Таким был Иван Грозный (его следовало бы называть Жестокий), как и его отец Василий Второй, а еще ранее дед Иван Третий, имевшие обыкновение в трудное время сбегать из Москвы, прятаться за спинами воевод во время развязанных военных кампаний, предоставляя военачальникам решать судьбы отечества; но после побед, с им присущей подлостью, уничтожали тех же воевод под разными предлогами. Точно также все цари панически боялись татар, состоявших, казалось бы, на службе и бывших в подчинении; но был слишком велик перед ними страх, передававшийся от отца к сыну столетиями. Иван Грозный имел такой же наследственный страх перед татарами, которые оставались сильны в Московском царстве. Поэтому именно татарским князькам взамен за их кровавую службу было дозволено более, чем другим служилым.
Варлам не мог смотреть на происходящее на его глазах и не он один. Многие пешие ратники ушли в сторону, чтобы переждать страшное зрелище. С презре-
нием сплевывал им вслед старший кочевник племянник казанского хана Байбула. В его желто-коричневых глазах отражалось пламя пожара, и он словно испытывал счастье за своих подчиненных, терзавших жертву; и был в этот момент, как хищная птица, довольная за своих птенцов, раздирающих принесенную им в гнездо добычу, сытых запахом крови, без которой не могут существовать. И невольно Варлам начинал верить пьяным боярским детям, которых однажды невольно подслушал. Они говорили, что на Великое княжество Литовское и Польское царь идет вовсе не за тем, что огласил пьяный дьяк, а совершенно с другой целью, с местью и отмщением за унижение его царского самолюбия, а заодно для грабежа чужих земель. Оказался Варлам невольным свидетелем их разговора. Выпив на одном из привалов немалый кувшин вина, они обсуждали между собой: сколько добра-серебра, а может, золота, добудут у проклятых ляхов и литвинов. Они еще не бывали в подобном походе, не видели живого ляха или литвина, а уже были злы на них и поговаривали о том, как выместить на них зло за обиду, причиненную их царю. Из их пьяной болтовни Варлам услышал, что царь идет в чужие земли не для того, чтобы защитить веру православную, а из мести. Оказывается, сватал царь себе невесту, приходившуюся сестрой польского короля. Звали ее Екатерина Ягеллонова. Но отказала она царю, заявив, что не может стать супругой того (она даже не назвала его человеком), кто погубил похоти ради и вследствие чрезвычайного жестокосердия, разнузданности не одну из прежних своих жен; одержим желанием убить или отравить кого угодно из своего окружения, если только имеет малейшее подозрение против своей жертвы.
Примечания
1
Ключевский В. Курс русской истории в 9 томах. Мысль. М., 1987. т. 2, с.160.
2
Рукописные памятники: Книга Полоцкого похода 1563 года. Российская национальная библиотека. Изд. СПб., 2004.
3
Джером Горсей. Записки о России 16-го, начала 17 века. Изд. МГУ. М., 1990. С.66.