Ну так что, садишься? Я долго ждать не буду.
Садиться?
Нет-нет, я не еду.
Тогда какого черта ты тут стоишь? рявкнул водитель, закрывая двери.
Татьяна отступила к скамейке и увидела, что военный бежит к автобусу.
Он остановился.
Она остановилась.
Двери автобуса снова разошлись.
Садишься? буркнул водитель.
Военный перевел взгляд с Татьяны на него. Водитель чертыхнулся, второй раз закрыл двери и отъехал. Татьяна отступила еще на шаг, споткнулась и неуклюже плюхнулась на скамейку.
Военный пожал плечами.
Я думал, это мой автобус, небрежно заметил он.
Я я тоже думала хрипло произнесла она.
Ваше мороженое тает, спохватился он.
Сладкие капли действительно ползли по вафельному рожку и падали на платье. Татьяна с досадой охнула, попыталась смахнуть капли, но добилась только того, что по ткани расплылось пятно. Рука предательски дрогнула.
Вы долго ждете? спросил военный.
До чего же красивый голос: сильный, низкий и с каким-то акцентом наверно, не местный.
Не слишком, пробормотала она, переводя дыхание и стараясь получше его рассмотреть. И все запрокидывала голову, такой он был высокий.
Гимнастерка совсем новенькая, а на фуражке эмалевая красная звездочка. И петлички только вот что они означают? Интересно, кто он рядовой? Почему у него винтовка в руках? Рядовым позволено носить винтовки? На левой стороне груди блестит серебряная, окаймленная золотым медаль.
Из-под фуражки выбивались черные волосы. А глаза у него какого-то карамельного цвета, потемнее, чем крем-брюле. Разве такие бывают у мужчин, тем более у военных? Спокойные и приветливые.
Они с Татьяной молча глазели друг на друга. Всего пару секунд, то есть на пару секунд дольше, чем нужно. Незнакомые люди встречаются глазами случайно и тут же отворачиваются. Татьяна же чувствовала себя так, словно уже знает его имя. Она отвела взгляд, смутившись до того, что кровь прилила к ее лицу.
Мороженое почти растаяло, снова посочувствовал он.
А, мороженое, заикаясь, пробормотала Татьяна. Мне уже расхотелось.
Она поднялась, швырнула рожок в урну, жалея, что не захватила платок. По крайней мере, вытерла бы пятна.
Интересно, сколько ему лет? Ее ровесник? Нет, кажется, постарше. Молодой человек, который смотрит на нее глазами мужчины.
Она опять покраснела и уставилась на тротуар, как раз между своими красными босоножками и его черными армейскими сапогами.
Подошел автобус, и военный направился к нему. Татьяна смотрела ему вслед. Даже его походка, казалось, была из другого мира: слишком уверенный шаг. Слишком широкий. И все же она выглядела правильной. Единственно правильной. Татьяна чувствовала себя так, словно наткнулась на знакомую, очень нужную книгу, которую считала давно потерянной. Да, именно так. Сейчас двери автобуса откроются, он прыгнет на подножку, помашет ей на прощание. И она никогда больше его не увидит.
«Не уходи!» хотелось закричать Татьяне. Он замедлил шаг и в последнюю минуту отступил, отрицательно покачав головой на вопрос водителя. Автобус тронулся.
Военный вернулся и сел на скамейку.
У Татьяны мгновенно вылетели из головы поручение отца, война, очереди в магазинах
Оба молчали. Как такое возможно? Ведь они только что встретились. Вернее, вообще не встречались. И не знали друг друга. Как между ними что-то может быть?
Она смущенно перебирала юбку. Неожиданно до нее дошло, что он, должно быть, слышит грохот сердца в ее груди. Еще бы! Этот стук даже ворон спугнул. Панически хлопая крыльями, они взлетели. Ее работа, что уж тут говорить!
Скорее бы пришел автобус!
Да, он военный, но мало ли она видела военных! Да, он хорош собой, но мало ли она видела красавцев! Прошлым летом она пару раз даже встречала красивых солдат. Один она, правда, забыла его имя, как забывала почти все на свете, даже купил ей мороженое.
Значит, дело не в форме и не в симпатичной внешности. Дело в том, как он смотрел на Татьяну через улицу, отделенный от нее десятью метрами асфальта, автобусом и электропроводами трамвайной линии.
Он вынул из кармана пачку папирос:
Курите?
О нет, нет. Не курю, окончательно смешалась Татьяна.
Военный сунул пачку обратно.
Не знаю ни одного некурящего, усмехнулся он.
Сама Татьяна из некурящих знала только деда.
Нельзя и дальше молчать. Какой же дурочкой она выглядит.
Татьяна открыла рот, но все слова казались настолько глупыми и бессмысленными, что она поскорее сжала губы и взмолилась про себя, чтобы быстрее пришел автобус.
Автобус не пришел.
Наконец парень снова спросил:
Вы ждете двадцать второй?
Да, сказала Татьяна. То есть нет.
Она увидела автобус с тремя цифрами. Сто тридцать шестой.
Это мой! воскликнула она и, быстренько подскочив, вынула пять копеек и залезла внутрь.
Заплатив, она пробралась назад и уселась как раз вовремя, чтобы увидеть, как военный входит и идет следом за ней.
Он уселся на противоположной стороне, чуть позади.
Татьяна прильнула к окну, стараясь не думать о нем. Куда это она собралась? Да ведь автобус идет к Марине, на Полюстровский! Чудесно, она сойдет там и навестит Марину.
Краем глаза она посматривала на военного. Куда он едет на сто тридцать шестом?
Автобус миновал Таврический сад и свернул на Литейный проспект.
Татьяна расправила юбку и обвела пальцем контуры роз. Потом, нагнувшись, поправила босоножки. Перед каждой остановкой у нее перехватывало дыхание. Выйдет он или нет? Только не здесь! Не здесь! И не здесь!
Неизвестно, где он выйдет, но только не здесь!
Незнакомец не выходил. И спокойно сидел, глядя в окно. Иногда он поворачивался, и Татьяна могла бы поклясться, что он смотрит на нее.
Автобус переехал Литейный мост через Неву и покатил дальше. Те несколько магазинов, которые видела Татьяна, либо осаждали толпы народа, либо просто были закрыты.
На улицах становилось все меньше пешеходов.
Еще одна остановка, еще одна
Они ехали все дальше.
В короткий момент просветления Татьяна поняла, что давно пропустила свою остановку. Она даже не знала, где находится.
И что теперь?
Она не знала, но и выйти из автобуса не могла. Прежде всего потому, что ее попутчик не пытался пробраться к выходу, и потом, непонятно, куда она заехала. Если сойти сейчас, придется перейти улицу и подождать автобуса в другую сторону.
Так или иначе, на что она надеется? Увидеть, как он выйдет, а затем вернуться и провести день с Мариной?
При мысли об этом Татьяна нервно заерзала.
Вернуться, чтобы найти его.
Глупо. Глупо и смешно. Просто цирк. Теперь бы хоть дорогу домой найти!
Автобус понемногу пустел. Наконец не осталось никого, кроме Татьяны и военного.
Еще одна остановка. Автобус рванулся вперед. Татьяна совсем запуталась. Что же теперь делать? Он словно к месту прирос.
Она попыталась было сойти на следующей остановке, но вездесущая кондукторша не преминула вмешаться:
Что ты тут потеряла, девочка? Здесь ни одного дома нет, только промышленные постройки. Или свидание назначила? В таком месте?
Н-нет, пролепетала она.
Тогда жди. Следующая конечная.
Татьяна, сгорая от стыда, шлепнулась на место.
Автобус подкатил к пыльной площадке.
Конечная! объявил водитель.
Татьяна снова окунулась в пыльную жару, очутившись в конце пустынной улицы. Повернуться она боялась. Как встретиться с ним глазами?
Она судорожно прижала руку к груди, пытаясь немного замедлить стук неугомонного сердца. И что теперь? Остается только сесть в автобус и отправиться в обратный путь.
Она медленно отошла от остановки.
И только после этого, набрав в легкие как можно больше воздуха, Татьяна наконец чуть повернула голову вправо. Он шел рядом, жизнерадостно ей улыбаясь. До чего же у него зубы белые. В России такие редкость.