AnaVi - Черная Принцесса: История Розы. Часть 2 стр 25.

Ска-жи!.. Начни первая. Боже мой, Софи!.. Будь умнее и мудрее, в конце-то концов; и хоть где-то. «Когда-то». И С кем-то!..  Наседала на девушку Карина, буквально начиная и буравить же ее не только своим взглядом, но и словами, если и пока еще не действиями: но и зато уже не скрываясь и не тушуясь; перла сахарным петушком без глазури и присыпки. Ну или как бы еще сказал Никита: без мыла и смазки.

Кар!..  Взмолилась жалобно София, ловя ее взгляд: но подруга была бы не «подругой», если бы была «так просто»: прошибаема и пробиваема: Егор?.. Или «тату»?  «взвесила на весах» строго Карина, выставив в голове руки перед ней и собой, так еще и в виде ультиматума. Ты же ни в «этом», ни в том лично ему не призналась!.. А между прочим Он, как минимум, заслужил: личного обращения и такой же правды!.. К себе. От любимой, пока еще, и единственной, слава всему же и всем уже, сестры. Скажешь, нет?.. Выбирай! Скажешь ты или я? Если я, то скажу: про все и сразу!..

Ты же не знаешь про первое!..  И брови Софии поползли вверх: с одной стороны от понимания собственной правоты, но и, в то же время, от удивления; а с другой от возможности, что кто-то ей уже и до нее успел рассказать. Тот же все и Никита!.. А не она. И теперь уже, от додумывания-домысливания, от страха. Буквально: за себя и того парня. Не только от и из-за гнева же Карины, но и Жени уже, возможно.

Зато Егор знает! И про первое И про «второе». И про компот!..  Не унималась шатенка, пиля девушку: на чем только свет стоит и еще же тьма держится-зиждится. Ты, как вообще, дружишь с приоритетами?.. Или нет! Умеешь их расставлять?.. Али как? Я вижу, что: «нет»!.. Иначе, каким боком, обо всем этом: знаю и я лично! И он тоже: лично. И не «знает» же Женя! Твой брат!.. Ладно: отец. Но!.. Она же его мать. Должен же он знать: с «кем» жил под боком, все это время. И как не «жила»: с ней же, в сравнении, ты!

Главное здесь слово: «жил»!..  Настаивала на своем брюнетка, не желая подчиняться ни в какую: ведь и если решит, то сама; как и скажет ли, но в свое время. И оно в прошедшем времени. «Жи-ву», сейчас же все, я! И Зачем ему знать: как? Когда он и так это все в И как это «как»  именно отличалось и отличается: от его!

С «кем»  живешь: ты!.. Господи, София, ну не придирайся, хоть здесь и тут, к словам!  И только почувствовав, как подруга закатила глаза, с гортанного же еще и тяжкого вдоха-выдоха, София еще и убедилась в этом: посмотрев в зеркало заднего вида и вдохнув «кисло-го» коктейля так, что и даже ее озон не помог. Я понимаю, как веду себя; и «кого» представляю. Но и!.. Елки-палки. С тобой же иначе, походу уже, никак! Нель-зя. Только быть стервой; и заставлять. Принуждать. И «провоцировать»

 Малышня!..  Глянул и уже на них обеих, по очереди, Женя, затем вернул взгляд своих пока еще спокойных болотных глаз на дорогу.  Когда больше двух говорят вслух. И да!.. Я до сих пор не фанат: разговоров о моде; обсуждений трендов и брендов прочих «девчачьих штук». Но и судя же все по тому, лицу и моей же сестры, вы говорите не о них. Позволите и мне вписаться и узнать: о чем; а и может быть уже и ком?..

На что уже, и зыркнув лишь один раз на подругу своим темно-карим взглядом, не бешенным, но и уже на грани, София только опустила его на ее белые большие накладные наушники, все это время висевше-лежащие на ее же шее и ключицах, мягко прося: удалиться. В ответ на что уже и Карина сначала не поддалась, будучи уверенной, что та что-то задумала и опять увильнет, но и повторный спокойный и даже в меру уже строгий и внимательный взгляд, убедил ее в обратном; а легкий утвердительный кивок следом докинул баллов. И, положительно кивнув в ответ, она все-таки водрузила наушники себе на уши: перед этим, правда, еще, как включить музыку и отключиться от мира сего совсем, ткнула в нее пальцем правой руки, не касаясь, и своим уже твердым серо-зеленым взглядом, уже не намекая, а требуя: «Ты должна и ты исполнишь!». Ну а брюнетке уже ничего не оставалось, как кроме, набрав в легкие побольше воздуха, будто в их вселенной правило о перед смертью не надышишься не работало, вцепиться пальцами в ежедневник, лежащий все это время на ее рюкзаке и коленях, начать хотя бы с чего-то: мысленно еще благодаря все свои металлические лацканы и замки, с какими-то только ей же все и понятными, а и главное нужными цветными брелоками и висюльками, за то, что те, пусть и не в полную меру, но холодили ее кожу и держали саму ее на плаву; так хотя бы она могла, для себя, сохранять трезвость рассудка и быть уверенной, что не улетит в эмоциях и чувствах, не слетит в ощущениях, сохраняя разум холодным и неприступным, твердым.

 Жень, я!..

**

я висела над своим телом!.. Приклеенная и Будто бы: и прибитая к потолку. Так и словно бы еще: на «распятье». В белой больничной рубахе И не могла пошевелиться!.. Пока, и все же это время, подо мной меня же: приводили в сознание и откачивали. Группа медсестер и медбратьев. Во всем белом «обмундировании»!.. По два человека, женского и мужского пола, кажется. С двумя взрослыми же фигурами!.. Врачами. Женщиной И мужчиной. Лиц же их разобрать не удавалось: они все склонились надо мной; и, разве что, по росту и ширине плеч, спины можно было определить: пол!.. Пищали датчики медицинских приборов: оповещая всех же и вся, все явно о чем-то нехорошем. Но и куда мне: до медицинского образования и терминов? Да и хоть каких-то уж знаний и пониманий о и в медицине. Об их: действиях, в частности. И всем процессе же, в целом. Где уже там: и «принятие». В виде: фильмов и сериалов?.. Что ж. Хотя бы Но и они уж дюже: суетились. Бегали в палате и Выбегая же из нее. По коридору!.. И другим палатам. Слышала топот и хлопки: в отдалении. Палаты!.. Да. А это была именно она: стерильная и белая, почти и слепящая же своим светом, комната. Затем снова прибегали: и бегали опять здесь!.. Меняли приборы в своих руках: от белых стетоскопов до прозрачных шприцев; разных размеров. И, как видно же все и водится, такого же различного функционала и принадлежности. С одними лекарствами. После с другими Разве что: по цвету их и различала.

Приходили Уходили!.. Возвращались Была такая жуткая суматоха!.. Много криков и шума. Гама!.. Как Когда мы с Александром сидели на лавке и я смотрела наверх. Только там они носились по и на улице. А тут По палате больницы!.. И как они еще друг друга слышали, в этом всем: когда

даже

После я сорвалась; и слетела на пол. Но и приземлилась уже аккурат: в другой такой же белой палате. И знаешь еще: что?.. К лежачему и лежащему Отцу!.. Он был в состоянии, но И не лучшем же, чем я.

Так что

бы

Который уже, да, и действительно сидел: по левую от него; и правую же от меня сторону. Пока еще не вмешиваясь; но и пролив хотя бы уже на себя: немного света. Он-то, к слову, и «внушал» мне параллельно, доходчиво разъясняя, вопрос: кто что, почему где, когда и за что? Пока другой еще дышал. Под угрозой же, в любой момент, лишиться этой возможности. Лишиться кислорода!.. А кто это был? Кто мог быть, а и самое-то главное должен был быть, «линчевателем»? Я!.. То есть. Моя же копия! Или оригинал?.. Все зависело от того: кто я. Но и что-то же мне уже опять-таки все подсказывало, что и именно: копия. Точнее та Вторая: я! Темная половина: меня. И темная же: я!.. Да и не я же вовсе, как стало понятно совсем недавно. А тут же еще и почти: принято!.. Будучи полностью в черном облачении: от мантии с капюшоном, покрывающим голову, до кофты под ней джинс и кожаных сапог по колено, на высоком и тонком каблуке, поверх; с темными волосами и черными же глазами: без зрачков, радужек и даже без хрусталиков. Черные яблоки глаз, просто!.. На мертвенно бледной, белой же коже С широченной улыбкой. Ухмылкой и Гримасой!.. Оскалом. Ровных, но и «заточенных» же все при этом и будто бы специально в клыках, зубов. Пока кисти же рук; на левой из которых были темные рисунки и со стороны же все которой рукав был будто бы и так же все намеренно закатан до локтя; были сцеплены меж собой в замок и водружены локтями на колени. На коий уже, и в свою же очередь, была уложена голова вместе с лицом и взглядом устремленная на меня. Не сводящая взгляда, не мигающего совсем как мне казалось. Вот, честно, две зияющие черные дыры смотрели на меня. Но и одновременно сквозь меня: вовнутрь.