В колонне жертвователей-индейцев мелькнул Камок. Ратмир поднял в приветствии руку. Хотел встать, но это для него уже являлось проблемой. Камок подошел сам.
Ты? Я рад! Мы думали: не выживешь.
Я просто был без сознания. Из-за нарушения какого-то. Врач мне не объяснил, отчего. Но для жизни, как видишь, не опасно.
Подошел давешний священник.
Доброму христианину не пристало болтать с язычниками, сказал он Ратмиру. Разве может быть у вас что-то общее?
Святой отец, ответил вопросом Ратмир, вы католик?
Да, я из братства Святого Доминика.
Так вот, падре, я никоим образом не отношусь к вашей консистории, ибо мои предки были православными, а сам я и вообще атеист. Но даже я знаю: для истинной веры все равны, и основа истинной веры относиться к людям так, как, хотел бы, чтобы люди относились к тебе самому. А здесь тем более не может быть христиан, язычников, мусульман, белых, черных, красных, здесь все пленники. И делить на две половины то, чего и так мало У вас возражение?
Сын мой с деланным смирением начал священник. В том положении, в котором мы все находимся, не зная, сколь долог оставшийся нам земной скорбный путь, мы должны вверить наши души Господу
К вопросу о душе. Ваша, по-видимому, еще довольно крепко держится в теле. А вот у них, как я заметил недавно (Ратмир указал взглядом на людей, умиравших под навесом). С чего бы так?
Опустив очи долу, падре отвернулся и отошел. Последнее замечание Ратмира угодило в точку. По сравнению с отощавшими пленниками, среди которых были женщины и дети, доминиканец казался на удивление упитанным.
Ратмир отыскал глазами Виолета, беседовавшего с тремя белыми. Позвал его. Моряк подошел. Ратмир представил Камока и Виолета друг другу. Они обменялись приветственными жестами (впрочем, скорее вежливыми, чем дружескими). Виолет тихо сказал:
Как ты его! И сделал жест в сторону удалявшейся сутаны. Не знаю, Ратмир, кто из вас чаще держал в руках Писание, но ты, явно, нашел там больше знакомых букв.
Падре не остановился. Но Ратмир, как показалось, услыхал с той стороны змеиное шипение.
Еще до зари пленников разбудила сирена. Унылый строй потянулся через ворота наружу. Ратмир пошел с краю и сумел рассмотреть многое вокруг. У ворот несла караул четверка белых людей, вооруженных кинжалами, револьверами, кнутами и одетых в камуфлированные пестрые комбинезоны без погон и такие же пестрые кепи. Здесь каждый получил по куску все того же жмыха, и затем пленников растолкали по вагонам, похожим на теплушки с тормозными площадками. На каждой тормозной площадке стояли двое надзирателей. Проход к поезду был оцеплен сардукарами: у каждого винтовка с примкнутым штыком. Охрана закрыла двери, заперла их снаружи. Поезд тронулся.
Ехали около получаса с большой скоростью. Остановились. Начался развод на работы. Одни должны были с помощью молотов и железных клиньев откалывать глыбы камня, другие таскать эти глыбы на носилках, или прямо на руках к железнодорожной линии. Не избавлены были ни женщины, ни дети. Они подносили известь в мешках. Затем это грузилось на платформы и отправлялось куда? Надо полагать, на строительство новых сардукарских фортов.
Ратмир, ворочая камень за камнем, раздумывал о способах побега. Способы казались все более фантастичными, а сам побег все менее осуществимым Примерно часа через два после начала работы он вдруг услышал вопль. Обернулся. И в паре шагов позади себя увидел лежащего человека. Голова его была разбита: грязные русые волосы быстро пропитывались кровью. Липкий от крови камень валялся рядом. Обеими руками человек сжимал отточенный кинжал. Не самодельный нож из какого-нибудь куска железа. Именно кинжал. Переведя взгляд, Ратмир заметил поодаль огромного индейца. В поле зрения было не меньше тысячи других индейцев, но Ратмир обратил внимание именно на него. Быть может, потому, что индеец был очень высок ростом? Или потому, что он кивнул ему головой? Или потому, наконец, что был то вождь могавков Атог? Охрана уже суетилась, с криками сбегались вооруженные точно такими же кинжалами белые, молча сардукары с винтовками. Но все они были еще далеко. И Ратмир расслышал:
Приветствую тебя, друг принца Куаутемока! Этот койот, ирокез кивнул на раненого, с утра примеривался тебя зарезать. Слыхал я, ты храбро сражался за принца, и не могу позволить, чтобы воин погиб от грязного ножа убийцы. Наклонившись к раненому, Атог хотел взять кинжал.
Ратмир удержал его:
Стой, Атог! Если это найдут у него, то ведь ты уже назвал его убийцей. А если у тебя, нам не поздоровится.
Проворчав что-то, могавк кивнул головой и взвалил себе на плечи тяжелую глыбу. Сардукары вдруг остановились. Не подошли близко. Два белых охранника взяли раненого, чтобы унести. А Ратмир вдруг догадался Нет, это была еще почти не догадка. Лишь вопрос. Что происходит? Что произошло? Странное поведение католического падре Слова о том, что замышлялось убийство Белый человек хотел напасть на Ратмира Белые собирают пожертвования на один поднос, индейцы на другой Здесь явно насаждается расовая рознь! Ее пытаются пропихнуть даже в такое благородное дело, как помощь голодным больным людям. А если кто с нею не согласен Трудно ли уничтожить человека здесь, где у него гораздо меньше шансов остаться в живых, чем погибнуть?
Вот оно что!
На обед пленникам отвели полчаса. За это время они должны были проглотить холодную похлебку из тыквы, заедая ее жмыхом. После чего работы возобновились и шли без перерывов до восьми вечера. Наконец, пленников погнали к уже знакомым вагонам. Еще полчаса езды. При входе в лагерь еще по куску того же жмыха каждому в руку. И многие опять выстроились перед двумя подносами: отдать свою еду больным.
Спать решили рядом: Ратмир, Камок, Атог и Виолет, которого явно не задержали на лечении. Он появился уже в темноте. Индейцы при виде лейтенанта смолкли, но разговор мало-помалу возобновился. Надо было еще раз подробней обсудить все то, что случилось днем. Еще чуть погодя пришла Алита. Она принесла Ратмиру новость: завтра необходимо остаться в лагере или хотя бы до работы подойти к госпитальной палатке доктор Дес должен осмотреть его.
Но ведь доктор сказал, что мне ничего не угрожает! возразил Ратмир. Да и чувствую я себя прекрасно.
Да, я тоже это слышала. Но я сегодня не работала сиделкой, а была на общих работах, и мне так сказал один из надсмотрщиков. В воротах. Когда я их проходила.
Ратмир пожал плечами. А когда Алита удалилась в женскую половину лагеря, спросил Виолета, который считался «старожилом»:
Виолет! Кто же он такой, этот доктор Дес?
Алонсо Дес. Был врачом боевого флота. Недолго. Но, по-моему, честный человек, других в офицерскую кают-компанию не допустят. А здесь он помогает нашим больным и раненым. Самое главное, охрана его не трогает: у нас теперь вдвое меньше покойников, чем в других лагерях, а начальник лагеря постоянно получает за это премии.
Вот что я вам скажу, возразил Ратмир, всё это неспроста: ведь сегодня меня пытались убить, а вчера я переехал межу вашему священнику тем, что разрушаю насаждаемые им раздоры. Католики, язычники Кому-то подобные межи выгодны, друзья!
Может быть, завтра нашего друга попытаются купить? спросил Атог.
А что, если мне, действительно, купиться? оживился Ратмир. Без помощи извне бежать отсюда невозможно. Ведь ранее здесь побегов не было, Виолет?
Ну, как же, отсюда убежишь буркнул танорец. Но, секунду поразмыслив, добавил: Только ты не считай их дураками, Ратмир. Они будут плотно наблюдать за тобой.
Скорее всего, так. А рискнуть все равно стоит. Это единственный выход. Или кто-то из вас боит