бойцовое. Он не любит рук, но его периодически на руки берут. Кажется, отпустили тебя и беги на здоровье. Нет, он уже отпущенный подбежит и укусит за пятку. Или, например, подушка. Кот считает, что это его подушка. Если я ложусь на подушку, он ложится на меня; если я сгоняю кота с брюха, он кусает меня за пятку; если я встаю с подушки, то кот на неё ложится, хотя в доме ещё пять подушек. Ещё он ревнует меня к жене. Мне кажется, я терплю кота только за то, что он ловит мышей и крыс на даче.
Глава третья: о странных томлениях, девушках и ресничках
Чемодан
У меня самый уродливый чемодан для авиаперелётов. Придя в магазин, я специально такой выбрал. С цветочками. Бордово-серо-салатовый. Какой-то вызывающе отталкивающий. Его явно делала какая-то старая, скрюченная китаянка на полуподвальной фабрике в Шанхае. Зато теперь, когда я стою около ленты выдачи багажа в Домодедово, я точно знаю, что никто его не перепутает, никто его не схватит из этого потока чёрных и красных, сияющих, лоснящихся красавчиков американского, немецкого и итальянского разлива.
Письма
Послал обычные письма трём разным адресатам. Все три письма через три дня вернулись в мой почтовый ящик. Удивился совпадению. Но я человек упорный. Снова послал три письма трём разным адресатам. Снова они вернулись. Расстроился. Показалось, что мир схлопнулся, и в нём остался я один. Даже не Робинзон Крузо на необитаемом острове, а один я на всей планете Земля. Пошёл на почту разбираться. Оказывается, теперь адрес получателя пишут в правом нижнем углу, а не в верхнем левом углу, как в детстве. Я слал письма сам себе.
Три месяца
Однажды я лежал на диване три месяца. Сейчас бы сказали, что у меня была лёгкая депрессия. Но тогда, двадцать пять лет назад, когда жизнь была неспешна, размеренна, распланирована, бестелефонна и бесфейсбучна, мне показалось, что я просто три месяца размышлял о тайнах бытия.
Плеер
В метро сидящая девушка закрыла глаза, слушает плеер. Покачивает в такт головой, что-то нашёптывает. Ничего особенного, девушка как девушка. И вдруг она открыла глаза. Глубокие, синие-синие, душевные и умные. И сразу девушка засияла. А с закрытыми глазами совсем не то. Потом она встала и пошла к выходу. Она была выше поручней, выше дверей, её голова почти упиралась в потолок. «Какая высокая и прекрасная девушка», подумал я.
Пятигорск
В Пятигорске культ Лермонтова, что и логично. Здесь его отправили в последний путь, начистили сапоги, здесь поправили фуражку, здесь поцеловали в лоб, здесь выстрелили в сердце (на самом деле, куда точно, не помню). Везде памятные доски, музеи, портреты и цитаты. Но наряду с Лермонтовым в Пятигорске ценят и Мартынова. Здесь он почистил пистолет, прицелился в поэта, здесь в поэта выстрелил. Везде памятные доски и музеи. Смерть, время и потомки примирили соперников.