Он посмотрел на меня:
Доложи, милая, обстановочку Чтобы хоть знать, что происходит на твоей, как ты говоришь, Саур-Могиле
Сейчас на дворе две тысячи четырнадцатый год, двадцать девятое июля, хрипло выговорила я. На Саур-Могилу прут бандеровцы это та же самая УПА, только в новой ипостаси. А мы, соответственно, обороняемся, как можем.
То есть эти самые бандеровцы бьют Красную армию? удивился старший лейтенант.
Если бы Красную армию Нет ее давно. А здесь воюют местные шахтеры, рабочие, учителя. Или студенты, вроде меня. Ну, что-то наподобие ополченцев в Великую Отечественную И добровольцы из России и других мест вот Гриша был из Молдавии, хоть и проработал здесь много лет шахтером. Причем оружия у нас мало, зато враг вооружен до зубов.
Ну что ж, бил их там, буду бить и здесь, скрипнув от злости зубами, кивнул старший лейтенант. А ты как, сержант?
Я с вами, ответил тувинец. Лицо его было невозмутимо, словно африканская маска.
Тогда давай отнесем Ариадну туда, куда она скажет. Заодно и познакомимся с местными ополченцами. Ты не против?
Ты старший лейтенант, ты командир. Я сержант, неожиданно улыбнулся тот и бережно подхватил меня на руки.
«Однако, удивилась я, выглядит он таким неказистым и щуплым, а сила у него в руках неимоверная».
Только зовите меня Михаилом, а еще лучше Мишей, а то «старший лейтенант» пока выговоришь, сто лет пройдет У нас, у партизан, все проще.
А меня Кызыл-оол, сказал тувинец. Можете называть меня просто «таныш» по-нашему это означает «друг», «приятель».
Мы прошли через рощу. Неожиданно Миша сделал стойку и вскинул автомат. Из-за посеченных осколками деревьев вышел человек в застиранном военном мундире цвета хаки, в фуражке с красным околышем, а на груди у него, как я машинально отметила про себя, висели два креста на колодке, напоминающей георгиевскую ленту. Он поднял руки вверх и сказал:
Поручик Фольмер, господа. Не стреляйте. Тем более что в меня совсем недавно стреляли. Скажите лучше с кем имею честь познакомиться?
Гляди-ка, насмешливо произнес Миша, опуская ствол автомата. Прямо-таки настоящий белогвардеец.
Я и есть белогвардеец, усмехнулся тот.
И как ты сюда попал?
Был расстрелян красными в Крыму в ноябре двадцатого года. Поверил Фрунзе и остался не захотел покидать родину. И я ни о чем не жалею пусть я по крови немец, но православный и считаю себя русским. И сам решил остаться в России.
Поня-а-тно, удивленно покачал головой Михаил. И что ж теперь нам с тобой делать?
А вы кто, красные? беляк подозрительно покосился на звездочку на пилотке Михаила.
А если и так? усмехнулся тот.
Ну что ж, у Розалии Землячки так звали дамочку, объявившую о нашем расстреле не вышло меня убить, попробуйте теперь вы. Тем более оружия у меня нет, свой наган я отдал при регистрации не знал, что иду на верную смерть. Хоть и подозревал, чего уж там.
Да полно вам тут препираться, я не выдержала и вмешалась в их разговор. Нет здесь ни красных, ни белых. Есть люди и бандеровцы. Так что выбирайте, с кем вам быть вместе
Часть I. «Наши мертвые нас не оставят в беде»
29 июля 2014 года. Саур-Могила, Донецкая Народная Республика.
Сержант Тулуш Кызыл-оол, Тувинский эскадрон 8-й гвардейской кавалерийской дивизии
Я был правнуком великого шамана, который вел свой род от самого Аджу, внука Субэдэй-багатура «Свирепого пса» Чингисхана. И потому мне порой снились странные сны, которые даже мой мудрый отец не мог толком разъяснить, и лишь разводил руками. Нет, я и сам не верил в духов и старых богов наших предков. Времена наступили такие, когда на верующих смотрели косо. Только сны мои и голоса приходили ко мне сами по себе, и ничего с этим я поделать не мог.
Отец мой поселился в городе Кызыл еще тогда, когда тот носил название Белоцарск. Он был грамотным человеком, умел говорить по-русски и мог читать книги, написанные на этом языке. Он и меня научил всему, что знал сам. Ну, а я, повзрослев, пошел работать на лесозавод механиком. Оборудование там было не такое уж сложное, и я быстро научился его чинить и налаживать.
Рядом с нашей Тувинской Народной Республикой жила и здравствовала большая и многолюдная страна Советский Союз. Оттуда в Туву приезжали грамотные и умные люди. Они помогали нам строить заводы и мастерские, лечить людей и строить новую жизнь. Помню, как в Кызыле в 1931 году заработала телефонная станция. Как я тогда удивился, когда по телефону позвонил своей старшей сестре она работала в типографии и услышал ее голос, словно она находилась рядом со мной.
Но вот мои сны Один из них мне особенно запомнился. Мне снилось, будто я воин полка «Хошут»[3] великого Чингисхана. Вместе с воинами Потрясателя Вселенной я сражаюсь с всадниками в железных доспехах и с плащами, на которых были изображены черные и красные кресты. Мы скакали сквозь дым, размахивая кривыми саблями, и кричали на непонятном языке: «Бегайте, бегайте!» Как нам объяснили наши сотники, это по-польски означало «Спасайтесь, спасайтесь!»[4] Наши воины тогда разбили врага, а потом для подсчета убитых отрезали у каждого трупа ухо. Всего мы набрали девять больших мешков!
Позднее в библиотеке я нашел книгу о походе Чингисхана в Европу и прочитал главу о разгроме войска силезского князя Генриха Благочестивого и отрядов рыцарей Тевтонского ордена и тамплиеров. А еще я посмотрел в нашем клубе при лесозаводе кинофильм о том, как русский князь Александр Невский разбил на льду озера немецких рыцарей. Фильм мне очень понравился, хотя рыцари в нем не были похожи на тех, которых я видел во сне.
В июне 1941 года в Кызыле проходил съезд Великого Хурала. Когда до нас дошла весть о том, что на наших братьев напали немцы, мы, мужчины Тувы, решили все отправиться на войну с Гитлером. А для начала наше правительство передало СССР весь золотой запас Тувы и все золото, которое добывалось у нас. Мы старались хоть чем-то помочь русским, сражавшимся с фашистами.
У нас росли березы, из которых тувинцы изготовляли замечательные лыжи, прочные и гибкие. Наши мастера вырубили целые рощи этих берез, чтобы русские лыжники на тувинских лыжах заходили по глубокому снегу в тыл врага и истребляли всех, кто принес смерть и горе на землю наших братьев. Всего было сделано больше пятидесяти тысяч пар лыж. Мы отправляли на фронт подарки, изделия из кожи и шерсти. Каждый старался хоть чем-то помочь русским в их борьбе с напавшими на них мангысами[5].
Да, мы все рвались на фронт, но в СССР тувинцы считались иностранцами и не подлежали призыву. Только осенью 1942 года первые две сотни добровольцев из Тувы отправились на войну с фашистами. А сам я попал в боевую часть лишь в сентябре 1943 года. Так как я неплохо знал русский язык и умел читать и писать по-русски, меня назначили командиром отделения и присвоили звание сержанта.
Помню наш первый бой. Было это на Украине в январе 1944 года. Мы с саблями наголо атаковали немцев, которые поначалу даже не поняли, кто на них напал. Потом, правда, они стали отстреливаться, а мы начали их рубить. У нас, у тувинцев, не принято сдаваться в плен. Ведь неволя хуже смерти. Настоящие мужчины так не поступают. Иначе им будет стыдно смотреть на солнце и на своих родных и близких. Поэтому и мы никого не брали в плен. Немцы же к такому не привыкли. И они дали нам прозвище «Der schwarze Tod» «Черная смерть». Офицер из 8-й гвардейской кавалерийской дивизии, в составе которой воевал наш эскадрон, рассказал нашему командиру, что пленный из части, с которой мы сразились, пожаловался на то, что русские напустили на них «полчища Аттилы» и что солдаты вермахта до сих пор не могут прийти в себя от испуга. А мне на привале опять приснился воин Потрясателя Вселенной, который яростно рубился с рыцарями в белых плащах с крестами.