Дистанция 85. Высота тридцать два-четыре-шесть.
Когда самолет приблизился к городу, зенитчики встретили его таким огнем, что ему не могли помочь никакие противозенитные зигзаги и увертки. И пилоты сделали то, что и должны были сделать в подобной ситуации: они облегчили самолет, тем самым повысив его маневренность. Все, кто наблюдал за самолетами, увидели, как от самолета отделились несколько маленьких точек, вслед за ними раскрылись парашюты.
Десант, промелькнула мысль у зенитчиков.
Парашютисты медленно опускались вниз. Спустя некоторое время воздух потряс сильный взрыв, потом второй. Иван машинально взглянул на часы, чтобы зафиксировать время взрыва: часы показывали 3 часа 15 минут. «Стоят».
Самолет тем временем бросился наутек в прямом смысле этого слова. Стрельба постепенно стала стихать.
Ну, ребята, кто это был, шут его знает, но мы отбились. Это все, что я могу сказать на данный момент, облегченно выдохнул Козовник, снимая каску и вытирая со лба пот. Потерь и разрушений на батарее нет
Раздалось два по два удара в колокол, зенитчики бросились по своим местам, командир на наблюдательный пункт.
Василь, что там? Нет же никого, небо действительно было пустым. Чего зря тревогу поднял?
Е-е-есть, товарищ командир, лицо «слухача» Дмитриева было напряжено, слышу, что есть. Звук непонятный, глухой такой, очень глухой. Скорее всего, идет на бреющем,
13
Я понял тебя, Козовник хлопнул Дмитриева по плечу. Спасибо, дорогой! И Иван снова помчался к орудиям. Ребята! Внимательно смотрим за небом над самой землей: он, гадюка, низко ползет.
Вижу гада, кто-то из батарейцев ткнул пальцем в сторону моря: самолет действительно шел над самой водой.
Товарищ командир, дистанция 20, высота полтора, выдал Гавриленко, не дожидаясь команды, это значило, что самолет шел всего в ста пятидесяти метрах над водой, и до него было два километра.
Когда батарея открыла огонь по самолету, у пилотов был всего один способ спастись: развернуться носом или хвостом к стрелявшей по нему батарее. И если предыдущий самолет развернулся к батарее хвостом и ушел в сторону моря, то этот развернулся носом, резко и нагло проскочил над батареей, и пошел прямо на город. Свою оплошность пилоты поняли слишком поздно когда их самолет оказался практически в кольце зенитных батарей и стал великолепной мишенью на фоне уже довольно светлого неба. А учитывая, что к сухопутным зениткам присоединился огонь зениток корабельных, летчикам оставалось только молиться и надеяться на чудо. Попытка набрать высоту только усугубила положение самолета: возле него начали плотно рваться зенитные снаряды. Самолет задымил, и стал снижаться в сторону Константиновской батареи. Иван взглянул на часы, чтобы зафиксировать время: 3-15. «Вот черт, забыл, что стоят».
Володя, время! крикнул Козовник дежурному по батарее.
4-12. А когда ты успел часы потерять?
Не потерял, а завести забыл, шрапнель мне в бок.
А самолет тем временем все дальше уходил в сторону моря, за ним тянулся черный густой шлейф дыма. К сожалению, так и не установлено, кто сбил первый вражеский самолет, потому как в него стреляло множество батарей, и чей снаряд оказался для самолета роковым, сейчас уже не скажешь.
Стрельба стихла, и тишина, которая наступила на батарее, непривычно давила на уши. Эту тишину прервал телефонный звонок.
74-я батарея, Козовник, слушаю.
Козовник, это Телегин. Это ты первым стрелять начал?
Так точно, товарищ старший лейтенант, в голосе Козовника играл боевой азарт, мы начали, а что?
А то, что ты должен был занести это в журнал боевых действий! Только не говори мне, что не до писанины было.
Угадали, товарищ старший лейтенант, Козовник улыбнулся, не переживайте, я все сделаю, успею.
Слушай сюда, умник, в голосе Телегина появился командирский тон, мы до сих пор не знаем, чьи это были самолеты, какого черта они сюда прилетали и что за хрень сбросили на парашютах. Но о нашей стрельбе уже известно в Москве, сюда звонило ну очень большое начальство, ты понял? И если начнутся проверки, то раздачу слонов начнут как раз с тебя. А слонов у московского начальства в избытке. Усек? Отсюда вывод: через десять минут журнал боевых действий должен быть заполнен. И уже более мягким тоном добавил: И обязательно укажи всех, кто приказал тебе открыть огонь, это мой тебе дружеский совет.
Есть заполнить через десять минут! А за дружеский совет спасибо, улыбнулся Иван.
Но эту благодарность за совет Телегин уже не услышал, потому как после слова «есть» положил трубку.
Ох уж эти бумаги-отчеты! Вздохнув, Козовник открыл журнал боевых действий и приступил к его заполнению. Он записал и звонок старшего лейтенанта Телегина, в котором тот предупреждал о переходе на боевую готовность номер один. Потом указал звонок Жилина, который дал приказ на открытие огня по любым неизвестным самолетам. А когда дошел до записи про первый выстрел, снова машинально посмотрел на часы: 3-15. «Эх, так и не завел». И в журнале боевых действий 74-й зенитной батареи появилась следующая запись: «Огонь по неизвестным самолетам был открыт в три часа пятнадцать минут». «А, минутой раньше, минутой позже да кто там будет проверять!» Потом во всех послевоенных книгах именно «3 часа 15 минут» и будет временем первого выстрела Великой Отечественной войны.
Сделав эту запись, Иван отложил карандаш и задумался. Он вспомнил, как две недели назад, на каком-то концерте две девочки пели песню «Если завтра война». Тогда к этой песне, как и к понятию «война», относились достаточно легко, не до конца осознавая, что такое война, трактовали это понятие однобоко: война смерть нашим врагам.
А сегодня он, Иван Козовник, соприкоснулся с войной, и вдруг очень ясно осознал, что война это гибель не только врагов. Война это гибель наших, советских, солдат и ни в чем не повинных мирных жителей: женщин, стариков, детей. На эту мысль Ивана натолкнул тот самый взрыв в центре города. И это только начало. Сколько будет длиться эта война и сколько жизней она заберет, Иван тогда не знал. Не знал он и того, что пройдет всю войну, не получив ни одного ранения, будет участвовать в обороне сначала Севастополя, потом Кавказа. Войну он закончит капитаном, командиром артдивизиона, а его грудь будут украшать два ордена и медали, среди которых будет медаль «За оборону Севастополя».
Спустя 55 лет после этих событий, прожив всю оставшуюся жизнь в Севастополе на улице Льва Толстого, кавалер ордена Отечественной войны второй степени полковник в отставке Козовник Иван Григорьевич скончается в военно-морском госпитале 22 июня 1996 года.
Дежурившая в ту ночь медсестра зафиксирует смерть в 3 часа 15 минут утра.
1. Огневой взвод
взвод в составе батареи, состоящий из двух отделений: отделения боепитания и приборного отделения. Отделение боепитания занимается доставкой снарядов на батарею и вывозом отработанных гильз. Приборное отделение работает с ПУАЗО прибором управления артиллерийским зенитным огнем. Подробнее ПУАЗО описан в рассказе «Из жизни зенитчиков».
2. Рекогносцировка
обследование местности с целью ее изучения для предстоящего размещения или действия войск.
3. Универсальные орудия
артиллерийские орудия, способные вести огонь как по воздушным, так и по наземным целям.
4. Вводная
новые данные об обстановке, задаваемые исполнителю в ходе учений для проверки правильности его действий или умения действовать в сложившейся обстановке.
5. ПХД
парко-хозяйственный день. День, выделенный подразделению для наведения порядка во внутренних помещениях подразделения, стирки, мытья в бане.