Рома заткнулся, насупившись, уставился в телефон. Военные начали занимать свободные места, а я их изучать. Все молодые, лет двадцати на вид, высокие, подтянутые и суровые. Дембеля? Так вроде у них в начале осени приказ на увольнение. Или нет? Я-Звягинцев не служил, прошел курсы при универе, да и подробностями не интересовался.
Военные заняли боковушки. В вагоне воцарилось напряженное молчание. Две стаи хищников принюхивались друг к другу. Вспомнилось, как на 9 мая пьяные русские искали немцев в турецком отеле, чтобы начистить им морды. Фонтан вэдэвэшники вряд ли здесь найдут, а вот взвод недружественных немцев может заменить футбольная команда.
Напротив меня расположились жилистый темноволосый парень с правильными чертами лица и верткий солдатик с огромными васильковыми глазами и внешностью почти кукольной.
Шуточки про булочку и пирожок прекратились. Только бы у наших хватило ума не нарываться!
На столиках военных сразу же образовались бутылки водки, которые проводники велели убрать, пригрозив милицейским нарядом. Военные их убрали. Но стали бегать в тамбур и закрываться в туалете. Вскоре они чуть выпили, и из обрывков их разговоров я понял, что это и правда дембеля, но «залетчики», а таких могут мариновать и три месяца с момента приказа. Видно, эти серьезно проштрафились, раз Новый год им пришлось встречать в части.
Еще узнал, что всему виной какой-то замок, и самый мягкий эпитет к этому слову был «сука». Кто такой замок в части? Замполит? Чей-то зам? Неважно. Гораздо важнее, что с начала вагона донеслось:
В сердце клуб всегда один! ЦСКА непобедим!
Всегда имеет «Спартака» непобедимый ЦСКА!
В Союзе нет команды хуже, чем «Зенит» из финской лужи!
ЦСКА «Динамо» дружба, мяса нам совсем не нужно! крикнул кто-то из наших.
Я, до того напряженно ждавший начала драки, выдохнул. Вроде конфликт отменяется, и союзные армии объединятся и вместе пойдут искать немцев. Не то чтобы я боялся драки, просто не хотелось. Драться без повода и ни за что тупо. Вроде как получается, что рискуешь здоровьем и свободой просто так.
В общем, я порадовался, но вскоре понял, что рано, потому что нет разрушительной силы сильнее, чем спевшиеся вэдэвэшники и динамовцы. Началась миграция по купе, поедание динамовских запасов и срочная ликвидация запасов водки дембелей, которой оказалось просто море. А выпить море как бы не фунт изюма съесть.
Комбат, батяня, батяня, комбат! запел Микроб.
Но голос у него был таким противным, что вэдэвэшники завладели гитарой и отправили парнишку на скамейку запасных, то есть прочь из купе. И он прибился к нам с Клыком.
Никакой совести! обиженно развел руками он.
Огонь, батарея, огонь, батальон! грянули подвыпившие голоса. И следом заунывное: Я солдат, и у меня нет башки!
Подбор песен заставил подумать, что определенные вещи рождаются вне обстоятельств, словно подаются творцам откуда-то из космоса.
Тем временем мимо пробежала бабка, волокущая девочку, которая не влезала в проход и билась о выступающие части.
Содом и Гоморра! донеслись ее выкрики. Я буду жаловаться! Я вас сгною!
Мужики, эта старая карга обозвала нас пми! несколько удивленно воскликнул дембель, отпустив Мику Погосяна. Как наш армянин оказался в этой ситуации, я проглядел, уж слишком много движухи вокруг началось.
Темноволосый парень, который в вакханалии не участвовал, вскочил, пробежался по купе, видимо, он был мозгом дембелей, а через минуту в наш вагон прибыл наряд, но водку успели спрятать.
Минут пять было тихо, а потом опять:
Огонь, батарея! Огонь, батальон!
Ты меня уважаешь?
За Вэ-Дэ-Вэ!
Выйду ночью в поле с коне-ем!
Ближе к вечеру я прошелся по вагону, чтобы оценить обстановку. Кто-то надирался совместно с дембелями, кто-то играл в карты, тренеры тихонько разливали горькую, пряча бутылки в рукавах. Ясно, чего у Кири такое одутловатое лицо. Ему бы дисциплину наладить, а он водку пьянствует! Представляю, какая вакханалия на сборах будет
По счастью, дембеля тоже надирались не все. И только одному человеку было плевать на происходящее моему соседу Роме Клыкову. Если бы его начали выносить вместе с полкой, он не заметил бы.
Наряд транспортной милиции приходил дважды. Грозил пальцем и забывал о беспокойном вагоне. Проводники спрятались в своем купе, во втором пригрели бабку с внучкой.
Смеркалось, градус нарастал, а потом, после очередного «Вот скажи, ногомячист, ты меня уважаешь? Армию, сука, уважаешь?», началось.
Конфликт разгорелся уже ночью. Вспыхнул он быстро, как спичка, и вскоре распространился со скоростью лесного пожара.
Началось все с милой беседы между вспыльчивым и изрядно поддатым Игнатом, который, похоже, совсем не умел держать себя в руках, и здоровенным дембелем по имени Колян. Причем этот самый Колян вписался за своего сослуживца низкорослого казаха, чей акцент стал причиной издевательств со стороны Игната:
Ты там в своем ауле с баранами так разговаривай! пьяно заявил он и заржал. Свали нах отсюда.
Ты что-то сказал? начал петушиться казах. А ну, повтори!
Ис исчезни, отмахнулся Игнат.
Сам исчезни! взревел дембель. «Динамо» твое играть не умеет! Все вы там кривоногие!
Это ты кри-кривоногий, ус-ус-ус узкоглазый! оскорбился Игнат.
Он начал рычать, его друг Жека тоже не смолчал, и через пять минут уже полвагона орало друг на друга:
Мы за кого кровь проливали? Шку-у-у-ра!
ЦСКА конина! закричал Игнат и заржал по-лошадиному.
А ну, иди сюда, ноги тебе переломаю!
Отсоси!
Сюда иди, ишак, шешен сыгыин, котак бас! путая русские и казахские ругательства, шипел плосколицый дембель.
Да ты знаешь, с кем разговариваешь?
В этот момент подключился Колян, который говорил мало, зато делал много. По диким воплям Игната стало понятно: происходит что-то интересное.
Я выглянул из купе. По коридору в тамбур здоровенный амбал Колян волок моего недруга Игната, который брыкался и упирался. За ними тянулась целая толпа, в центре которой изрыгал ругательства казахский воин.
Пока я решал, что делать, мой сосед с боковушки преградил путь сослуживцу.
Колян, успокойся! Загремишь же в ментовку! Сдался тебе этот
Амбал отодвинул парня и сказал примирительно:
Дед, отвали, а? На гражданке ты мне никто. А этот выродок очень неправ. Нельзя так с людьми разговаривать. Он Абая обидел. Пропусти, я ему немножко ногу сломаю.
Вспомнилось, как Игнат разговаривал со мной, и я понял этого здоровяка. Но все-таки Игнат был частью команды
Спор закончился милицейским свистком. Навстречу процессии двинулся наряд милиции с очень злым капитаном во главе. Он буквально полыхал гневом, громыхал громом и метал молниями. Увидев его, все расползлись по своим купе, чтобы под руку не попасть.
С другой стороны к нам приближался Киря. Остановился на безопасном расстоянии, немного пошатываясь и опираясь на Шпалу. Сан Саныч стоял рядом и типа хмурил брови, но смотрел почему-то в окно.
Что вы мне тут устроили? гаркнул капитан. Вы, бл, мужики или, сука, алкашня синяя? Как не стыдно, епта?
Вывернувшись из захвата, Игнат подошел к капитану и пожаловался, едва ворочая языком:
Этот товарищ тащ капитан напился бл и буянит Грозился применить!
Что, бл, применить? зарычал капитан.
С с с-с-силу. Ногу сломать!
Здоровяк, который вовсе не выглядел пьяным, возмущенно развел руками.
Товарищ капитан, я
Всем молчать! рявкнул тот. Оформляем обоих.
Как обоих? Игнат завертел головой в поисках поддержки.
Даже Кирюхин не стал за него вписываться, погрозил пальцем:
Это, Тишкин, твой последний залет. Выпутывайся сам, и перед Марокко будешь сам объяснят ть ться! Я у ик! У-у-умываю руки. Заикание Игната было заразным. Дос-с-стали своими этими самыми