Кстати о музыке. Когда я служил в Мариупольском полку, был у нас трубач, который хвастался, что сыграть может всё, что ни попросишь. И вот приезжает к нам в полк высокое начальство.
Поручик чуть огляделся, чтобы убедиться, что его слушают, а Бобрич воскликнул:
О! Александр Аполлонович сейчас побалует нас одной из своих знаменитых армейских басенок!
Отчего же басенок? Всё чистая правда! возразил Ржевский и продолжал: У нас к приезду начальства, конечно, стол накрыт: вино, закуска, но только с развлечениями плохо, поэтому зовём того самого трубача. Высокое начальство спрашивает: «Ты «Калинку» можешь сыграть?» Трубач говорит «могу» и играет. Начальство спрашивает: «А гимн России можешь?» Трубач говорит «могу» и играет. Тогда начальство совсем разошлось: «А Баха можешь?» Трубач задумался и говорит: «Тоже могу».
А откуда ваш трубач знал музыку Баха? удивился Петя.
А вы, юноша, считаете, что мы в армии совсем одичали? Баха не знаем? спросил Ржевский. Знаем. Поэтому трубач подумал и говорит: «Сыграть могу, но только не на трубе, а кулаком по двери». Начальство говорит: «Ну давай». Трубач подходит к двери и кулаком по ней: «Бах-бах-бах-бах». И второй раз, но помедленней: «Бах, бах, бах, бах»
Это же не Бах! воскликнул Петя. Это Бетховен. Тот отрывок, когда судьба в дверь стучится.
Почему Бетховен? возразил Ржевский. «Бах-бах-бах-бах» это Бах. Очевидно же! Он вздохнул: Хотя начальство тоже сказало, что не Бах.
Вот! воскликнул Петя.
Однако наши офицеры за трубача заступились, продолжал рассказывать Ржевский. Конечно, с высоким начальством спорить не следует, но если честь полка на кону, то дело другое! Долго спорили и ни к чему не пришли, потому что под рукой не оказалось нот. А были бы ноты
История явно понравилась большинству слушателей. Особенно Тасеньке, которая почти смеялась, но Петя, глядя на неё, насупился.
И всё-таки это Бетховен, сказал он.
А ноты у вас есть? спросил Ржевский.
Нет, но
Тогда не спорьте, юноша, перебил поручик. Будут ноты, тогда откроете их и увидите, что это Бах. Ржевский откинулся на спинку стула, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Умный человек может изменить мнение, а дурак никогда, сквозь зубы процедил Петя.
Что вы там сказали? приподняв правую бровь, спросил поручик.
Это не мои слова. Младший Бобрич вздохнул, явно устав спорить. Это Кант сказал.
Ловко вывернулись. Ржевский улыбнулся. Будь это ваши слова, я бы вас на дуэль вызвал. А с Канта что возьмёшь! Он же покойник.
Прошу вас: не надо дуэлей! воскликнула хозяйка дома и обернулась к сыну: Петя! Как ты ведёшь себя с гостем? Она с мольбой посмотрела на гостя: Александр Аполлонович, прошу вас, не сердитесь на него.
Ради вас, мадам, я даже на Канта сердиться не буду. Поручик любезно улыбнулся. К тому же «дурак» далеко не самое страшное оскорбление.
Кант говорил, с некоторой опаской произнёс Петя и на всякий случай повторил: Кант говорил, что для мужчины обиднее всего, когда его назовут глупцом.
А для женщины если скажут, что она некрасива, добавила Тасенька. Я ведь правильно цитирую Канта?
Ржевский вдруг заметил, что Петя смотрит на Тасеньку с восторгом, будто она чудесное неземное существо.
Да, еле слышно прошептал младший Бобрич. Вы цитируете верно.
Однако в следующую минуту его восторг сменился унынием, потому что Тасенька сказала:
Тогда позвольте мне не согласиться с Кантом.
Но почему? спросил младший Бобрич.
Потому что я знаю свои обстоятельства, сказала Тасенька. Я не красавица, и родные часто повторяют мне это ради моего же блага, так что мне грех обижаться. Она мило улыбнулась. Видите? Кант не всегда прав. Иное дело, если бы мне сказали, что я глупа. Вот это было бы для меня обиднее всего.
И я тоже не соглашусь с Кантом, подхватил Ржевский. Кант, судя по всему, вращался в кругу учёных людей, где быть дураком и впрямь позорно, но если бы Кант поговорил с кем-нибудь попроще да хоть с гусарами нашего Мариупольского полка, то знал бы, что для мужчины не так страшно быть дураком, а вот импотентом страшно.
За столом повисло неловкое молчание. Никто не знал, что ответить на замечание Ржевского, поэтому поручик решил сам прервать затянувшуюся паузу:
Кстати об импотентах, сказал он. Ко мне вчера приезжал странный тип по фамилии Крестовский-Костяшкин. Сказал, что у него имение в здешних местах. Знаете такого?
Все Бобричи и Тасенька озадаченно переглянулись. Как видно, эту фамилию они слышали впервые.
Значит, не соврал. Ржевский пожал плечами. Этот тип мне говорил, что в нашей округе почти никому не известен.
А я его знаю, подала голос старушка Белобровкина, и в этот самый момент где-то неподалёку грянул гром. Нечисть польская, добавила она.
В комнате разом потемнело, после чего за окнами сверкнула молния.
Ой! дружно взвизгнули девицы Бобрич.
Участники застолья настороженно замерли, и только хозяин дома поспешил успокоить всех:
Ну что вы! Это же гроза. Летняя гроза.
Будто в подтверждение его слов в комнате стало чуть светлее, а затем послышался звук проливного дождя, капли забарабанили по стёклам. Где-то неподалёку ещё раз громыхнуло, но это уже никого не напугало.
Хозяйка велела слугам принести свечи, а Ржевский меж тем решил расспросить Белобровкину. Слово «нечисть» заставило поручика забеспокоиться, ведь он вспомнил, как кухарка Маланья говорила про упыря.
Так этот Крестовкий-Костяшкин поляк? спросил Ржевский.
А? не расслышала старушка. Кто пошляк? Пошляк тут один ты.
Поручик успел забыть, что та глуховата. Он задумался, как бы крикнуть так, чтобы не напугать никого за столом, но на помощь пришла Тасенька: склонилась к бабушке и чётко повторила вопрос про поляка.
Наполовину, ответила Белобровкина. Папаша его был поляк Казимир Крестовский. Полвека тому назад, после того как русские, прусаки и австрияки поделили Польшу, этого Казимира сослали в Сибирь вместе с другими поляками, кто выступал против раздела. Пожил этот Казимир в Сибири лет десять и попросил помилования.
А сынок откуда взялся? нетерпеливо спросил поручик.
А? переспросила Белобровкина.
Тасенька повторила вопрос, а старушка хмыкнула:
Ты не знаешь, откуда дети берутся?
Я хочу знать, откуда он взялся в наших местах, всё так же нетерпеливо пояснил поручик.
Не перебивай! Белобровкина погрозила Ржевскому пальцем и продолжала: Так вот Казимир этот помилование получил, но с условием, чтобы в польские земли не совался. Тогда он решил поселиться ближе к Петербургу, но по пути туда задержался в наших местах. То ли коляска поломалась, то ли занемог, но приютила его здешняя помещица Костяшкина, вдова. Детей у неё до той поры не было.
А после того, как приютила гостя, дети появились? спросил Ржевский.
Тасенька задумалась, повторять ли это, но бабушка сама всё расслышала.
Пошляк! Постыдился бы! Тут барышни за столом, а ты взялся рассуждать, откуда дети берутся.
Так вы же сами начали! попытался оправдаться Ржевский. А я разговор поддерживаю.
Белобровкина отмахнулась и продолжала:
Да, дети у Костяшкиной появились, но сперва Казимир Крестовский на ней женился. Всё официальным порядком. Даже свадебное путешествие было. Но Костяшкина уж очень казнила себя, что прежнему мужу детей не родила и род Костяшкиных угаснет. Поэтому с самого начала настояла, чтобы дети двойную фамилию носили: пускай хоть такие Костяшкины останутся. И крестили их, конечно, в православии, хотя Крестовский-то сам католик был
А его сын? Поручик никак не мог дождаться окончания рассказа. Вы сказали, что он нечисть. Почему?
А? Белобровкина опять сделалась глухой, поэтому пришлось Тасеньке снова вмешаться.
Так я к сыну и веду! воскликнула старушка. Костяшкина двоих детей родила: сына и дочку, а лет через пять после свадьбы померла. Уж не знаю, отчего, а только Казимир как будто даже обрадовался. С женой жил русским барином, а как овдовел, то зажил польским паном. Детей воспитывал на польский лад, так что сынок его Владислав Казимирович вырос поляк поляком. Да и дочка получилась такая же не барышня, а панночка. Отец просватал её за поляка и в польские земли отправил, и сыну тоже нашёл невесту нездешнюю полячку. Приехала она из далёкой глуши. То ли возле Карпатских гор это место, то ли в самих горах. Глушь, короче говоря.