Неплохо, неплохо, и похлопал его по плечу.
После чего с охраной отбыл к себе, напомнив Брюнхвальду, чтобы тот оставлял на ночь в казармах, кроме ротных, ещё и старшего офицера.
***
Барон собирался звать их поутру, но господа сами пришли к нему в гости, пока он ещё не лёг спать. Волков обрадовался тому и пригласил их выпить вина, а когда понял, что они ещё и голодны, велел слугам приготовить им яичницу из десятка яиц. И пока прапорщик Брюнхвальд и фон Готт ели, рассказывали ему.
Те, кто постарше, те помалкивают, но косятся, хитрецы, говорил фон Готт. А молодые ублюдки стали задираться почти сразу, как мы там появились.
Но мастера приняли вас в учение? спрашивал генерал.
Приняли, приняли, соглашался Людвиг, один мастер Киммер, а другой мастер Монтанари, фон Готт усмехнулся. Он так забавно разговаривает. Смуглый такой, как будто крестьянин. Он к нам хорошо отнёсся.
Вы расскажите, как вас там встретили местные ученики.
Плохо, отвечал Максимилиан. Молодые волками смотрят.
А старшие? спросил барон.
Старшие молчали, продолжал прапорщик, но казалось мне, что как раз они-то и подначивают молодых.
Верно, верно, мне тоже так показалось, поддержал товарища фон Готт, хлебом размазывая по сковородке желток четвёртого яйца. Говорю же хитрые ублюдки.
Но вы же не отвечали на их выпады? уточнил барон.
Нет, господин генерал, заверил его молодой Брюнхвальд. И им наш Людвиг ответил так, что у них задора поуменьшилось.
Интересно, и что он им сказал?
Они поначалу стали задирать меня, но я не отвечал, даже головы к ним не оборачивал, тогда один из них, некто Вебер
Сопляк лет семнадцати, вставил восемнадцатилетний фон Готт, продолжая уничтожать яичницу.
Да, продолжал Максимилиан, так он стал говорить, что либо я мул бессловесный, либо самый известный трус, а фон Готт и отвечает ему, что генерал фон Рабенбург дозволил нам сюда ходить при условии, что мы не будем потакать задирам.
А ещё я сказал, что господин Брюнхвальд убил людей вполовину от того, что есть сейчас в зале, и за его храбрость генерал назначил его своим знаменосцем. И что нужно быть дураком, чтобы задирать такого. Уж тогда они попритихли немного.
После этого, продолжал Максимилиан с улыбкой уверенного в себе человека, фон Готт ещё им поклонился и извинился. Чтобы не вышло чего. А те в ответ носы задирали.
Они бы и хотели позадираться, но им мастера не разрешали, добавил фон Готт.
Да, а когда мастер Монтанари и Людвиг вышли на арену с шестами мастер хотел посмотреть, на что способен фон Готт, так многие позабыли про свои занятия и пошли глазеть.
Это почему же? поинтересовался генерал.
Фон Готт с шестом не уступал мастеру.
Вот как? удивлялся Волков и смотрел на молодого офицера. Шест? Не многие юноши интересуются простой палкой.
Не знаю отвечал тот пожимая плечами. Мне нравится. Копьё и шест, да и вообще любое древко, хоть алебарда, хоть протазан. Да и молот тоже.
Вот и прекрасно, произнёс генерал и, чуть подумав, встал и, подойдя к комоду, взял лежащий на нём кошелёк, достал из него монету, у нас в атлетическом зале всегда стояла двухвёдерная бочка с белым столовым вином. Вино было разбавлено вполовину, мы пили его вместо воды.
Генерал положил монету на стол перед Максимилианом.
А где это было? поинтересовался фон Готт.
Я служил в гвардии одного герцога, ответил Волков и продолжил: Купите вина, отвезите его в школу, предложите всем, кто пожелает.
О! воскликнул фон Готт. Лучше вина нет способа завести приятелей.
Если только хороший обед, произнёс Максимилиан, забирая деньги со стола.
Глава 3
Утром он проснулся и лежал в темноте, ожидая, пока кто-нибудь из слуг придёт и принесёт лампу.
И вскоре в комнате появился Томас с лампой и произнёс негромко:
Господин, утро.
Я знаю, я не сплю. Который час?
Но он спрашивал напрасно, парень ничего не знал про часы и ответил, как отвечал всегда в подобных случаях:
Народ пошёл к утренней. Как позавтракаете, так и рассветёт.
Не слышу что-то колоколов, Волков вылез из-под тёплой перины. Давай мыться.
Пока Томас и Гюнтер вносили в спальню тёплую воду, мыло, полотенца и почищенную одежду с обувью, он слышал, как кто-то разговаривает в приёмной.
Кто там? спросил генерал у слуг. Хенрик?
Господа Хенрик и фон Флюген, отвечал Гюнтер, наливая ему в ладони воды из кувшина. Господин фон Флюген желает вас видеть. Ждёт уже давно.
Фон Флюген? Ждёт давно? барон даже удивился. Мальчишка был немного ленив и часто просыпал и забывал про свои обязанности, за что получал нагоняй и от старших товарищей, и от самого генерала. И тут вдруг ждёт. Ну хорошо Пусть войдёт.
Доброго вам утра, господин генерал.
Едва Томас сказал, что генерал ждёт его, юноша уже был в спальне, кланялся и вместо Гюнтера, который уносил грязную воду, стал подавать генералу одежду. Но сам речь ни о чём не заводил, и тогда Волков спросил у него:
Вы сегодня что-то очень рьяны, господин фон Флюген. С чего бы вдруг такое усердие?
Подавая колет генералу, молодой человек произнёс:
Прапорщик Брюнхвальд и второй ваш оруженосец ходят в местную фехтшуле, и я тоже желаю с ними. Но фон Готт говорит, что без вашего дозволения мне с ними идти нельзя, хотя я сам могу за себя заплатить.
Они ходят туда для дела, почти строго отвечал ему барон.
И я хочу для дела, тут Томас принёс в комнату кувшин с молоком и кофейник на подносе, так фон Флюген схватил с подноса чашу для кофе и кофейник, чашу поставил перед генералом и стал наливать в неё горячий кофе, я тоже хочу учиться в той школе.
Они там не для того, чтобы учиться, обучить вас смогут и многие сержанты и офицеры из наших людей. У нас много искусных бойцов. Прапорщик Брюнхвальд говорит, что наш капитан Нейман многим нос утрёт, и с мечом, и с алебардой, и, видя, что молодой человек сразу после его отказа насупился, он добавил уже тише: А господа ходят в школу для того, чтобы подружиться с молодыми горожанами. Я их для того туда и послал.
Ах вот как?! фон Флюген сразу ожил. Так я же прекрасно со всеми дружу. Да, спросите хоть у кого, я со всеми дружу, и с капитанами и ротмистрами.
Нет, барон чуть подумал и покачал головой. Вас будут задирать и оскорблять, вы не выдержите и схватитесь за меч. Убьёте или пораните кого-нибудь, и в городе бюргеры поднимут восстание против нас. Нет, нет
Господин генерал, продолжал упрашивать юноша. Я уже на военной службе привык к оскорблениям! Как только Хенрик меня ни обзывал: и болван, и дурак, и осёл, и лентяй, и ещё по-всякому, но я всё терплю. И я обещаю, что за два дня с кем-нибудь в той школе подружусь. Если не подружусь в два дня то больше и ходить туда не стану.
И тут генералу пришла в голову одна мысль, он внимательно глядел на своего оруженосца, слушал его. И наконец произнёс:
Хорошо, господин фон Флюген, я дозволю вам сходить с прапорщиком и фон Готтом в фехтовальную школу, но предупреждаю, что вы не должны поддаваться ни на вызовы, ни на оскорбления, даже ежели оскорблять будут вашу матушку или нашу Церковь.
Так и будет, поверьте мне, господин генерал. Ни с кем драться не буду и ругаться не буду, заверял его юноша. И обязательно с кем-нибудь там подружусь.
И не думайте, что вы будете там прохлаждаться целый день. Чтобы до обеда вернулись в казармы и занялись моими лошадьми. Попоны все надобно выстирать и потники найдите желающих, деньги я вам потом отдам, и как следует вычистите моего рыжего.
Я вернусь и всё сделаю, радостно обещал фон Флюген перед тем, как убежать.
А генерал наконец приступил к своему завтраку, а слуги начали ставить перед ним блюда с варёными яйцами, сырами, теплое молоко и мёд, хлеб и сдобные булки, доливали ему в чашку кофе и пододвигали поближе блюдца с сушёными фруктами.
***
Думалось ему, что день этот он проведёт в праздности, так как никаких дел на сегодня не планировал, разве что ждал доклада своих молодцов о том, как они провели день в фехтшуле. Сам же разместился в казармах за столом и смотрел, как Дорфус рисует карту города с улицами, мостами и воротами. Рисовал он её обдуманно, так как на улицах многих сам уже бывал. И теперь с одним грамотным молодым солдатом из Вильбурга они вырисовывали чернилами на больших листах, приписывая пояснения.