Николай Титыч, у тебя водички попить не найдется?
Рыбалко молча налил из стоявшего на столе графина воды в стакан и протянул его начальнику штаба.
Елисеев залпом осушил стакан, перевел дух и посмотрел на оперативного дежурного.
Вот, что Николай Титович. Надо немедленно отправить машину за командующим на дачу, всем службам флота объявить Большой сбор:
11
12
Слова контр-адмирала ударили обухом. Рыбалко начале показалось, что он ослышался. Готовность номер один это же готовность к войне. Черт, только этого не хватало!
Николаю хотелось, чтобы это было ошибкой, сном или проверкой боеготовности всем, чем угодно, но только не реальностью, в которой присутствует война.
Рыбалко прошел в комнату отдыха и бесцеремонно стал тормошить своего помощника со словами: «Аркадий Семенович, вставай, нам третий нужен!»
Капитан-лейтенант
13
Товарищ капитан второго ранга, вы же знаете, что я не пью, тем более, ночью и на дежурстве.
А я тебе и не наливаю, да тут и не до выпивки. Давай бегом на командный пункт! с этими словами Рыбалко вышел из комнаты отдыха. Через минуту за ним последовал его помощник.
Когда Левенталь вышел из комнаты отдыха, у него по спине поползли мелкие противные мурашки: Рыбалко доставал из сейфа большой пухлый белый конверт с красной полосой поперек. Левенталь знал, что этот конверт можно вскрывать лишь в случае начала войны. Это настолько поразило капитан-лейтенанта, что он даже не обратил внимания на находившегося на командном пункте начальника штаба флота.
Это как его
Аркадий Семенович, по флоту введена боеготовность раз, приказ вскрыть конверт в присутствии двух свидетелей. Рыбалко указал ему рукой на стул: Садись, бери оперативный журнал и тщательно в него заноси все, что будет происходить на командном пункте! Каждый звонок, каждый доклад, каждый приказ, каждое слово, каждый вздох, каждый чих, в общем, все до мелочей должно быть зафиксированно в журнале! Ясно?
Так точно, ясно, товарищ капитан второго ранга, только как я чихи записывать буду?
Придумаешь как. Ты, главное, помни: сейчас в твоих руках наша с тобой судьба. Начнется проверка начнут с оперативного журнала. И тогда твои записи станут либо удавкой на наших шеях, либо нашим спасательным кругом.
Николай Титович, не переживайте, прорвемся.
Молодец, Аркадий Семенович, Николай похлопал своего помощника по плечу. А начни вот с чего: «В 1 час 12 минут оперативный дежурный флота капитан второго ранга Рыбалко в присутствии двух свидетелей: контр-адмирала Елисеева»
При этих словах Левенталь вскочил и со словами «Здравия желаю, товарищ контр-адмирал!» отдал честь Елисееву, на что тот в ответ махнул рукой, дескать, сиди уже, тоже мне военный.
Пиши, время жмет, Рыбалко ткнул пальцем в оперативный журнал, «и помощника оперативного дежурного флота капитан-лейтенанта Левенталя по приказу наркома флота Кузнецова вскрыл конверт», ну, что это за конверт, ты и так знаешь. Ты давай, занеси все подробно, а я изучу бумаги в этом конверте.
Елисеев молча наблюдал за происходящим, сидя на стуле в углу комнаты. Он прекрасно понимал, что Рыбалко сейчас приходится нелегко: не дай бог оступиться и сделать что-то не так могут и расстрелять.
Прочитав инструкцию внутри конверта и непечатно выругавшись сквозь зубы, Рыбалко взялся за телефон. В трубке долго шли длинные гудки. Николай нервно барабанил пальцами по столу. Наконец трубка отозвалась:
Дежурный по штабу ПВО
14
Сорокин, ты там уснул, что ли?
Вы бы хоть представились для порядку, недовольно буркнул Сорокин.
Оперативный дежурный флота капитан второго ранга Рыбалко! Устраивает? резко бросил Николай. Срочно оповестите полковника Жилина, сигнал «Юкон».
15
А это что еще за зверь такой? все тем же недовольным тоном поинтересовался капитан.
И тут Рыбалко не удержался от соблазна вставить «шпильку» дежурному по штабу ПВО.
Вам это по рангу знать не положено, товарищ капитан. Значение сигнала знают Жилин и Перов.
16
Последовали звонки в штабы артиллерии и авиации.
Наблюдая, как оперативный дежурный флота обзванивает дежурные службы, Елисеев даже начал подремывать, голос Николая Рыбалко действовал убаюкивающе: монотонный и ровный.
Вдруг Рыбалко саданул кулаком по столу и витиевато ругнулся в телефон:
Ты что, оглох? Я же тебе русским языком говорю, пять капель нашатыря на стакан воды и дать ему выпить! Да не помрет он, не волнуйся! Все, действуй!
Окончательно проснувшись от громкого голоса, начальник штаба поинтересовался:
Что-то случилось, Николай Титыч?
Да как сказать наш доблестный Русаков
17
Это ты про нашатырный спирт? поинтересовался Елисеев.
Ну да, он алкоголь из крови здорово выгоняет, проверено.
Будем надеяться, будем надеяться, с этими словами начальник штаба поднялся и направился к выходу.
Товарищ капитан второго ранга, а про нашатырный спирт тоже в оперативном журнале писать? с ехидцей поинтересовался Левенталь. Сами сказали заносить все подробно.
Пока запиши, что командующего авиацией не удалось найти, а там посмотрим, ответил Рыбалко и обратился к Елисееву: Иван Дмитриевич, не торопитесь объявлять Большой сбор, тут вот какая ситуация складывается
Елисеев остановился и молча посмотрел на Рыбалко, но перебивать его не стал: он знал, что этот человек не будет просто так «мутить воду» и осторожничать, ум Рыбалко ему уже довелось неоднократно оценить.
Мы с вами оказались в немного незавидном положении. С одной стороны, да, Большой сбор объявлять надо, но вот с другой С другой стороны, нас с вами могут крепко взять за одно место за паникерство. Вот придет какой-нибудь Кошелев,
18
19
Да-да, задумчиво произнес Елисеев, я помню, что «Если кто поддастся на провокацию, тому расстрел».
И введение боеготовности раз это дополнение к приказу не отменяет, тут же подхватил Рыбалко. Не мне вам объяснять, кто такие особисты и с чем их едят: на приказы наркома Кузнецова они ложили всем особым отделом.
20
Начальник штаба задумался: в словах оперативного дежурного был здравый смысл. Припишут паникерство, да, согласно приказу, на месте и расстреляют. А когда поймут, что ошиблись, поздно будет. Вот только двум расстрелянным красным командирам
21
Ну, давай, говори, что ты там надумал, вижу ведь, знаешь, что делать.
Знаю, товарищ контр-адмирал, знаю. Мы объявим Большой сбор, но скрытно, через посыльных. То есть, и сбор объявили, и население не потревожили, и нет никакой паники в городе.
Тебе б, Николай Титыч, не химиком быть, а дипломатом, Потемкин номер два.
А при чем здесь Потемкин?
Да тот половину Европы за нос водил, а ты половину особого отдела, усмехнулся Елисеев, но тут же посерьезнел. Обзвони всех дежурных по подразделениям, а я прикажу отправить машину за командующим на дачу. До него, видите ли, дозвониться не могут, вот и подняли с постели меня.
О том, кто поднял Елисеева с постели, Рыбалко спрашивать не стал.
Если что, я у себя в кабинете. Сейчас все прибывать начнут. Что случится звони. И Елисеев покинул командный пункт.
Рыбалко и Левенталь остались вдвоем. Николай начал обзванивать дежурных по подразделениям, а его помощник скрупулезно стенографировал в оперативном журнале все указания, которые отдавал Рыбалко этим дежурным.
Обзвонив всех, кого нужно, Рыбалко задумался. Он представил себе, как сейчас по городу побегут рассыльные. Пока добегут, пока найдут нужный дом, пока добудятся, пока разбуженный командир или старшина распишется в оповестительной карточке, соберется да прибудет на корабль пройдет, как минимум, час. Пока получат боезапас до полного комплекта, пока заправят корабль под завязку, в общем, пока доведут его до полной готовности к выхо-ду в море, пройдет еще часа полтора-два. Да добавить полчаса на наше русское разгильдяйство все три часа выходят. Это где-то, в лучшем случае, в половине пятого, а то и в пять перейдем на полную боевую готовность. Времени не хватает. А если Кузнецов решил проверить боеготовность флота или, что еще хуже, произойдет нападение? Вот тут из-за медлительности может произойти все, что угодно. А если, не дай бог, погибнут люди Николай был уверен, что эту свою медлительность и осторожность он не простит себе до конца жизни.