3
Сжатая, сведенная тугой пружиной угроза наконец выхлестнулась. Низкий, рокочущий звук прокатился над лесом, разошелся ударной волной, покоробил землю, взметнул белесые вихри в ветвях и пошел дальше, за реку, впитавшись в туман. Природа еще не успела расслабиться, как звук повторился долгий, уныло-мощный рев. Так рычат по необходимости, отгоняя возможного, забредшего поблизости соперника. Но никто не ответил, и третий клич сменился безудержным, режущим уши хохотом, будто неведомая тварь издевалась над всем миром, не сумевшим выставить ей равного.
Хохот оборвался, и опять наступила угрожающая тишина с прострелами короткого древесного треска, мучительного скрипа да шороха миллиардов сосенных лап, ласкающих ветер.
Он выскользнул из своего укрытия и пополз, извиваясь, к сероватой грозди грибов на выцветшем пне, готовый во мгновение ока снова метнуться под корни.
Он слышал голос зверя, чувствовал запах зверя, но муки голода заглушили в нем все. Костистая рука протянулась к вожделенной грозди, длинные пальцы схватили, сорвали ее, и существо кубарем скатилось назад в яму, исступленно запихивая в большой рот чудом добытое пропитание. По скошенному зеленоватому подбородку стекала слюна, крупные зубы молотили безумолку. Пища проходила толчками, он срыгивал, трясся от жадности, ощущая в желудке блаженное тепло.
Первая гроздь прибавила ему смелости, и он выкарабкался из-под кореньев, выкаченные голубые глаза обшаривали дерево за деревом.
На этот раз он даже не вернулся в убежище, выдергивая и поедая грибы целыми горстями, с землей и трухой, оглушительно чавкая. Он был до отказа собой доволен, его братья за рекой подыхали от голода, он же додумался перебраться на эту сторону, к поселку, и мог сутками набивать свое брюхо, переходя от ствола к стволу. Пусть неподалеку рыскает кухурр, но от хищника всегда можно успеть увернуться, заскочить на дерево, едва коснется ушей хруст, производимый им по дороге.
Он рылся в подстилке, худые плечи его вздрагивали, а на серо-зеленой голой спине проступали позвонки. Вдруг он заволновался. Он смутно почувствовал опасность, какую-то неотступную, незнакомую. По началу он не придал ей особого значения, так как был занят поглощением пищи, теперь же привстал и осмотрелся.
Ничто не предвещало беды. Как всегда, колыхались молодые елки, задумчиво шелестел подлесок на выгори, перекатывался волнами можжевельник. Где-то вдали монотонно завывал ветер.
А из-под пушистых иголок, не отрываясь, смотрела на него Смерть
У Смерти были прищуренные серые глаза с осколками льда и цепкие пальцы в обрезанных перчатках, ювелирно наводящие оружие. У Смерти была стальная выдержка, позволившая два часа просидеть, схоронившись в ветвях и будоражащий азарт охотника, заставлявший преследовать то, что когда-то было человеком. Выслеживать и убивать.
Выродок на опушке, пересиленный алчностью, привстал на цыпочки и потянулся за новой порцией грибов. Краем уха он уловил короткий щелчок, и через миг ему уже не надо было заботиться о ночлеге, питье и пище. Он перестал быть.
Увесистый цельнометаллический стержень пробил его череп от виска к виску, намертво пригвоздив выродка к дереву. Костлявое тело дернулось, затряслось, будто в электрическом разряде, изогнулось и вытянулось, не имея возможности упасть. Недожеванная гроздь выпала из разжавшихся рук и прошуршала оземь.
Секунд десять стояла изумленная тишина, затем в ельнике треснуло, и с разлапистых нижних ветвей мягко спрыгнул молодой охотник в лисьей шапке и потертом замшевом костюме, опоясанном ремнями.
Нартен Марр почувствовал выродка за секунду после того, как увидел отметины когтей на коре и услышал первый крик кухурра. Выродок метнулся в страхе метров за пятьдесят впереди, искушенное ухо сталкера определило шорох, затем пришло осознание
Четкая уверенность в том, что прошуршал именно выродок, прошуршал и забился в укрытие, где его без биолокатора не отыщешь. Сосредоточенный Нартен Марр обошел два круга у предполагаемой затайки и окончательно убедился инстинкт не обманул его, где-то в зарослях действительно сидела одуревающая от голода мерзкая тварь, дерзнувшая перейти реку.
Не торопясь, преисполненный хищной грации, он подошел к мертвецу и оглядел его с удовлетворенной усмешкой. Неожиданная удача, лишние деньги в копилку, в итоге великолепное дальнобойное ружье хадарского мастера, о котором он давно грезил.
Размечтавшийся Нартен извлек из кармана похожую на зажигалку хромированную трубочку, на которой вспыхивало треугольником короткое, не больше дюйма, плазменное лезвие, и одним движением отсек выродку ухо.
Запечатал в пакет, повертел в пальцах причудливо-огромное зеленоватое ухо в черных крапинках и брезгливо сунул в сумку. Любопытно получается, на Территории он не испытывает ни малейшего желания стрелять по этим недолюдям, на Территории от них даже польза: за коробку спичек полезут и вытащат, что прикажет честный сталкер, за две коробки сунутся даже под Рубилку От выродков есть свой особый прок, и совсем незачем их поголовно стрелять, просто каждый должен быть на своем месте. Перешел урод реку и свершилось возмездие.
Нартен Марр, выдернувший наконец стрелу, упер руки в бока и почувствовал себя кем-то вроде Хранителя Грани. Справедливого и беспощадного Стража равновесия.
И в этот момент снова звучный, преисполненный триумфа рев разошелся над лесом.
Сталкер засунул стрелу в колчан и заметил, что воодушевленный убийством выродка, ведется на подвиги. Уж ничего нельзя было с этим поделать, одна маленькая удача включала в нем рвение своротить горы, ежели те на дороге окажутся. А в данном случае выследить кухурра до его логова, запомнить место и беспрепятственно вернуться обратно, сообщив Архмату.
Свинтив со стрелы наконечник, сталкер навернул на нее цилиндр со взрывчаткой и, осторожно скользя над землей, будто призрак, двинулся дальше.
Перестраховка на всякий случай. Такой как Нартен без крайней нужды не выстрелит, все определяет расчет. Дальновидное и хитрое планирование.
За кухурров не платили шериф отказался поощрять охоту на все неразумное, сообщив, что ему спускают деньги на разбойников, а не на зверей. Что ж, прекрасно, как сожрут пару поселян, придется голубчику объявить награду. Тогда-то они с Архматом подождут немного, да хищника и стукнут.
Нартен улыбнулся и мысленно пожелал кухурру хулиганить. Долгожданное ружье замаячило уже совсем реально. Кстати, на счет разумности, это еще как посмотреть. Кухурры, как и все, порожденное Территорией, изменялись год от года, справиться с ними становилось все труднее.
Вжимаясь, почти слившись с холодной мокрой землей, Нартен Марр полз по грязи и листьям к краю заросшего березняком оврага. Оцарапав щеки и подбородок иссохшей травой, втромбовав все сучки и шишки на своем многотрудном пути, он, наконец, аккуратно раздвинул пожелтевшие кустики и заглянул под откос.
Зверь стоял спиной, расставив задние лапы и выпятив мощный крестец. От нижних растопыренных когтей до плоской макушки он приблизительно вытягивал на два с наценкой метра. Нартен обомлел, первый раз увидев кухурра так близко, какие-то пять-шесть шагов крутого склона.
Творение Территории, извергнутое из самых радиоактивных глубин ее, кухурр так измутировал от своего зверо-предка, что последнего оставалось лишь угадывать в этой угрожающей груде костей и мускулов. Но сейчас кухурр был сыт и доволен, он набился до отказа, и крупная голова его клонилась все ниже, словно тяжелые челюсти тянули ее к земле. Зверь брякнулся на задние лапы, выпростав толстый хвост, и остался сидеть, кивая тупой мордой, почесывая раздутое брюхо.