Я рассказываю нортамскому герцогу о храбрости Артура и добавляю, что он сражался с драконом из северных пещер Авалона. Это была яростная битва, в которую Артур вложил все силы. Я упоминаю о памятном шраме на локте Артура можете сами у него спросить. Герцог зачарованно внемлет каждому моему слову: каким дракон был высоким и гневным, что клыки его были острее кинжалов, а изо рта вырывалось пламя.
И все это чистая правда. Но вот о чем герцогу знать не стоит: дракон и Артур просто упражнялись. Мирла так ее звали не причинила бы Артуру вреда. Как и он ей.
К концу дня история распространилась подобно пожару. Едва сдерживающая восторг дочка графа шепнула мне за ужином о том, что слышала, будто Артур победил целый легион драконов. В одиночку. И из его меча вырывались молнии, а сила его равна силе пятидесяти нет, сотни мужчин.
На следующее утро я продолжаю свою работу и рассказываю о мудрости Артура. Это утомительно, но вот что удивляет: на встречи с Артуром лорды или графы не приходят одни. Они всегда приводят с собой дочерей или, в отсутствие оных, племянниц, сестер и внучек. Они молчат, но глаза их прикованы к Артуру, а взгляды их полны голода, уверенности и обещаний.
Лучше бы они их не приводили, жалуется Артур в перерыве между встречами. Мне от этого почти жутко словно они все ждут от меня того, чего я не могу им дать.
Я отрываю взгляд от куска пергамента с записями, которые вряд ли смогу разобрать потом. Мы сидим в выделенном для Артура кабинете с огромным деревянным столом и полками с книгами я позаимствовала их из королевской библиотеки. По дальней стене раскинулась карта Альбиона с золочеными надписями не ради стратегических нужд, а, скорее, для украшения. Авалона на карте, конечно же, нет.
Артур восседает за столом на высоком кожаном стуле, похожем на трон, а я расположилась в кресле рядом, с книгой на коленях чтобы удобнее было вести записи. По другую сторону от стоит стул, слишком маленький и для меня, и для Артура: кто бы туда ни опустился, рядом с ним он будет выглядеть крошечным. Да и рядом со мной тоже.
Артур, ты что, в самом деле не понимаешь? Я не сдерживаю смешка. Ты ведь знаешь, чего они хотят тебя. То есть твоей руки. Даже если ты не справишься с заданиями Мерлина, ты все еще сын короля. А Мордред уже женат так что теперь ты самый желанный холостяк.
Артур как будто съеживается на своем стуле и склоняет голову, словно в самом деле надеется скрыть, как пылают его щеки.
Но я не свободен. Я вернусь из Лионесса с Гвен.
Я это знаю. Я качаю головой. Но они-то нет. И так даже лучше. У Мордреда было время их умаслить, у тебя такого преимущества нет. Так что пользуйся этим. Когда ты привезешь в Камелот Гвен, никто не станет возражать, все хотят присоединения Лионесса к Альбиону. Но если у дворцовых семей появится хоть один шанс, пусть и призрачный, с тобой породниться, они охотнее тебя поддержат.
Артур не перестает хмуриться.
То есть я должен лгать?
Тебе и не придется, вздыхаю я. Ничего не делай. Они верят в то, что ты подыскиваешь себе жену королеву. Так пусть и дальше верят. Вот и все.
А, то есть так же, как сделала ты, когда все вдруг начали говорить о том, что я победил целую орду драконов в одиночку? Или о том, что Великая Леди Мудрости спрашивала у меня советов на Авалоне? Она всего-то разок спросила, как пройти в уборную. И я ей подсказал.
Это ли не совет? отвечаю я, не поднимая взгляда от своих записей.
Артур не реагирует: смотрит в окно, которое выходит на леса к востоку от замка.
Я не думал, что все будет так, признается он. То есть я вообще не представлял, как все будет. Я и не думал о возвращении, но если бы и думал, то представил бы все иначе.
Как именно?
Он пожимает плечами, и на мгновение мне кажется, что у него нет ответа на этот вопрос. Но Артур продолжает:
Как в историях. Знаешь, когда принца встречают с распростертыми объятиями, коронуют, и он становится щедрым и великодушным королем, который использует свою власть, чтобы помогать людям.
В историях всегда все слишком просто, отвечаю я. В них власть короля безгранична и его все любят. Истории молчат о том, как король приходит к этой власти и что ему тоже хочется любви. Не рассказывают о том, что всегда найдутся недовольные и что всегда есть охочие до власти люди, которые только и ждут, чтобы отобрать ее. И каждый верит в то, что он герой собственной истории.
Артур кивает, но взгляд его тяжел.
Вот бы Гвен была здесь, произносит он наконец, а потом смотрит на меня и улыбается. Без обид, без тебя я бы совсем заплутал, и ты одна из моих ближайших друзей. Но
Ну да, целовать тебя так, как она, я не могу, усмехаюсь я.
Он снова краснеет, а потом смеется.
Разница есть, бормочет он, и приходит мой черед краснеть.
Наш единственный поцелуй был неловким, рожденным из юношеского любопытства и того факта, что остальные вечно обращались с нами как с неопытными детьми. Он длился всего пару секунд, а потом мы оторвались друг от друга и смеялись, пока не надорвали животы.
Да, первый раз мне даже понравился, но Артур прав: сравниться с поцелуем любимого человека не может ничто. А мы с Артуром никогда не смотрели друг на друга так иначе все было бы куда проще.
Примечания
1
Информация актуальна для США. В России подобную помощь оказывает, например, «Центр экстренной психологической помощи МЧС России». Примечание редактора.