Ну, привет.
Из отражения на меня смотрит худощавый высокий парень с растрёпанными волосами. Что она во мне нашла? Отчего-то в голову лезут разные картинки нашей недолгой и не такой яркой, как хотелось бы, совместной истории. Удобно, да. Дело вовсе не во мне. Дело в ней.
Образ «романтического» свидания заполняет сознание. Легкий полумрак, приятная музыка, едва заметный официант услужливо накрывает стол. Она украдкой заглядывает в мобильник, боясь пропустить важную информацию. Но когда я начинаю разговор о детстве, вдруг «включается». Рассказывает, как участвует в работе фонда и борется за жизнь девочки с тяжёлым заболеванием.
На какой-то момент я тоже погружаюсь в процесс и ловлю себя на том, что каждое сказанное ею слово идет от сердца. Она в этом растворяется. Слежу за движениями её рук. Тонкие кисти напряжены и подскакивают в такт, будто подчёркивая важность слов. На особенно волнительных эмоциях пальчики теребят салфетку. А когда Оля вспоминает, как мошенники создают на чужом горе фейковые странички, со злостью сжимает вилку. Грудь поднимается то медленно и плавно, то начинает ускорять темп, будто хозяйка надувает дырявый шарик и ей не хватает воздуха.
Тело красноречивее слов. Это не напускное. Всё, что происходит с маленьким человеком, трогает её до глубины души. Благо сбор подходит к концу. Ольга светится надеждой: девочка будет жить. Настоящей надеждой, такое не подделать. Она говорит об этом, и глаза становятся другими. Наполненными жизнью, глубокими, сине-чёрными, как вода в деревенском колодце. Может, полумрак и отражение ультрафиолета заигрывают со мной?
Слегка оглядываюсь на людей вокруг. Ничего необычного. Просто сейчас её глаза не такие, какими она привычно смотрит на мир вокруг и на меня. Особенно на меня. От этого на миг становится невыносимо больно. Вряд ли я стою хоть толики чувств, которые она испытывает к этой абсолютно незнакомой ей девочке. Не позволяю негативу развиться. Стоп. Любимая женщина сидит напротив, что может быть важнее? Да, пусть холодная и далекая, но делится тем, что для нее близко и горячо.
Продолжаю слушать Ольгу с неподдельным интересом. В какой-то момент её девичье пересиливает, и она становится домашней и уютной. Вот оно, моё мгновение. Жму на пятую скорость.
Оль, а ты о своих детях когда-нибудь думала? задаю вопрос в лоб, и её глаза мгновенно гаснут, будто кто-то невидимый нажал на «выкл.».
Ты в своём уме? Какие дети? Она тут же превращается в охрень и презрительно фыркает. Момент этой странной трансформации я всегда ощущаю нутром. Срабатывает её внутренняя сигнализация. Опасность и свинцовые листы с грохотом выстраивают высокий забор между нами. Я и семью-то не хочу. Нам с тобой сейчас хорошо. Вроде бы вместе, но каждый живёт своей полноценной жизнью. Ты занят творчеством, я бизнесом. По-моему, мы идеальная пара.
Она делает глоток вина из высокого бокала на тонкой хрустальной ножке. Красивая, холодная, чужая.
⠀
И я понимаю, что и тут она не лукавит. Ей и правда не нужна семья, просто некогда и незачем. Она не умеет готовить, не знает, как включается утюг, и ей абсолютно все равно, есть ли у неё продукты в холодильнике. Вместе с этим она от души занимается благотворительностью, торопится жить, стремится заработать все деньги мира и стать лучшей из лучших. Для кого? Зачем?
Да, чуйка меня не подвела. За годы работы я научился улавливать серьёзность намерений. Мы сделали для Ольги несколько классных макетов под запуск продукта прогревов, на языке маркетинга. Но фокус вышел в том, что за это время «прогрелся» я сам. Да так, что впервые в жизни подумал, что неплохо бы завести семью. С потрохами, со своим тихим налаженным бизнесом и мятым свитером я влюбился в ту, которой не мог соответствовать, за которой не мог угнаться и которую не мог разгадать.
***⠀
Охренушечка, перезвони, не могу прорваться⠀в твой Смольный. Ольга не обижается на это прозвище. И часто смеётся, вспоминая нашу первую встречу.
Охрень, реально? Так и назвал? Она хохочет, блестящие шоколадные волосы рассыпаются по лицу. Где ты слово-то такое взял? Прямо в точку!
Картины нашей с ней «совместной» жизни я смотрю, как диафильмы в детстве. Сам смотрю, сам озвучиваю. Трубку не берет. Ну что за человек! «Позвони мне». Куда? В карман? В сумку? Носком ботинка отшвыриваю сухую еловую шишку. И злюсь.
Ольга умеет пропадать. Это её самый большой талант. Да, день расписан по минутам, трудно быть все время на связи. Понимаю, но всегда злюсь. Ладно, перезвонит сама. У меня тоже есть дела.
⠀
Привет, братишка. Еще пара заказов, и я честно обещаю взять выходные и загнать тебя на СТО. Ты только не подведи, вваливаюсь за руль своего «форда» и нежно поглаживаю его. Мотор послушно урчит в ответ. Это мой первенец, мы понимаем друг друга. Семь лет бизнесу, почти семь лет «форду» купил на деньги от первого крупного заказа. Хотелось материального подтверждения состоятельности. Помню, как смаковал в голове картинки: прикачу на блестящем красавце, сигналка спутниковая, резина на низком профиле, зимний пакет. Да, смог, это вам не шубу в трусы заправлять, бизнес.
Улыбаюсь: вот ведь придурок. Но к «форду» действительно привязался. Да так, что идея пересесть на авто посерьёзнее больше огорчает, чем радует. Знаю каждую царапинку, какую кочку словил, каждую вмятинку по моей и не только вине. Привык к смешной мордахе, которая подмигивает габаритами, когда прощается или встречает. Видимо, я однолюб. Не умею менять надёжные вещи, с которыми сталкиваюсь по жизни. Как и грёбаный любимый свитер пока не сотру до дыр, не выброшу, моль развести, что ли.