Из пасти его, утыканной загнутыми желтыми зубами, свисал неестественно алый обрывок. Всмотревшийся Нартен вспомнил, что забыл выдохнуть, но на том дело и кончилось под страшенными передними лапами зверя пламенело беловато-красное месиво, завершавшееся начищенными до блеска лакированными туфлями.
Нартен наконец выдохнул и заметил чуть левее, в луже, еще одно бездыханное тело. Явно не принадлежащее выродку, на которых кухурры обычно охотились.
Значит уже успел, шельма, слопать порядочных граждан? Но в поселке так не одеваются, будто на банкет собрались, у редкого единственный приличный костюм в дальний шкаф забит, молью еденный, а большинство в чем попало, трижды латаном-перештопаном ходит.
У Нартена появилось нехорошее нарастающее чувство щекотливого любопытства. Он расслабился, пытаясь вступить с хищником в эмпатический контакт и почувствовать недавнюю расправу. Бесполезно. Кроме дурманной дремы и благодушной сытости никаких импульсов в коварном мозгу зверюги не улавливалось.
Кухурр громко икнул и морда его окончательно ткнулась в разодранное мясо. Лениво, даже с каким-то отвращением, он свел челюсти, отщипнул полоску и медленно зажевал.
В это время сталкер, оглушительно затрещав, поднялся во весь рост. Несколько секунд зверь и человек смотрели друг на друга, гроза Территорий суживал и расширял чернильные свои зрачки в обволоке желто-зеленых мерцающих прожилок: зачем эта маленькая хищная тварь пришла тревожить его, отяжелевшего после трапезы?
Черно-зеленая клочковатая шерсть встала дыбом на холке кухурра, он хотел было зарычать, да только захрипел до того обожрался. От маленькой твари не ощущалось вреда, лишь сигналы голода, а у короля Территорий не было желания подниматься, прогоняя ее по зарослям, и он снова положил голову на лапы, следя за ней тяжелым, тускнеющим взглядом.
Нартен Марр враскачку, перепрыжкой спустился на дно оврага, подражая повадкам молодого кухурра, подобрался к нетронутому трупу и, раздираемый любопытством, перевернул его на спину. В ту же секунду он забыл о засыпающем в нескольких шагах звере, всецело предавшись изучению мертвеца, ибо разом узнал под его плащом знаменитую синюю с черным форму всемогущей Службы Технического Контроля.
Хуже не придумаешь! Храпящий людоед окончательно перестал занимать сталкера, он даже опустил снятый с предохранителя арбалет. Тем более, не кухурр явился причиной гибели сотрудника СТК. Шея последнего была свернута почти на 180 градусов, импульсная пушка в не успевшей окоченеть руке разрядилась до предела.
СТКшник в кого-то стрелял, прежде чем его настигла смерть, а Нартен еще не видел того, кто промахнулся бы в кухурра, ровно как и того, кому хищник свернул бы голову.
Стоило бы бросить все это и быстрее убираться отсюда, хотя в грязи остались его следы. Шадарат! Через пару часов прилетит целый отряд, начнут искать виновника, и доказывай, что ты не осел! Может сразу шерифу заявить?
Не хотелось Нартену связываться с этими страшными государственными структурами. Нет, к шерифу он не пойдет. Замазать следы, пройти кругом через реку, через Территорию
О, Великий Пес! К ночи вернуться домой. И сжечь ботинки, свои прекрасные, надежные ботинки, Харатрон побери!
Нартен остановился. Вдоль промоин на топком дне тянулась цепочка еще одних следов глубоко вдавленных, подкованных подошв не меньше чем 45-ого размера. Кое-где попадались разбрызги темных пятен, и сталкеру не потребовалось обьяснять, что это такое. Кровь.
«Погоня, смертельная схватка и» Нартен поскользнулся и с плеском шлепнулся в грязь. Но он не придал этому значения, лишь увидел, вылезая, расщепленную выстрелом молодую березку. Дерево было перебито, разможжено в месте удара. Верхушка его валялась шагов за пять, обожженные, изуродованные волокна выдавали импульсную пушку.
Нартен скорехонько пошел дальше, по примятой траве и частым кровавым каплям, перекинув арбалет за спину и загнав в бластер дополнительную батарею.
Шагов через пятьдесят он, настороженный, словно ищейка, заметил что-то, блеснувшее во мху, кусок непонятной детали с обрывками проводов. Ему стало немного жутко, ибо не зверь и не выродок прошел здесь часом раньше. Наверняка вооруженный, очень опасный и скоростной боец, сумевший отправить за Грань двух великолепно вышколенных агентов и неизвестно сколько перекосивший их ранее.
Важный преступник, иначе бы только полиция им занималась, очень нужный, раз решили преследовать его на границе Территорий, возможно технайдер, машина-убийца, по следу которой Нартен не пойми зачем сейчас шарится, дразнит Судьбу.
«Ну и найдешь, говорил себе сталкер, продолжая вынюхивать, и что ты сделаешь? Грудью поляжешь за Республику Сэтэра, получишь посмертный орден за помощь тайной полиции? Ты же СТК боишься, а потому ненавидишь, она может тебя за лишнее слово до смерти за решетку упрятать, может на спайсовые рудники бросить. И что же теперь, помогать ей во имя человечества? Не помогать? А что тогда делать?»
Размышляя таким образом, Нартен продолжал идти, быстро и уверенно, ибо для него, профессионального сталкера, такой неприкрытый след не был загадкой. Его торопил охотничий азарт и увлечение погоней. Возможно, в силу природных особенностей характера, он мог бы стать хорошим солдатом, если бы не глухой отказ подчиняться и хроническая аллергия на дураков, коими, как известно, изобиловала сэтэрская армия.
Он чувствовал Территорию, выходя на реку окольным, незнакомым путем, ощущал, как река придвигается, и это нравилось ему все меньше.
Над узкой серой полосой струился туман, отражаясь в ее зловещей, недвижной глади. Река и текла, и стояла одновременно. Точнее, взглянув на нее, было не определить даже крохотного движения она казалась застывшим стеклом, начищенным и отполированным до блеска.
Налетал неровными порывами ветер, сдергивал белесые клочья, сбивал их в кучи, обнажая на миг унылый пейзаж, простиравшийся за рекой. Жухлый камыш, щетину тронутой инеем травы, белый мох на болотных кочках. Там, за мертвой и страшной водяной границей начиналась она всевластная хозяйка огромного пространства, непонятная, неизученная и неумолимая Территория.
Даже последний остолоп, у которого начисто отсутствовала интуиция, мог увидеть за рекой что-то не так. Угрюмые, подернутые дымкой топи, гребни коричневых, покрытых тиной прутьев, проблески луж все дрожащее и неестественное, нарисованное, будто готовое исчезнуть или размазаться бесцветным пятном, завернуться в спираль гравиловушки или прорезаться внезапно черным квадратом, уносящим в иные миры.
На Территории происходило все, что угодно, что только посильно больному, извращенному воображению ее Создателя, который неистовствовал и бредил, посылая в мир все новые и новые ужасы. Территория звала и манила, ее высокий, вибрирующий голос звучал день и ночь, пронзал, словно ультразвук, мозг и душу, находя отклик в тех, кто, как и она, обладал некой болезненностью, особым сталкерическим медиумизмом.
Она звала, чтобы околдовать и манила, чтобы не отпустить уже никогда; возникать во снах и диктовать свою волю, проводить тайными тропами через свое сердце и прокладывать тропы в сердце идущего.
Но что хорошо сталкеру, то человеку смерть, и кроме немногих избранных, люди жили в постоянном изматывающем страхе. Они отказывались съезжать с насиженных мест, слепо следуя призывам правительств не уступать Территории ни метра, они предпочитали не замечать ее, но она являлась к ним ночами, входила в их дома случайным сквозняком, проникала в их легкие с дождем и туманом и, поселяясь внутри, билась с их сердцем, дышала их дыханием, вытягивая последние силы.