Катя молчала. А что тут говорить?
Ну, я пойду, внезапно решила несостоявшаяся секретарша и подняла сумочку с пола. Удачи тебе, Кать. И держись. Проверяй всех и каждого. Хотя он до тебя доберется. Обязательно доберется, можешь мне поверить.
Тань, а зачем тебе столько денег? внезапно спросила Катя. Я Буракова знаю, за сведения он бы не поскупился. Сумму не спрашиваю, но примерно догадываюсь. Плюс секретарский оклад.
У меня мама с онкологией, тихо ответила Ивлева уже у двери и обернулась: А тут не только Буракову, но и дьяволу душу продашь. Сама знаешь. Ее берут в Германию, но там сутки стационара она обреченно махнула рукой. Ну, прощай, Катька. Считай, что все, что я тебе сказала, это плата за школьные годы. Не держи зла, меня и так уже жизнь наказала.
Тань, неожиданно для самой себя сказала Катя. Я тебе перезвоню. Мне надо надо подумать.
Ивлева кивнула и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Катя задумчиво уставилась в окно. Все оборачивалось не так, как она планировала. И внутренний голос предательски нашептывал, что Таньку она все-таки возьмет. Не может не взять.
................ Ночью Катя долго не могла уснуть. Ворочалась на кровати. Вставала и пила воду. Открывала окно, закрывала окно. Смотрела на город. Считала овец. Пыталась медитировать.
Но мысли упорно возвращались к прошедшему дню.
Стоило закрыть глаза, как перед ними снова возникала Танька. Но не сегодняшняя, а та, школьной поры. Модно и дорого одетая, которая вскидывала голову и смотрела на нее сверху вниз презрительным взглядом, а потом цедила сквозь губу:
Нестеренко, на какой помойке ты одеваешься? Что, совсем нищебродка?