Ну не произошло ведь, справились?
Деля ты серьезно? Не могу поверить.
Матвей, я с тобой согласна, надо разобраться и выяснить, что произошло. Но вот так реагировать не надо.
Если ты считаешь, что моя реакция связана с положением ее мужа начал Матвей, но я перебила:
Не говори ерунды. Я прекрасно знаю, что ты точно так же реагировал бы на инцидент с любым клиентом, и мэрское кресло тут вообще ни при чем. Но, Матвей, согласись все бывает. Да, это вопиющий случай, мы его подробно разберем и постараемся сделать так, чтобы подобное не стало системой. Но ты должен успокоиться и оценить ситуацию адекватно и без эмоций.
Калмыкова придет сюда с протоколом и картой минут через десять. Надеюсь, у нее хватит ума записи не подделывать.
Перестань, Матвей, поморщилась я, открывая настежь окно. Не хватало еще начать подозревать сотрудников невесть в чем.
А что ты вообще знаешь об этой Калмыковой? вдруг спросил муж, и я резко развернулась в его сторону:
Ты о чем?
Ну вот кроме того, что она рассказывает всем?
Матвей, это не мне, это тебе пора в отпуск. Послушай только, что ты говоришь, это же возмутительно.
А что тебя возмущает в моих словах? То, что мы практически ничего не знаем об этой Инне Калмыковой? Обо всех знаем а о ней нет?
Человек имеет право не говорить о личной жизни на работе что в этом ненормального, я не пойму?
Матвей покачал головой, сложил на груди руки и умолк, глядя куда-то перед собой. Я чувствовала, как сильно он раздражен произошедшим с его клиенткой ведь, как ни крути, вся ответственность ложится на него как на оперирующего хирурга и лечащего врача. Но при чем тут личная жизнь Инны Калмыковой? Матвею вообще никогда не было дела до того, чем живут и дышат сотрудники клиники вне ее стен, а тут вдруг
Матвей, что-то случилось?
Случилось, кивнул он, но я не придал этому значения, решил, что это все неважно, просто чьи-то сплетни. А надо было сразу с тобой об этом поговорить.
Да о чем?! я начала терять терпение.
Я тут получил письмо, в котором сказано, что Калмыкова не сама уволилась с предыдущего места работы, а ее уволили за халатность.
Но у нее нормальная трудовая книжка, что за ерунда?
Я в тот момент тоже так подумал, а теперь считаю, что ты должна отстранить Калмыкову от работы и навести справки о причинах ее увольнения.
Я поморщилась. Никогда не могла даже представить, что мой муж вдруг начнет какую-то охоту на ведьм из-за случая, который мог произойти с кем угодно достаточно просто запариться и пропустить графу «аллергия», такое иной раз происходит, что уж греха таить. Да, в одном случае из ста бывает так, как сегодня. А вообще Собирать аллергологический анамнез должен был принимавший ее врач, а Матвей, как лечащий, еще и уточнить был должен. Ну и кто виноват?
Начать подозревать анестезиолога в нечестности и тем более подделке документов я считала неправильным. Но спорить с Матвеем сейчас тоже не хотелось.
Давай поступим так, как можно мягче произнесла я, садясь на подлокотник дивана рядом с Матвеем, когда придет Калмыкова, все подробно разберем, ты пойдешь в ординаторскую, а я попытаюсь поговорить с ней сама. И позже вызову Иващенко, вдруг он что-то мне не сказал.
Делай как знаешь, отмахнулся Матвей, тебя ведь все равно не переупрямишь.
Я погладила его по плечу, обтянутому хирургическим костюмом:
Не волнуйся, я во всем разберусь. А ты сейчас, пожалуйста, постарайся держаться в рамках, хорошо? Обвинить человека легко.
Муж неопределенно мотнул головой, и я поняла, что он уже думает о чем-то другом, привыкнув доверять мне в вопросах, касавшихся персонала. Вот и отлично, ему сегодня еще лекцию читать, он должен отдохнуть и настроиться.
В дверь постучали, и на пороге возникла Алла.
Аделина Эдуардовна, к вам доктор Калмыкова.
Пусть проходит, я переместилась за стол, а Матвей, поднявшись и размяв плечи, устроился на углу, отодвинув стул и развернув его боком.
Калмыкова вошла уверенной походкой человека, которому нечего бояться в кабинете начальницы, это мне понравилось, потому что в глазах ее я заметила легкую панику. Но она умела держать лицо и хотя бы делать вид, что спокойна и не волнуется.
Присаживайтесь, Инна Алексеевна.
Она расположилась напротив Матвея, положила перед собой распечатанную карту клиентки.
Я понимаю, что допустила чудовищную оплошность даже не знаю, как такое могло произойти.
Матвей вытянул карту у нее из-под руки и быстро пролистал.
В протоколе ничего необычного.
Да! Потому что в ходе наркоза ничего необычного и не было! с каким-то даже вызовом ответила анестезиолог. Я проводила клиентку в палату, еще раз измерила показатели там написано, что все было в пределах нормы. Но буквально через пару минут после того, как я ушла из палаты, у нее начался отек гортани. При помощи палатной сестры мне удалось приступ купировать, сейчас с клиенткой все в порядке, я заходила перед тем, как идти сюда. Чем могла быть вызвана такая реакция, я не знаю. Про аллергию я спросила, когда клиентка смогла говорить аллергики обычно знают, что вызывает у них реакцию. Так вот она не назвала ничего вообще ни препаратов, ни продуктов.
Инна Алексеевна, вы не волнуйтесь так, попросила я, заметив, что с каждым словом Калмыкова начинает говорить все громче и вот-вот сорвется в истерику. Вас никто ни в чем не обвиняет. Мы хотим просто разобрать ситуацию и понять, что именно произошло, а не устроить судилище. Это нормальная практика в клинике разбирать каждый случай. Я выслушала ваше мнение, посмотрю протокол и подумаю, как нам избежать подобного впредь. И что делать с клиенткой сейчас, я протянула руку и взяла у Матвея карту. Матвей Иванович, у вас есть вопросы?
У меня не вопрос, а небольшое замечание, если позволите. Мне, Инна Алексеевна, сегодня показалось, что вы с самого утра довольно рассеянны и невнимательны, сказал Матвей, сложив на столе руки и глядя на них. Так вот. Если подобное я замечу еще раз, к моему столу вы больше не встанете. Прошу понять меня правильно и не обижаться. Я привык, что моя бригада не нуждается в контроле, а с вами, вижу, это не работает.
Калмыкова вспыхнула, выпрямилась:
Вы ошибаетесь, Матвей Иванович. То, что произошло сегодня, больше не повторится. Я умею отделять личное от рабочего.
Я очень на это надеюсь, Матвей поднялся. Мне пора в институт.
Он вышел из кабинета, и, как мне показалось, Калмыкова постаралась скрыть вздох облегчения.
Инна Алексеевна, вы на доктора Мажарова не обижайтесь, потому что он прав. Если у вас какие-то сложности дома, могу предоставить вам отпуск для их решения, но приносить это в операционную не советую.
Я почувствовала, что попала в какое-то больное место словами о сложностях Калмыкова снова напряглась и энергично затрясла головой:
Нет-нет, все в порядке просто у меня часы сегодня спешили, я ведь утром вам показывала, вот с этого и началось. У меня все в порядке, никаких сложностей.
Ну как знаете. Однако если решите
Нет-нет, спасибо, отпуск не нужен, поспешно перебила меня Калмыкова.
Тогда можете идти, Инна Алексеевна, я сама разберусь с клиенткой. Да, кстати, я сняла очки и посмотрела на вставшую из-за стола Инну. Я все забываю спросить, а почему вы ушли из московской клиники? Все-таки там наверняка были перспективы.
Какие? чуть скривилась Инна. Уж точно гораздо меньшие, чем здесь. Вы не подумайте, что я пытаюсь к вам подольститься, потому хвалю вашу клинику, нет. Но за то время, что я тут работаю, я чувствую, что существенно улучшила навыки, а в Москве была рутинная работа.
Я ничего такого не думаю. Но все же должна быть причина для того, чтобы человек бросил работу в столичной клинике пусть и рутинную, но со стабильным доходом, забрал двух детей и переехал сюда, очень далеко от столицы. Наверняка вашей дочери такая перемена мест не очень понравилась, да? Она ведь готовилась поступать в московский институт, правда? А пришлось учиться в провинции.