Продолжая ворчать, Извергиль довольно споро навела порядок, и вскоре ничто уже не напоминало об учинённом погроме. Лишь Грифула продолжал лежать с разбитой головой. Ему было всё равно. Безумие покинуло графа и, как всегда случалось раньше, душа выгорела. Чуть позже, на пепле страстей, взойдут похмельем разочарование, тоска и жажда освобождения. Но это будет потом.
Извергиль склонилась над графом. И её пергаментное, выдубленное временем лицо стало добрым.
Глад, в её голосе зазвучала нежность, глупый мальчишка, что же ты делаешь со своею Извергиль? Вот ведь драчун лихой, молокатый бычок! Рожки режутся, лба не жалко. Себя не жалеешь, няньку, что тебя, мальчишку глупого, из ляльки подняла да на ноги поставила, пожалей!
Я уже не мальчишка, разлепил губы Грифула, Мне четыреста сорок два года.
Молчи, окаянный! Извергиль знает, когда мужчина становится взрослым! Знавала детишек и постарше некоторых.
Старуха осторожно взяла голову графа в шершавые ладони.
Поднимайся, мальчик, солнечные зайчики уже заждались играть с тобой в чехарду! И легко дунула на больную голову. Тело стало воздушным, исчез звон в ушах, и граф вскочил на ноги, удивляясь бурлящей в венах бодрости.
Извергиль повернулась к Нордеру:
Вот ещё один мальчишка на мою седину. А ну подойди сюда, беда стоеросовая!
Нордер теперь выглядел растерянным, он словно сожалел о чём-то. И ослушаться не смог. Нехотя подошёл и исподлобья взглянул на хозяев замка.
Миритесь! похоже, красноречие Извергиль иссякло.
* * *
Грифула с отвращением смотрел в бокал. Кровь. Проклятие рода де Вампирьяков. Кровь. Демоны в душе, он постоянно слышит их смех. Читает ли книгу «Вчерашний Армагеддон», ест ли мясо, пьёт вино или бродит по каменным рёбрам замка, он слышит хохот демонов. Слышит. Слышит. Хохот. Демоны. Безумие. Безумие. Крови, крови, демоны жаждут крови жаркой красной крови!!!
Грифула залпом высушил бокал. Стало легче. Только не плакать, аристократу нельзя быть слабым Нордер смотрел на него.
Всё! сказал граф, Теперь я не стану убивать вас.
Гость улыбнулся:
Недавно, вы и так не смогли этого сделать, граф.
Раз на раз кстати, как удалось вам остановить меня? «Не меня, демонов во мне».
Нордер не торопился отвечать. Но затянувшаяся тишина могла обернуться новым взрывом. Нордер это понял. И сдался неизбежному.
Я не такой, как все, слова с трудом, Я ветер.
Никто из ветров раньше не признавался, что они тоже обладают душой. И могут не только дуть, но и дышать.
Что в них больше земли, чем неба.
Я ветер, Нордер смотрел на Грифулу, как смотрит смертник на исповедника. С тоской приговорённого здесь, с надеждой на помилование там.
Исповедник несколько мгновений сидел, опустив глаза, а затем посмотрел на Нордера.
Почему вы перестали есть? мягко спросил граф, Вы ещё не пробовали щуки в белом вине. Вот она, справа от вас.
Нордер вздрогнул, будто его ударили.
Вы не удивились, сколько сил, чтобы голос не дрожал от обиды, Почему вы не удивились?
А чему удивляться? граф пожал плечами, Вы ветер. Я вампир. Мой друг барон де Люп волкодлак, а Извергиль ведьма. Мы все разные. Есть вампиры и помимо меня. Есть ветра и помимо вас. Не так ли?
Так, прошептал Нордер, Так.
Давайте лучше выпьем за то, чтобы забыть все эти глупости меж нами. Извергиль! крикнул граф, Извергиль! Принеси вино из того запаса, что отцу подарил Джованино Пульчероза! Там ещё осталось шесть бутылей, я точно знаю!
Знает он, знает экономка словно соткалась из воздуха. Ворчливость снова была при ней, Переводить лучшее вино на того, кто одуванчиковое семя гоняет. Будь моя воля, потешила бы его дрекольем, а не солнцем, что стало соком. Я вино имею в виду, мрачно сказала Извергиль, поймав удивлённый взгляд Нордера. И вдруг подмигнула ему.
* * *
Вино и ночь. Зал, недавнее поле ссор, теперь сцена тишины. Сквозь окно Луна подливает в бокалы полынную грусть. «Летать? Мне нравится летать, Нордер щурится на красное вино и видит в бокале закатные облака, Но я обменял бы полёты на дом, чернозём и свободу. Я хочу жить, пахать и жать, граф. Не знать одиночества. Но я летаю». «А я завидую вам, Грифула задумчив, Иногда мне снится, что я птица. Вроде коршуна Я не люблю просыпаться». Экономка молча зажигает новые свечи. «Пора ложиться спать, говорит граф, Вам приготовлена постель в гостевой комнате. Там уютно и нет клопов». Сон, сон. И проснуться суждено. Жизнь.
* * *
Нордера мучил стыд. Ветер ворочался в тёплой постели, сбивая в узел бельё. Сегодня в разговоре он был непривычно откровенен. Откровение. От-крови-в-венах. Да. Именно так. Когда слишком правдив о себе, правда выходит гемоглобином из вен. И, от больших доз, в них малокровием развивается стыд.
И самое главное Нордер говорил другому о том, в чём доселе не признавался и себе. «Это вино, думал он, Злое вино. Напиток из винограда, солнца, вины и правды. Больше не буду пить вина».
Нордер понял, что не заснёт. Он сел и застонал. «Что со мной?! Неужели я действительно устал быть ветром?! Ложь! Вокруг стены, стены, камень, давит, давит, давит!!! А я люблю свободу, полёт, небо, облака, небо. Не боюсь одиночества, не боюсь одиночества, дайте одиночества!!! Это всё вино, оно лжёт, вино. Я ветер. Ветер! Навсегда. Ветер». Нордер, прирождённый бродяга, не имеющий собственного куска хлеба шаромыжник и язва, плакал.
Доброе утро, граф! Нордер снова казался насмешливо-холодным, Пусть защитит Творитель ваш замок за гостеприимство. Я никогда раньше столь хорошо не спал, как этой ночью. Благодарю за уют вас, граф.
Я очень рад, Грифула в самом деле был доволен приятно слушать слова благодарности, Надеюсь, никуда не спешите? Мы так приятно посидели прошлой ночью. Стоит, думается, повторить нашу компанию, согласны?
Нордер ощутил неловкость редкое для себя чувство. Хозяин так искренне предлагал остаться. Жаль, придётся ответить ему отказом Небо ждёт.
Спасибо за приглашение, я принимаю его, Нордер сожалеюще поклонился.
Прекрасно, просиял Грифула. Гость удивлённо воззрился на него. И вдруг дошло: вместо отказа, он сказал «да».
Я покажу вам замок, предложил хозяин, Тут есть уголки, которые удивляют меня самого. Ещё, если желаете, могу познакомить вас с Зелёным Призраком. Он тоже живёт в Вампирьяке.
Нордер кивнул, уже не доверяя словам.
* * *
Лестницы крутыми спиралями вели с этажа на этаж. Хозяин легко взлетал по ним, подобно бабочке, но гостю было непривычно. Он тяжело поднимался по пролётам, дыхание сбивалось. Стены вокруг носили следы стёртой росписи. Прошли века с тех пор, как кисть подправляла синие ирисы и оранжевые розы, и теперь лишь бледные тени фантазий художника медленно осыпались с выщербленных камней. Часто попадались гобелены. На выцветших и дырявых гордо супились тёмные личности Нордер предположил в них предков Грифулы. И удивился. На его родине чтили предков, возносили им просьбы и благодарности. Порою вырезали лики щуров на деревянных столбах, дабы можно было накормить их жиром и мясом, а то и отлупить, коли не спешили помогать потомкам. Но изображать предков, чтобы те просто висели на стене и приходили в негодную ветхость Нордер, как не пытался, не нашёл в этом суразности.
На других гобеленах, поновее, сладко улыбались розовощёкие девушки, обнимая коричневых ланей, белых единорогов и, иногда, чёрных драконов. «Наверное, богини защитницы очага с тотемными животными», мудро рассудил северянин. Это уже полностью соответствовало его представлениям о правильности, лишь разнообразие родовых тотемов поражало Нордера. На самых новых гобеленах вытканы были леса и пшеничные поля. Нордер посчитал их бессмысленным, но простительным чудачеством. Вообще, он только сейчас ощутил величие и непостижимость замка. За время странствий, ветер уже понял, что дома южан изрядно отличаются от привычных уму яранг и тех же иглу, успел привыкнуть к этому, но замок превосходил его восприятие. Так волк видит в луне свет и тоску, но не замечает в ней планеты.