Но уважаемая Ашити, выслушав меня, заговорил плотник, как же? Я ведь дома строю, утварь разную делаю, а тут курзым. Как же мне одному за всеми уследить?
Отметив, что «нет» он все-таки не сказал, я улыбнулась:
Почему же одному? Выбери себе толковых помощников, да и ягиров полное подворье без дела сидит. Каан двоих тебе в помощь приставит. А люди быстро привыкнут. Главное начать. Что до твоего дела, так и его бросать незачем. И за подручными приглядишь, и на курзыме порядок установишь. Как будет нужна помощь приходи, я тебя всегда приму. А если будет совсем невмоготу, неволить не стану, я другого смотрителя поищу. Попробуй, большего не прошу.
Хорошо, каанша, попробую.
Завтра тогда на курзым вместе сходим, а сейчас давай о прилавках поговорим.
О чем?
Сейчас объясню, и я достала чистые свитки, чтобы нарисовать эскиз
И вот мы стояли посреди курзыма, и иртэгенцы жадно ловили каждое произнесенное слово.
Торговые ряды необходимы, уважаемый Керчун, говорила я, обводя рукой базарный хаос. Мясной, бочарный, кожевенный, скобяной и всё в этом духе. Нужны прилавки и разделение товаров по их названию и назначению. Еда отдельно, одежда отдельно, и непременно мясо к мясу, траву к траве, сапоги к сапогам, никакой мешанины. Так людям будет удобней разбираться в том, где находится необходимый им товар.
За моей спиной стоял невозмутимый Юглус и обводил равнодушным взглядом земляков. Он стал моим почти бессменным спутником. Почти потому что был еще и Берик. Они меняли друг друга через день. Эти два ягира как-то сами собой стали моей личной охраной с молчаливого согласия моего супруга. Каан доверял им всецело, как, впрочем, и всем остальным своим воинам, но эти двое сошлись со мной ближе других, даже подружились, потому вопроса «Кому охранять кааншу?» не возникло. А еще они были в некотором роде моими советниками. Могли подсказать или помочь разобраться в вопросе, в котором я была еще несведуща.
Впрочем, советчиков всегда находилось великое множество, если разговор шел на людях. Любопытные иртэгенцы в своей простоте и прямодушии останавливались, если замечали нашу беседу или спор, слушали, а после щедро делились собственным мнением. Обычно я всех выслушивала с улыбкой и благодарностью, а после делала по-своему. Хотя случалось, что люди наталкивали меня на дельную мысль, так что от этого вмешательства я раздражения не испытывала.
Вот и сейчас, когда я давала наставления Керчуну, люди слушали и ждали момента, когда смогут высказаться, а то, что молчать не станут, я понимала.
Уважаемая Ашити, вот всё ты хорошо говоришь, произнес торговец корзинами, стоявший к нам ближе всех, только как же плату брать? Если я поставлю на свои корзины две кэсы, а мой сосед одну, то ведь мне и корзины не продать, пока он от товара не избавится. А так кому лень или нет времени долго бродить, то он у меня купит.
И потому каждый товар должен иметь единую цену, ответила я и подняла вверх руку, не дав корзинщику заговорить: Разницу даст материал, из которого сделана корзина, наличие сложного плетения, размер и насколько хорошо она сделана. А дальше торг.
Ох и хорошо, шумно выдохнула еще незнакомая мне женщина. А то как же без торга-то?
Не-е, протянула другая женщина, стоявшая за спиной первой. Без торга нельзя. Так ведь и без единой кэсы домой вернешься.
Без торга никак нельзя, важно кивнул мужчина, кажется ее муж. Это ж пока торгуешься, так обо всем переговоришь, подружишься. А как подружишься, так и еще сторгуешься.
Да и зачем эти ряды? встрял еще один иртэгенец.
Да-да, покивала ветхая старушка с клюкой в узловатой ладони. Это ж как на курзым-то ходить тогда? Бывает, встанешь утром, маетно на душе, всё злит. Ни радости нет, ни веселья. Вот и пойдешь на курзым. А тут с одним поругаешься, с другим потолкаешься, третьего послушаешь, а всё пока товар нужный ищешь. Может, и не купишь, а душа отойдет. А если всё по порядку-то будет, со скуки помрешь.
Верно, поддержали ее. Ноги стопчешь, душа вон, а наговоришься с людьми-то, и на сердце легко. И с соседями есть о чем поговорить после, и для себя чего нового узнаешь.
И чем же всему этому ряды мешают? улыбнулась я. Курзым большой, товар разный, люди те же. Ходи, толкайся, разговаривай, а кто по делу придет, так хоть попусту время тратить не станет.
А мы не по делу, что ль? изумились иртэгенцы. Все с делами, а у курзыма свой закон.
Торговые ряды и порядок на рынке этот закон не изменят, можете мне поверить, заверила я. Всё останется, как было, только искать нужный товар будет намного легче. А пройдет немного времени, и когда кто-то из вас окажется на курзыме в чужом тагане, тогда и поймет, насколько у нас хорошо.
Ашити права, из-за спин иртэгенцев вышел Танияр, и люди склонили головы, приветствуя каана, а я ответила ему улыбкой: Кто был в Курменае, тот знает, как их курзым устроен. Людей там великое множество. И потолкаться могут, и поругаться, и повеселиться всем миром. Но если идешь к кузнецу, то не придется прежде с ног сбиться, пока из платьев женских выберешься да на серьги наглядишься. А чтобы мяса купить, не надо через ножи и сапоги продираться, пока свежее мясо на солнце тухнет.
Стало быть, одобряешь? полюбопытствовали иртэгенцы.
То, что на пользу, всегда одобрю. Быть нашему курзыму таким, чтобы о нем молва добрая шла и другие таганы у нас перенимали.
Последнее людям понравилось особенно, потому они закивали, соглашаясь с кааном. Позадирать носы дети Белого Духа любили, но без злобы, только для важности. Я с улыбкой наблюдала за ними, после перевела взгляд на смотрителя курзыма:
Ты всё услышал, уважаемый Керчун?
Всё, уважаемая Ашити, кивнул он. Сегодня же вечером скажу, как решил ряды поставить. И помощников толковых подберу, одному тут не справиться.
Буду ждать, ответила я и направилась к Танияру.
Едем? спросила я супруга.
Да, ответил он и, приобняв меня за плечи, повел прочь с курзыма.
Мы ехали к кийрамам. Танияр сам предложил мне сопровождать его, когда вернулся вчера в Иртэген после первого разговора с главой племени, носившим имя Улбах. Кстати сказать, вопреки моим переживаниям каан вернулся живым и здоровым, что бесконечно меня порадовало, и с добрыми вестями.
Улбах согласился поговорить. Завтра к нему с дарами поеду, сказал мой муж, прочитав вопрос во взгляде.
Он может заманить тебя? с тревогой спросила я. Может обмануть?
Кийрамы коварны, могут быть жестоки, как их Покровитель, но они также и честны, ответил супруг. Если дали слово, сдержат. Теперь ты можешь поехать со мной, если захочешь.
Покровителем кийрамов был Хайнудар. Хитрый, порой злой, непримиримый и жестокий, он взял под свое покровительство хищных зверей и птиц. Его брату-близнецу Тагудару, добродушному и веселому, достались остальные животные, как лесные, так и жившие с людьми. Эти духи часто ссорились, даже дрались, когда Тагудар просил брата умерить кровожадность его подопечных. Уговаривал, увещевал, а потом защищался, потому что Хайнудар высмеивал его доброту и, выходя из себя, лез с кулаками.
Устав наблюдать за ссорой племянников, Белый Дух создал племя кийрамов, которых, конечно же, выносила и родила Илсым. А после велел Хайнудару оберегать племя с той же любовью, что и зверье.
Не сбережешь, я уничтожу всех, кого ты любил прежде, предупредил Отец.
Опасаясь за жизнь обожаемых животных, Хайнудар начал присматривать и за новыми подопечными. Сначала ворчал и наблюдал со стороны, не спеша вмешаться в их существование. Но когда один из кийрамов, залюбовавшись на блеск солнечных лучей на поверхности речных вод, едва не утонул, дух вышел к людям и начал их учить.
Он стал много времени проводить с кийрамами дети требуют постоянного внимания. Звери оказались предоставлены сами себе. В жажде крови они бросались друг на друга, на подопечных Тагудара и на других детей Белого Духа. Но Хайнудар их любил по-прежнему, потому к жалобам братьев и сестер духов оставался глух. Но однажды стая йартанов напала на поселение кийрамов. Они вырезали почти всех. Не ради добычи, лишь из лютой злобы, владевшей ими.