А может, невеста приехала из Трансильвании? с улыбкой спросил Петя, до этого молчавший.
Тасенька чётко повторила бабушке вопрос.
А разве там польская земля? удивилась Белобровкина.
Нет, помотал головой Петя, а старушка нахмурилась:
Раз это земля не польская, что ты меня путаешь? Говорю же: невеста была полячка.
Да я так, пытался оправдаться Петя. Польские земли лежат по соседству с Трансильванией, а в самой Трансильвании находится значительная часть Карпат. К тому же Трансильвания поистине медвежий угол. Вы сказали «глушь», вот я и вспомнил самое глухое место всей Европы.
Но почему Владислав Казимирович нечисть? в который раз спросил Ржевский, решив во что бы то ни стало добиться ответа.
Тасенька повторила и этот вопрос, а Белобровкина ещё больше нахмурилась.
Почему нечисть? грозно произнесла она. Да оттого, что Казимир после смерти жены тайно перекрестил обоих детей в католики! Оттого и получилось, что Казимирова дочка вышла за поляка, а Казимиров сынок на полячке женился. Среди русских найти католиков мудрено, а среди поляков и искать не надо все они католики.
Поручик облегчённо вздохнул:
Ну и ладно. А то ходят слухи, будто этот Владислав Казимирович упырь.
За столом все ахнули кроме Белобровкиной, которая опять не расслышала. Пришлось Тасеньке в который раз повторять слова Ржевского.
Бобричи уже успокоились и принялись доедать остывающую уху, когда старушка задумчиво сказала:
А может, и упырь.
Глава семейства Бобричей застыл с ложкой в руке, а его жена воскликнула:
Как упырь! То есть с нами по соседству живёт упырь? Она обеспокоенно посмотрела на дочерей. Но упырей не бывает. Это же сказки.
А может, и упырь, всё так же задумчиво повторила Белобровкина. А может, и нет никакого Владислава Казимировича. Может, это сам Казимир притворился своим же сыном, чтоб никто не удивлялся, отчего Казимир так долго живёт и не помирает. Жену уморил, а сам живёт.
Бабушка, но ведь у господина Крестовского была ещё и дочь, возразила Тасенька. Откуда же она взялась? Ведь после того, как человек стал упырём, у него дети не родятся.
А ты тоже знаешь, откуда дети берутся? Белобровкина подозрительно посмотрела на внучку, а затем на Ржевского и сказала: Вот, пошляк! Твоё влияние.
Бабушка, Александр Аполлонович здесь ни при чём, поспешила оправдаться Тасенька. Про детей я в книжке читала.
Однако Белобровкина уже не слушала и будто сама с собой продолжала рассуждать:
А может, и не было никакой дочки. Никто эту дочку толком не видел. Отец никуда её не вывозил. Даже в Тверь. А как выдал замуж, так дочка и вовсе пропала, будто не было. Может, это всё сплошь обман. Может, помещицу Костяшкину обманули и одурманили. Может, ей только казалось, что она вышла замуж и детей родила. Одурманили её, чтоб она завещание написала на сына, которого нет. А на самом деле есть только упырь Казимир да его упыриха, которую он к себе пригласил из польской глуши.
«Вот чертовщина!» подумал Ржевский, хоть и не поверил рассказу.
И всё же у поручика появилось смутное беспокойство, которое только возросло, когда он в вечерних сумерках возвращался из гостей к себе в имение.
Летом вечера долгие, да и ночи светлы, так что можно было не бояться заблудиться, а разбойников в тех местах не водилось, но Ржевский погонял рысака. Отчего-то хотелось поскорей добраться до дому.
Глава вторая,
в которой происходит таинственное исчезновение, а затем появляются вопросы
Ржевский возвратился домой уже в темноте, но его ждали. Прямо у ворот усадьбы дежурил дворовый с фонарём старый отставной солдат. Ещё издали заслышав топот рысака, дворовый распахнул створки и вытянулся по струнке.
Поручик въехал во двор и остановился у крыльца. Конюх взял коня под уздцы и проговорил:
Спаси, Господи.
Кухарка Маланья, когда Ржевский выбрался из коляски и поднялся по ступенькам, зачем-то перекрестила его и сказала:
Слава Богу.
Поручик насторожился:
Что такое? Случилось что-то?
Маланья замялась, но тут на крыльцо выскочил белобрысый мальчонка, её внук, и начал скороговоркой:
Ваше барское благородие, разрешите доложить.
Докладывай, разрешил Ржевский.
Пока вас не было, у нас тут ничего не случалось.
Поручика это почти успокоило.
Ужинать будешь, барин? спросила Маланья.
Нет, в гостях накормили, ответил Ржевский, проходя в дом. Квасу дай.
Он прошёл в спальню, с помощью лакея Ваньки избавился от верхней части мундира, сладко потянулся, разминая затекшую от долгой дороги спину, и заглянул в шкаф. Там висели костюмы, в которые одевалась Полуша, когда изображала Наполеона, маршала Нея и прочих военачальников.
Поручик задумался, что из вещей сегодня «вдохновляет», и уже почти решил, что в этот раз можно и без переодеваний, когда явилась Маланья принесла квас.
Маланья, позови-ка мне Полушу, сказал Ржевский, беря с подноса холодный стакан кваса, но тут кухарка опять замялась, как недавно на крыльце:
А её нету, барин.
Как нету? Поручик, отпивая из стакана, чуть не поперхнулся.
Нету. Днём после твоего отъезда ушла и пока не возвращалась.
Куда ушла?
А кто ж её знает.
И это называется «ничего не случилось»! рассердился Ржевский, с силой поставив полупустой стакан на стол так, что часть кваса разлилась. Хорошо же вы мне докладываете обстановку! Где этот пострелёнок?
Не ругай его, барин, жалобно проговорила кухарка, вступаясь за внука. Это я его подучила, чтоб так сказал. Чтоб тебе, барин, спокойнее было. Ну сам посуди: где мы Полушу среди ночи искать будем? А утро вечера мудренее. Может, к утру она сама вернётся.
Ржевский задумался, а Маланья добавила:
Ты не беспокойся, барин. Она наверняка вернётся. А дом и всю усадьбу мы нынче освятили. Батюшку позвали, и он расстарался. Везде святой водой покропил, так что упырям сюда хода нет. Она ещё помялась. Ты уж прости, что я тебя по приезде перекрестила. Хотела проверить, не скривишься ли. А то вдруг ты упырём стал. Ведь приехал уже в ночи.
Ты обалдела что ли? снова рассердился Ржевский. Чтобы я про упырей больше не слышал! И кликни мне сейчас Грушу. И Дуньку заодно. Расспрошу их, куда Полуша ушла.
Сделаю, барин, сделаю, Маланья с поклонами начала отступать к двери, на всякий случай прикрываясь подносом, как щитом.
Вскоре пришли Груша и Дуня, которые вместе с Полушей составляли барский гарем, подобранный не по цвету волос, а по формам.
У Груши были пышные бёдра, а в грудях заметно меньше пышности. У Дуни наоборот, верх был больше, и каждая грудь, как дыня. Не астраханская, конечно, но очень похожа на те, которые в центральных губерниях часто растут в оранжереях. У Полуши, сейчас отсутствовавшей, верх и низ были одинаково выдающиеся и, возможно, поэтому поручик выбирал её чаще других.
Груша и Дыня то есть Дуня явились причёсанные, опрятные и совсем не заспанные, словно на смотр, однако Ржевский звал их не за этим, а потому что обе жили с Полушей в одной комнате.
Казалось бы, они должны знать про свою соседку всё, но на вопрос барина, куда делась Полуша, девки только пожали плечами.
Не знаем, барин. Не знаем.
А как уходила, видели?
Видели, ответила Дуня, а Груша добавила: Она так уходила, будто тотчас вернётся. Мы и не спросили, куда.
Ладно, идите. Отбой. Поручик досадливо вздохнул.
Девки с лёгким удивлением направились к выходу.
Погодите, остановил их Ржевский.
Те обернулись и лукаво заулыбались, но разом скисли, когда услышали:
Маланью мне кликните.
Кажется, Груша с Дуней обиделись, ведь в коридоре они заспорили, кто пойдёт за Маланьей, а кто спать, но поручика сейчас мало заботило настроение гарема.
Наконец вернулась Маланья.
Выясни у остальной дворни, кто чего слышал, строго произнёс Ржевский, допивая квас. Не может быть, чтоб Полуша ушла и никому не сказала, куда и зачем.