Сменив постельное бельё, которое хранило воспоминание о ней, и тщательно прибравшись в квартире, он зашёл к соседу за сигаретой, чтобы окончательно избавиться от женского запаха.
Прохаживаясь по комнатам и распространяя табачный дым, Макар набрал номер Вероники, чтобы узнать, по какому адресу отправить её вещи, но телефон девушки был вне зоны доступа. Он усмехнулся, представив, как она где-нибудь на уединенном острове демонстрирует полученные навыки своему заветному мультимиллионеру.
Прошёл месяц, как Макар вернулся домой, а от Вероники не было никаких вестей. Каждый день он набирал её номер, и ему было не до гордости: главное знать, что с ней всё в порядке. Но телефон был по-прежнему недоступен. Несколько раз в день молодой человек заходил на её страницы в соцсетях, где последней публикацией так и оставался пост о вылете в Париж. Зная пароль её электронной почты, он заглянул и туда в надежде найти информацию о человеке, к которому она ехала, но не нашёл, а последнее открытое ею письмо датировалось двадцать девятым апреля.
Конечно, это ещё ничего не значило, Вероника могла беззаботно наслаждаться новым знакомством. Но мысль о том, что и другое развитие событий возможно как минимум на пятьдесят процентов, не покидало сознание Макара.
Он стал плохо засыпать по ночам, его мучило воображение, рисуя страшные картины. Закрывая глаза и пытаясь уснуть, он начинал видеть, как девушка подвергается жестокому насилию, как она лежит мёртвая на дне реки или в больших чёрных пластиковых пакетах, разложенная по частям. А на следующем слайде она попадала в сексуальное рабство, и поэтому не могла связаться с родными, даже, если бы захотела.
Макар стонал и ворочался в кровати полночи, а засыпал тревожным сном только под утро.
«Просто напиши СМС, умоляю тебя», обращался он к Веронике, уткнувшись лицом в подушку, на которой она спала, и плакал.
В конце июня к нему пришла полиция. Родители девушки подали её в розыск, и у них возникли вопросы. Рассказ Макара подтвердили камеры наблюдения в аэропорту и отеле, и они потеряли к нему всякий интерес. Вероника исчезла бесследно. Она не выходила на связь, не пользовалась своей платёжной картой, на её имя не покупались билеты, её тело не лежало в морге.
В августе за вещами девушки заехала её мама. Она хотела поговорить о своей дочери. Макар рассказал ей правду об их отношениях, и, слушая себя со стороны, всё больше убеждался в аморальности и безответственности своих поступков. Для мамы Вероника была милой, нежной девочкой, а для него сексуальной игрушкой.
Глядя в глаза несчастной страдающей женщины, такие же фиалковые, как у её любимой дочери, Макар вдруг в первый раз осознал, что он взрослый мужчина. На его пути встретилось невинное создание, а он вместо того, чтобы помочь ей не заблудиться в таком коварном и недобром мире, просто подтолкнул с обрыва, и сделал это с удовольствием. Только теперь, поговорив с мамой Вероники, он увидел Веронику в истинном свете. Она же была так наивна, а он замечал лишь маску самоуверенности, которую она на себя надела.
Все эти прозрения легли невыносимо тяжёлым грузом на его сердце. Закрывая глаза, он видел лицо девушки, которую должен был уберечь от опасности, от необдуманных поступков, от девичьей глупости, но не сделал этого.
Так шли дни, месяцы в тягостном ожидании и муках. Макар считал себя виноватым в исчезновении Вероники. Он должен был, пусть даже силой, удержать её, а в идеале развеять её мечты, вразумить. И даже если она где-то там счастлива, это не умаляет его вины перед её родителями.
«Как ты мог?! Ей только исполнилось восемнадцать лет. Она была совсем девчонкой, а ты просто так отпустил её с незнакомым мужчиной. Ничего о нём не узнал, неделю развлекался с Изабель, когда Вероника» Дальше он не мог продолжать свою мысль, а схватившись за голову, забивался в какой-нибудь угол квартиры и дико стонал.
Теперь он ел только для того, чтобы не умереть от голода, забывал бриться, очень мало спал, потерял вкус к жизни, и каждый день листал её соцсети.
Как он хотел повернуть время вспять и снова оказаться в том дне, когда он совершил свою роковую ошибку, нарушившую безмятежность его жизни! Этой датой было не тридцатое апреля, а дождливый октябрьский вечер. Он часто представлял себе картину, как, высадив Веронику у подъезда, просто уезжает.
К концу осени ему пришлось начать принимать лекарства, чтобы выйти из депрессии, и то по требованию своего друга Володи. Почти год Макар провёл в адских мучениях, и только этой весной стал понемногу приходить в себя.
Глава 4
Безумие
Разбередил рану, уснул лишь к утру. Проспав всего часа два, Макар попытался взбодриться холодным душем и убойной порцией крепкого кофе. Хотя это было совсем неудивительно: банальный закон подлости, а он никогда не подводит. Как только предстоит важное мероприятие, на котором надо иметь чётко работающее сознание, так обязательно что-нибудь да помешает выспаться.
Слегка раздражённый он ехал на работу и прокручивал в голове текст предстоящего доклада. Сегодня был важный день в жизни Макара и его друга и коллеги Володи, вдвоём с которым они должны были бороться с сильной оппозицией за грант.
И вот, одетый в свой лучший летний костюм, Макар вышел из машины на парковке института в боевом настроении, оставив позади мысли о девушках и полностью сосредоточившись на рабочих моментах.
Дебаты были назначены на десять часов. У друзей имелся в распоряжении час, чтобы ещё раз пробежаться по деталям доклада и презентации, но Володя начал с волновавшего его вопроса.
Сальные подробности?
Чего? Макар брезгливо скривился.
Как тебе Кира?
Слушай, я пытаюсь сосредоточиться на докладе. Флэшку давай.
Держи, кинул её Володя.
Молодой человек протянул руку и получил по ней удар плетью.
Убрал грязные лапы, пока целы! Порублю! грубо гаркнул мужчина, сидящий на верблюде и ведущий Макара за собой на поводке.
Тот озирался с безумными глазами. Снова пустыня. Он в костюме, с непокрытой головой на солнцепёке, пленник.
Кто вы? Что происходит? спросил он, вскинув голову, прищурившись и пытаясь разглядеть своего конвоира. Мужчина с невозмутимым видом восседал меж верблюжьих горбов и даже не взглянул на вопрошающего, только дёрнул верёвку, больно сжав Макару горло.
Поговори ещё!
«Чёрт возьми! Опять вырубился! С чего?» Макар враждебно покосился на его холщовые брюки и кожаные сандалии.
Второй раз он уже здесь, однако пустыня ему изрядно поднадоела. Нет других локаций для сна?
Руки его не были связаны, и как в прошлый раз, он соорудил из рубашки бандану, чему мужчина на верблюде не препятствовал.
Всё повторилось: тело изнемогало от жары.
Куда мы идём? Макар понимал, что это всего лишь сон, а потому хоть и страдал, был спокоен.
Вместо ответа мужчина вновь сжал ему горло, не удостоив больше ни взглядом, ни словом, ни жестом.
«Ладно, решил Макар, откашливаясь. Видно будет».
Через чудовищно долгий промежуток времени, который тянулся мучительнее прежнего, перед путниками прямо посреди пустыни возник шатёр. Мужчина не сходя с верблюда наклонился к пленнику, отстегнул ошейник и молча сделал знак войти.
Скрыться от неутомимого и нещадного солнца было приятно даже на миг. Макар смело раздвинул плотную ткань и оказался в своей квартире. Яркое солнце било во все окна, отчего привычные предметы казались нереальными, окутанными дымкой.
В гостиной за круглым столом, накрытым алой скатертью, сидела бабушка. Старчески сухая и сгорбленная, с высокой причёской, в траурном платье и кружевных чёрных перчатках она раскладывала пасьянс.