Да, но горючее зря предпочту не тратить.
Ладно. Странно только, что ты не зажег его в поисках койки.
Я и так прекрасно помню, где она.
На самом-то деле я не стал зажигать золотую свечу из соображений самодисциплины. Как ни велик был соблазн проверить, не обожжен ли Идас, не укушен ли, здравый смысл подсказывал: убийца, попавший под выстрел, не смог бы так скоро покуситься на мою жизнь еще раз, а укушенный опережал меня не настолько, чтоб я не услышал, как он поднимается по железному трапу воздушной шахты.
Скажи, ты не против поговорить? Мне еще с прошлого разговора так захотелось послушать о твоем родном мире!
Что ж, с удовольствием, ответил я, если и ты не откажешься ответить на пару вопросов.
До сих пор не оправившийся, я бы с гораздо большим удовольствием прилег отдохнуть, однако возможность разузнать нечто новое вещь не из тех, коими стоит пренебрегать.
Нет-нет, заверил меня Идас, конечно, не откажусь! Наоборот, рад буду ответить на твои вопросы, если ты согласишься ответить на мои.
В поисках безобидного начала для разговора я снял сапоги и улегся на койку, негромко, жалобно заскрипевшую под моей тяжестью.
Тогда скажи, Идас, как называется язык, на котором мы говорим? начал я.
На котором мы с тобой сейчас разговариваем? Корабельным, конечно, как же еще?
А какие-нибудь другие языки ты знаешь?
Нет. Откуда бы? Я ведь родился здесь, на борту, и как раз хотел тебя расспросить: чем отличается жизнь человека, рожденного на одном из настоящих миров? От наших-то, от команды, я много разного слышал, но все они просто невежественные матросы, а в тебе сразу чувствуется человек мыслящий.
Спасибо на добром слове. Однако, родившийся здесь, ты имел немало возможностей повидать настоящие миры. Часто ли среди них попадались такие, где говорят на корабельном?
Правду сказать, я в увольнительные на берег почти не ходил. Мой вид думаю, ты заметил
Будь добр, ответь на вопрос.
По-моему, на корабельном почти везде говорят.
Казалось, голос Идаса звучит чуточку ближе, чем раньше.
Понятно. На Урд язык, который ты зовешь «корабельным», в ходу только среди нас, граждан Содружества. У нас он считается более древним, чем остальные, но до сего момента я сомневался, что это правда, пояснил я и решил повернуть разговор к происшествию, ввергшему все вокруг в темноту. Пожалуй, беседа стала бы гораздо интереснее, имей мы возможность видеть друг друга, не так ли?
О, да! Не зажжешь ли ты свет?
Возможно, чуть погодя. Как полагаешь, скоро ли твои товарищи исправят корабельное освещение?
Его сейчас чинят, и в главных помещениях свет уже есть, отвечал Идас, но кубрики к ним не относятся.
Что же стряслось с освещением?
Казалось, я воочию вижу, как он пожимает плечами.
Должно быть, на шины одной из ячеек главного аккумулятора упало что-то токопроводящее, только никто не может выяснить, что. Но шины пережгло начисто и еще кабели кое-где хотя этого произойти вроде как не могло.
И все остальные матросы сейчас работают там?
Почти вся наша вахта.
Сомнений не оставалось: Идас придвинулся еще ближе. Теперь его отделяло от койки не более эля.
Нескольких отослали с другими поручениями. Так я и ускользнул. Скажи, Севериан, а твой родной мир там красиво?
Очень красиво, но вместе с этим и страшно. Пожалуй, прекраснее всего ледяные острова, плывущие к северу из южных широт, точно океанические странники, караван кораблей с океана. Белые, бледно-зеленые, они искрятся на солнце не хуже алмазов и изумрудов. Соленая вода вокруг них кажется черной, но она так прозрачна, что бока их, уходящие в океанскую глубину, видны далеко-далеко
Услышав во мраке едва уловимый вдох Идаса, я как можно тише обнажил нож.
и каждый высится, словно гора, на фоне василькового неба, припорошенного россыпью звезд. Вот только жить на таких островах невозможно слишком суровы они для людей. Всё, Идас. Я вот-вот засну, а тебе, надо думать, лучше вернуться к работе.
Но у меня еще так много вопросов!
И ты все их непременно задашь. Но в другой раз.
Севериан, а принято ли среди жителей вашего мира обмениваться прикосновениями? К примеру, рукопожатиями в знак дружбы? Такой обычай есть на многих мирах.
И на моем тоже, подтвердил я, переложив нож в левую руку.
Тогда давай пожмем друг другу руки, и я пойду.
Давай, согласился я.
Наши пальцы соприкоснулись и тут в каюте зажегся свет.
Державший в руке боло клинком вниз Идас нанес удар, вложив в него всю тяжесть тела. Моя правая рука взметнулась вверх. Остановить удар я бы не смог ни за что, однако сумел отвести клинок в сторону, и широкое лезвие, насквозь пропоров ткань рубашки, вонзилось в матрас так близко, что я кожей почувствовал холод стали. Идас немедля выдернул боло из матраса, но я перехватил его руку возле запястья, и вырваться ему уже не удалось. Теперь я мог бы без труда покончить с ним, но вместо этого вонзил нож в его предплечье с тем, чтоб он, разжав пальцы, выпустил рукоять боло.
Противник мой вскрикнул пожалуй, не столько от боли, сколько при виде клинка, торчащего из его руки. Я швырнул Идаса на пол и мигом приставил острие ножа к его горлу.
Тихо, велел я, или прикончу без разговоров. Стены здесь толстые?
Рука
Забудь о руке. Зализать раны еще успеешь. Отвечай!
Нет, какое там «толстые» И переборки, и палубы просто листы металла.
Прекрасно. Значит, поблизости никого нет. Лежа на койке, я не услышал ни единого шага. Можешь выть, сколько хочешь. Встать, живо.
Заточен охотничий нож оказался на славу. Одним махом распоров рубашку Идаса вдоль спины, я сдернул ее. Под тканью, как и ожидалось, обнаружились едва наметившиеся груди.
Отвечай, девчонка: кто послал тебя по мою душу? Абайя?
Идас уставилась на меня, высоко подняв белесые брови.
Ты знал?!
Я, покачав головой, отрезал от рубашки полосу ткани.
На. Руку перевяжи.
Благодарю тебя. Незачем. Моя жизнь все равно кончена.
А я говорю: перевяжи. И так вся одежда в крови, а мне с тобой еще работать и работать.
Пытать меня незачем. Да, я была рабыней Абайи.
Посланной погубить меня, чтоб я не привел на Урд Новое Солнце?
Девчонка кивнула.
А выбрана потому, что еще мала и можешь сойти за человека. Кто еще с тобой заодно?
Никто. Я одна.
Я потянулся к ней, но девчонка вскинула кверху правую ладонь.
Клянусь в том Владыкой Абайей! Может, на борту и есть еще кто-то вроде меня, но я их не знаю.
Стюарда убила ты?
Да.
Разгром в моих апартаментах устроила тоже ты?
Да.
Но выстрел из пистолета опалил не тебя. Кто был с тобой?
Просто матрос, нанятый за хризос. Когда ты выстрелил, я стояла за ним, дальше по коридору. Понимаешь, мне нужно было выбросить тело в пространство, но я не знала, смогу ли донести его до люков сама и справлюсь ли с люками. Вдобавок
Тут она осеклась.
Вдобавок что?
Вдобавок, потом ему пришлось бы помочь мне еще кое в чем, не так ли? Ну, а теперь: как ты узнал обо всем? Прошу, объясни.
Зарезать меня у загонов с аппортами пыталась тоже не ты. Кто?
Идас встряхнула головой, будто затем, чтоб разогнать туман, заволокший мысли.
Об этом я не знала вообще.
Сколько тебе лет, Идас?
Не знаю.
Десять? Тринадцать?
Девчонка пожала плечами.
Мы не считаем года. Но ты напрасно говоришь, что мы не люди: мы люди не хуже вас. Мы Иной Народ, подданные Великих Владык, что обитают в море и под землей. Ну, а теперь ответь, пожалуйста, на мой вопрос ведь я же ответила на твои. Как ты узнал?..
Я присел на край койки. Еще немного, и эту долговязую, нескладную девчонку придется пытать а времени с тех пор, как я был подмастерьем Северианом, утекло немало возможно, в ту пору она еще не родилась, и предстоящее дело не сулило мне ничего приятного. Памятуя об этом, я едва ли не надеялся, что девчонка бросится к двери.
Во-первых, твоя речь не похожа на речь моряков. Среди моих друзей был старый моряк, и их манера разговора мне прекрасно знакома, но это история слишком уж долгая. Неприятности убийство стюарда и так далее начались вскоре после знакомства с тобой и остальными. Ты почти сразу сказала, что родилась на борту корабля, однако обычных матросских присказок я ни разу не слышал только от тебя, да еще от Сидеро.