и с ведовским умением немалым.
А ко всему ещё б успеть, пока
она не стала пеплом в угольках.
С опаской и оглядкой на костёр,
пророчиц и провидцев чли в народе.
Хоть из недобрых помыслов нашкодить
мог запросто какой-нибудь филёр,
явившийся к церковникам с доносом.
Те не тянули, и в любом феоде
указанных хватал христов дозор.
Судили тоже спешно: без вопросов,
когда касалось дьявольских интриг,
и приговоры штамповали вмиг.
Часть 7
Тем временем в обитель прибыл брат.
Не из монахов, а который старший.
Он вновь возглавил наш отряд. На марше
все находились в день, когда аббат
с оказией письмо прислал, что лучше
мне стало, крепко ожил, мол, и страшно
всем надоел пора бы и забрать.
Итог можно назвать благополучным,
гласила ободряющая весть:
всё вроде цело ноги-руки есть.
Глава семьи и изменил маршрут,
свернув к монастырю, что в миле где-то
стоял от тракта средь снегов. Не лето
зима ж тянулась: уже месяц тут
я пребывал, закрытый медициной
за стенами подворья-лазарета.
Устал томиться: отдых тоже труд,
на карантине ли, без карантина,
а зряшный если муторен вдвойне.
Особенно безделье на войне.
О ней мы говорили, впрочем, вскользь
в начале встречи: тем других хватало.
Проблем и в наших вотчинах немало
поднакопилось. Точно в горле кость,
по-прежнему там пакостили тати.
Брат взялся было вырвать это жало,
да не успел: сворачивать пришлось
карательный поход, в войска скакать и,
по тяжкой моей участи скорбя,
пост командира вновь брать на себя.
Но коли я поправился почти,
решили завершить леченье, дабы
мне поручить искать бандитский табор,
разбойников имать и проучить
огнём и сталью, пулей и петлёю.
О розысках какой-то старой бабы,
чтоб деву неизвестную найти,
и заикнуться не посмел пустое.
Пусть выручила честно в смертный час,
ведь не корысти ради скрылась раз.
Сойдутся звёзды свидимся ещё.
Пока же путь иной они чертили.
Без чёткости: в лесную чащу или
в чертоги копей брошенных? Насчёт
тех шахт, где добывали соль когда-то,
ходили слухи о нечистой силе,
мол, якобы их стережёт сам чёрт
и визитёрам назначает плату.
Не денежную даже: жизнь билет.
И выхода оттуда просто нет.
Попы не рисковали проверять,
насколько эти выдумки правдивы.
Опасно же. Потом в числе мотивов
вполне резонный был: святая рать,
признав по факту дьявольскую точку
реально существующим активом,
в баланс к себе внесла её, и, глядь,
всё выстроилось здорово и прочно.
Есть сатана, и слуги есть при нём,
которых надо истреблять огнём.
Часть 8
Для копей это, в сущности, табу
являлось суеверием охранным.
Пасть где-то под землёю бездыханно
претит что господину, что рабу.
Охотники безвестно сгинуть редки.
Ещё страшней во мраке недр от раны
лишаться жизни, в каменном гробу
итожась на крысиные объедки
и не отпетый по канонам прах.
Но были те, кого боялся страх.
Убийцы и варнаки всех мастей,
отторгнутые обществом особы
по осени сползались в катакомбы
поглубже от морозов и властей.
Сбивались в шайки там и от агентов
в окрестностях сигналов ждали, чтобы
сей час по получению вестей
с поверхности, не тратя ни момента,
отправиться преступною гурьбой
за будущей добычей на разбой.
Жертв умерщвляли не щадя людей.
Безжалостным был промысел кровавый.
А в дни войны тем более, ведь нравы
звериные, увы, эксцесс везде,
где душегубство доброты уместней.
Грех Каинов пьянящая отрава
созданиям, забывшим об узде
законов человечности и чести.
Он извергам не может быть прощён.
Брать пленных не входило в наш расчёт.
Хоть ближе к гротам взяли языка,
что из норы вдруг сунулся наружу.
Не мешкая его обезоружив
и рот заткнув, разведчики слегка
трофей свой оглоушили. К рассвету
доставили вполне живым, хоть стужа
жгла среди ночи, волокли пока.
И мужичок, кострищем подогретый,
без торга о какой-либо цене,
как на духу, что знал, поведал мне.
Так, рассказал, что в схроне подлецов,
укрытом в соляных тоннелях, двадцать
головорезов начали сбираться
в набег. И моя горстка удальцов,
лишь дюжина всего, но ветеранов,
прошедших пару-тройку операций
(брат выделил проверенных бойцов),
внезапностью злодеев, как баранов,
могла ошеломить, ударить в лоб
и перебить, не баловали чтоб.
Лихим донельзя, впрочем, данный план
признали остальные на совете.
Мол, больно прост: противники не дети,
а то и не сработает капкан.
Опасно полагаться на удачу,
с улыбкой рассудительно заметил
видавший виды старший ветеран,
врага не уважать, порою, значит
бросаться безоглядно смерти встречь
и самому сражённым трупом лечь.
Часть 9
Оставив с коноводом лошадей,
мы поспешили дальше в путь на лыжах,
дабы успеть занять по склону ниже
портала штольни штабель из жердей,
сухих стволов и старой шахтной крепи.
Шесть человек в засаду сели в нишах
с боков от входа, остальных людей
укрыли за древесной свалкой цепью.
Им выпало начало первый акт:
вступить с двадцаткой хищников в контакт.
Что банда под землёю до сих пор,
поведал снег был девственно не топтан,
как если бы никто, тем паче, оптом,
не покидал с рассвета здешних нор.
Нам, безусловно, тоже полагалось
не выдавать присутствия, и тропы
к позициям петляли там, где взор
чужой не мог увидеть даже малость
следов, идущих мимо. Вечер же
всё спрятал окончательно уже.
Внезапно из пещеры чья-то тень
скользнула в ночь, а после голос тонкий
во тьме раздался: «Выходи, подонки!
Пощупаем богатых, коль не лень».
Тут сквозь разрывы в облачности месяц
рассыпал свет свой серебристо-звонко:
отпрянул мрак, Луна вернула день,
пусть коротко, всего минут на десять.
Но этого хватило для того,
чтоб оценить явившихся врагов.
Фальцетом звавший всех наружу тать
предстал по факту рожей бородатой.
С его-то тембром запросто кастрата
в горлане удавалось угадать.
Такой опасным вряд ли был не воин,
зато, наверняка, ума палата:
вести способен небольшую рать
и роли главаря вполне достоин.
А прочие, что выбрались за ним,
казались все бойцами, как один.
Тот бородач нужней пока живьём,
шепнул я по цепочке, бейте в ногу.
А когда группа двинулась в дорогу,
сам крикнул ей в упор: Куда ползём?
Сигналом общим прозвучала фраза:
разбойники замешкались немного
на спуске незадачливом своём,
и шесть фузей извергли пули сразу,
и каждый выстрел точно цель сразил
брат избегал на службу брать мазил.
Четырнадцать преступников назад
метнуться попытались, но и с тыла
вторая наша часть по ним палила,
и вот ещё полдюжины лежат.
Оставшиеся семеро и евнух
огнём всё же ответили, но сила
солому ломит. Отыграл отряд
без суеты сражение, плачевно
для лиходеев завершив урок.
И лишь кастрат исход отсрочить смог.
Часть 10
Держался бодро раненный вожак.
Достойно, хоть достоинства мужского
лишился рано в детстве. Рос рисковым
парнишкой и украсть был не дурак.
Однажды, правда, допустил погрешность:
на берегу стащил у рыбаков он
улова чуть поймали. Били так
жестоко, что отшибли и промежность.
Зажили позже кости и лицо,
а между ног отсохло стал скопцом.
И злобу с тех времён на всё и всех,
возможно, затаил. Затем, взрослея,
вместо добра в себе её лелеял,
раз не сумел познать любви утех
Кряхтя от боли, пленник не пытался
давить на жалость. Исповедь злодея
мы принимали молча без помех.
Пусть говорит, пока пеньковый галстук
на шее не затянут палачом,
хотя б и речь звучала ни о чём.
По делу допросить бородача
успели раньше. Банд других не знал он.
Или соврал. В раздумьях я по залу
подземному отправился. Свеча
в подобранной горняцкой старой лампе,
горя в руке поднятой, помогала
увидеть своды шахтные. Журча
в тиши, ручей за каменною рампой
размыть старался рыжий монолит,
как утверждали книги, сильвинит.
Лет сто тому здесь вырубали соль
другого цвета: белую для пищи.
Приправу к овощам, консервам, дичи.