Меня увидел Кирилл.
Роман Михайлович! показал ему рукой на меня.
Крепко сбитый мужчина в летах, седовласый, с пролысиной, вынырнул из-за двери. Протянул руку мне:
Никитушка, вот вы какой, я вас не таким представлял
Он меня представлял! А я-то думал, он с моими работами знаком, видел меня в игре. Меня вслепую пригласили, по Кирилловой рекомендации. Просто не дозвонились ни до кого, а я подвернулся. Может быть, потому что жил близко.
Ну и хрен с вами. Должно ли меня это заботить?
Гениально сцену отсняли, поделился радостью Буткевич. Осталось только с тобой, и больше не будем сегодня.
Выходили в прихожую.
Юра режиссёр, Константин оператор, Вика, Слава, знакомил Роман Михайлович, Татьяна Матвеевна гримёр, сейчас она тебя быстро оформит, извини, я актёров отпущу
Он отправился назад в комнату, обернулся:
На кухне бутерброды, чай, кофе, пойди подкрепись.
Я успел заметить два конверта в его руке, один Мих Тиху протягивал, другой Магде.
Из комнаты в комнату переносили красного дерева этажерку, я посторонился; Юра-режиссёр сделал шаг ко мне: читал ли я сценарий?
Я даже не знаю, о чём кино.
В целом о жизни, сказал режиссёр. Мы начали недавно. Третью серию завершаем. На ходу корректируем. Ещё два часа назад вас в зародыше не наблюдалось.
В зародыше не наблюдалось? Меня?
Я хотел сказать, мы вас придумали только что, час назад где-то И то в общих чертах. Он отдёрнул портьеру в комнату слева: Наш автор.
«Авторесса», подумал я.
Похоже, её тут все автором называют.
Автор Марьяна, молодая, уж точно моложе меня, сидела в комнате за портьерой, маленькая как мышка, в кресле с ногами, перед ней на столе был дисплей.
Марьяна, твой персонаж, тоном заботливой бабушки произнёс режиссёр, словно принёс тарелку черешни внучке, пишущей сочинение.
Марьяна кивнула, дав понять, что услышала, но обратить лицо в нашу сторону не сочла нужным.
Получается?
Принтер не работает, хрипло произнесла Марьяна.
Роман! закричал Юра. Принтер не работает! А всё готово уже!
Почему принтер не работает? Продюсер Роман появился в прихожей. Что за бардак? Лёша! Где Лёша?
Лёша (стало быть, он) недрогнувшим голосом:
Чё, принтер-то? Он не наш, принтер-то. Он не обязан работать.
Как не обязан? Твоя работа, чтобы всё здесь работало!
Оказалось, что в картридже нет чернил. Компьютер принадлежал хозяину дома. Хозяина дома дома не было. Я спросил: «Пентиум? Сто мегагерц?» «Сто тридцать три», сказал мне режиссёр Юра. В то время мы все начинали бредить компьютерами. Я сам мечтал о таком. О «Пентиуме». У меня вообще компьютера не было.
Роман распорядился: пусть Лёша, гримёр Татьяна Матвеевна и девочка Оля (помреж?) возьмут по листу бумаги и перепишут красивым почерком текст Марьяны прямо с экрана. Никто и не думал роптать. Автор Марьяна, уступив место за столом, отошла к окну и с ногами забралась на широкий подоконник, там и курила, глядя во двор. А те переписывали.
Я вышел из комнаты. Вообще-то мне внимание безразлично, есть оно или нет, но, когда не обращают, я вижу, что не обращают, только и всего; ну такая профессия у нас, быть в центре внимания, ничего не попишешь, и не важно, что я едва не ушёл из неё. (Из профессии если вдруг не понятно.)
Техническая пауза затянулась. Я угощался бутербродами на кухне. Настя Бережкова рассказывала мне о своих бракоразводных делах. Каждый раз, отправив печенину в рот, она стряхивала крошки с пальцев, делая ими так, словно намекала на деньги. Не ожидал её встретить здесь. Встретив, изрёк: «Лучшие люди» (входя). И она меня, когда я вошёл на кухню, приветствовала чем-то подобным.
Теперь Настя подруга Кирилла.
А я кто?
Скоро узнаем.
Принесли переписанное. Нам с Настей дали по экземпляру, третий получил режиссёр Юра.
Роман, уже прочитавший текст с экрана, расточался теперь в комплиментах таланту автора:
Какой диалог! Какая естественность! Как в жизни! Блеск! Марьяна, иди сюда, автор ты наш несравненный!.. Где ты прячешься?
Нехотя Марьяна вошла, села на табуретку возле раковины. Лицо сомнамбулы. Несколько веснушек на носу. Ноль эмоций.
Наше сокровище. Наш вундеркинд. (Это мне говорится.)
Роман, я просила вас не называть меня вундеркиндом.
Прости, забылся. С высоты своего возраста исключительно с высоты Всё, всё, больше не буду. Напишешь четвёртую к понедельнику?
Если не сдохну, ответила Марьяна.
Я читал. Действительно было «как в жизни»: некто Никита (это я) звонил в дверь, потом недолго разговаривал с Настей, мрачно шутил на тему «не ждали», каламбурил и, войдя в прихожую, сообщал, что обувь снимать не будет.
У нас принцип, сказал продюсер. Все персонажи с именами актёров. Чтоб не запутаться.
Я не возражал, я спросил, кого мне играть.
Играйте себя, сказал режиссёр. С учётом, что это конец серии. Представьте, что вы пришли смотреть квартиру. Не исключено, вы аферист.
Не исключено? Так я аферист или нет?
В следующей серии выяснится. Автор напишет к понедельнику.
Я понял: автор Марьяна сама не знала, кто я и зачем я пришёл. Похоже, никто не знал. Удивительно, но сейчас это никого, кроме меня, не интересовало зачем я пришёл. Ни продюсера, ни режиссёра, ни даже Настю, которой предстояло, между прочим, дверь мне открыть и произнести многообещающее: «Вы из Анапы?»
Допустим, к понедельнику автор напишет, но мне надо сейчас знать, аферист я или не аферист. Кого мне играть?
Я же сказал, себя играйте.
Так ведь я не аферист, если речь обо мне
Какой зануда, однако! воскликнул продюсер.
Это конец серии, должна быть нотка тревожная, сказал режиссёр.
А может, так: я Фортинбрас?
Меня не поняли.
Играйте афериста, сказал продюсер.
Инфернального афериста, уточнил режиссёр и сделал рукой таинственный пасс.
Продюсер Буткевич объяснял мне, как маленькому:
Ваш главный выход в четвёртой серии. Там что-нибудь и случится, связанное с вами. А пока вы только пришли. Пришли и пришли. Конец серии.
Нет, мне не хватало определённости. Я бы предпочёл, чтобы объяснила мне автор.
Может, вы намекнёте в самых общих чертах, что может случиться, связанное со мной, в четвёртой серии
Автор Марьяна мне не ответила. Ответил Буткевич. Он сказал:
Вы умрёте. И это главное.
Так скоро? Я был разочарован.
Умрёте, в этой же квартире. В четвёртой серии. Не печальтесь, эта история не про вас. Так что не важно по большому счёту, аферист вы или не аферист.
Что-то было обидное в его словах. Чувствовал себя лохом. Даже не заикнулся о заработке меня поманили, а я и примчался, как мальчик.
А зачем?
И тут вмешалась Марьяна:
Глупый вставной номер. Мне это не нравится, Роман. Очень не нравится. Мы же договаривались, я должна расписаться, чтобы всё само собой покатилось, умирать начнут с пятой серии. С пятой!
Феликс хочет с четвёртой, тихо ответил продюсер.
Он обещал не вмешиваться до пятой!
Он и не вмешивается, он просто хочет, чтобы первая смерть была в четвёртой. Не важно чья.
Раньше он не говорил про четвёртую Он говорил о пятой! Убедите его, чтобы первая смерть в пятой была.
Марьяна, зачем же мы тогда сегодня его пригласили? спросил режиссёр («его» это, значит, меня: зачем меня пригласили?). Надо было его в четвёртую пригласить В пятой бы и угробили.
Я никого не приглашала, это всё Роман придумал.
Вот так: чуть что, сразу Роман, произнёс Роман Михайлович неправдоподобно обидчивым тоном; он опустился на корточки перед Марьяной. Мы тебя ценим и любим, а ты не знаю что говоришь, смотрел ей в глаза снизу вверх. В чём проблема? Нет никакой проблемы!.. Ты же написала уже, как он появляется Теперь отдохнёшь и напишешь, как он ну бух на ковёр Мы так не умеем, как ты, а у тебя гениально получится!.. Марьяночка, правда?
Он взял её руку и по-театральному поцеловал.
Автор Марьяна не шевельнулась.
Хочешь, Юра на колени встанет?
Нет, Рома, подожди, Юра сказал, давай побережём мои колени для более критической ситуации.