Черт знает что! ( далее непечатно).
Что командующий?
Да не доверяет, похоже, наш комфлота радиолокации. Он еще дважды переспросил, уверен ли я, что это был самолет, как будто у нас еще и корабли летают. После чего пообещал в случае ошибки посадить капитана Федорова под арест. Вот такие вот дела. А что у вас, Иван Дмитриевич?
Да у Калмыкова уже истерический смех был. Ему сначала звонил майор Перов, потом начальник Перова полковник Жилин, а потом я, и все с одним и тем же вопросом: есть ли в небе наши самолеты. Так вот: с нашей стороны полетов никаких не предполагается. Только в четыре утра с аэродрома на Куликовом поле поднимется наш У-2. Так что если и есть над морем самолеты, так это точно не наши. А вот чьи? Неизвестно.
После этих слов в комнате повисла гнетущая тишина. Рыбалко и Елисеев думали каждый о своем, но в итоге оба думали об одном и том же: чьи это самолеты, куда летят, с какой целью? В этой тишине телефонный звонок был сродни разорвавшейся бомбе, он заставил вздрогнуть даже начальника штаба флота, отличавшегося завидной выдержкой. Поднимая трубку, Николай опять отметил время: 3 часа 6 минут.
Дежурный главного поста воздушного наблюдения лейтенант Лукоянов, представился звонивший. Товарищ капитан второго ранга, с поста наблюдения на Константиновской батарее доложили, что слышат шум моторов самолетов. Шум слышен по пеленгу 315 градусов,
27
Понял! Зафиксируй у себя в журнале время доклада. Молодец, лейтенант, хвалю.
Едва Рыбалко повесил трубку, как телефон зазвонил снова.
Оперативный дежурный флота второго ранга Рыбалко.
Начальник ПВО Севастополя полковник Жилин.
Иван Сергеевич, должность мог и не называть, я и так знаю, что ты начальник противовоздушной обороны Севастополя, в голосе Рыбалко появились шутливые нотки.
Николай Титович, ну а ты мог бы и не говорить, что ты оперативный дежурный флота, в свою очередь отшутился Жилин, как будто я не знаю, кому звоню. Догадываешься, зачем?
Догадываюсь, Иван Сергеевич, догадываюсь, шутливое настроение оперативного дежурного сошло на нет. Рыбалко тяжело вздохнул. «Добро»
28
Поторопись, пожалуйста, Николай Титович. Эти самолеты уже на подлете, и я должен знать, как их встретить.
Николай снова поднял трубку на телефоне без диска.
Слушаю, голос командующего был усталым.
Товарищ вице-адмирал,
29
На другом конце провода повисла гробовая тишина. Трубка молчала больше минуты. Октябрьский оказался в непростом положении. Должно быть, в тот момент в его голове пронеслись тысячи противоречивых мыслей. С одной стороны, он должен отдать приказ на открытие огня, так как на флоте введена боевая готовность номер один, согласно которой инструкция предписывала сбивать все неизвестные самолеты. С другой стороны, действовал приказ не поддаваться на провокации. А вдруг это война, о возможности которой только что предупредил лично нарком, а он, командующий флотом, не примет необходимых мер? А если это провокация, о возможности которой предупреждал сам товарищ Сталин, и он на нее поддался? Вице-адмирал Октябрьский оказался между молотом и наковальней: он должен был принять очень нелегкое решение открывать огонь по неизвестным самолетам или не открывать. Командующий флотом не имел права ошибиться, так как в случае ошибки он потеряет не только свой пост, но и голову!
Есть ли наши самолеты в воздухе? спросил командующий.
Никак нет, товарищ вице-адмирал. Согласно докладу полковника Калмыкова, наших самолетов в воздухе нет.
Имейте в виду, если в воздухе есть хоть один наш самолет, то завтра вы будете расстреляны, глуховато, но с подчеркнуто металлическим оттенком в голосе ответил командующий.
Товарищ командующий, так как быть с открытием огня?
Действуйте по инструкции, несколько неопределенно ответил Октябрьский.
Рыбалко услышал в трубке гудки отбоя, опустил ее на рычаг и, глядя на контр-адмирала Елисеева, растерянно развел руками. Теперь Николай оказался точно в таком же положении, в котором был вице-адмирал Октябрьский минуту назад. Даже при его решительности и умении взять на себя ответственность психологически тяжело перейти от мира к войне. А отдать приказ на открытие огня боевыми снарядами еще тяжелее. Ситуацию усугубляло полное отсутствие информации о находящихся в небе самолетах. Тут снова зазвонил телефон. Рыбалко схватил трубку в надежде, что хоть кто-то сейчас прояснит ситуацию.
Оперативный дежурный Рыбалко, скороговоркой выпалил он.
Оперативный дежурный ОВРа капитан-лейтенант Щепаченко. Товарищ капитан второго ранга, от наших сигнальщиков поступил доклад, что в небе над Севастополем появились неизвестные самолеты
Я знаю! зло выпалил Рыбалко в ответ. Чьи это самолеты, мы выясняем, все, отбой! и Николай швырнул трубку на рычаг, после чего повернулся к Елисееву: Иван Дмитриевич, что будем делать? По всем канонам надо отдавать приказ на открытие огня. А вдруг это провокация?
А вдруг нападение? тут же парировал Елисеев. Сам подумай, какого ляда нарком привел весь флот в боеготовность раз? А может, ты думаешь, что меня просто так с постели подняли? По-твоему, я так люблю служить, что торчу на этой чертовой службе и днем и ночью? Елисеев стал переходить на повышенные тона, было видно, что все, что накопилось в нем за эти часы, он выплескивает наружу. Резко выдохнув, уже более спокойным тоном он продолжил: Знаешь, Николай Титович, за год войны в Испании я усвоил одну простую истину: «Промедление смерти подобно». А что думаешь ты? Только быстро, время жмет!
Если самолеты летят с целью провокации и в бомболюках бомбы, то, если не мы откроем огонь, могут погибнуть мирные люди, много людей. Откроем огонь могут погибнуть только двое: вы и я. Я за открытие огня.
Ни Елисеев, ни Рыбалко не думали в тот момент, что принимают решение, которое войдет в историю. Решение, которое сорвет планы гитлеровцев и спасет Черноморский флот. Потом другие те, кто свалил ответственность на контр-адмирала и капитана второго ранга, будут кричать о принятых мерах, приписывая все заслуги себе. Но это будет потом.
А сейчас Рыбалко поднял лежащую на столе телефонную трубку, поднес ее к уху и отдал приказ ожидавшему ответа полковнику Жилину:
Открыть огонь!!
Его голос звенел от волнения.
Имейте в виду, вы несете полную ответственность за это приказание, Жилин перешел на официальный тон. Я записываю ваше приказание в журнал боевых действий.
Рыбалко устал: такого нервного дежурства у него еще не было; может быть, поэтому он излишне громко крикнул в трубку:
Да записывайте куда хотите (далее непечатно), но открывайте огонь!!
Часы показывали 3 часа 12 минут.
Я буду у себя в кабинете, если что, сразу же звони, с этими словами Елисеев покинул командный пункт.
Буквально через несколько минут где-то за городом послышались выстрелы. По звуку выстрелов можно было определить, что стреляет всего одна зенитная батарея.
«Наверное, стреляет та, что находилась на боевом дежурстве», подумал Рыбалко. Машинально он бросил взгляд на часы: 03-15.
Мысли Николая прервал телефонный звонок.
Оперативный дежурный флота второго ранга Рыбалко.
Товарищ капитан второго ранга, докладывает оперативный дежурный ОВРа капитан-лейтенант Щепаченко. Тут эти неизвестные самолеты сбрасывают парашютистов, которые приземляются, ну, точнее, приводняются, прямо в бухту. По приказу Фадеева
30
Никак нет, не все, товарищ капитан второго ранга, Левенталь улыбнулся. Тут половину ваших выражений и слов начальника штаба просто невозможно занести в оперативный журнал.
Нашел время для шуток, юморист хренов! зло оборвал его Рыбалко и обжег своего помощника таким взглядом, что у того мгновенно пропало всякое желание шутить.