Хотела Анна попасть на кухню и уже было отправилась в эту дверь, но ей на встречу вихрем пронеслась, чуть не сбив с ног, Катерина с небольшим подносом с двумя тарелками разных салатов. За ней, ворча, чтоб та была осторожной, шла неторопливо сама Марья Петровна с большим подносом, на котором было шесть разных блюд, на небольших тарелочках. Проходя мимо Ани, она прервалась на улыбку, а потом снова начала ворчать на Катерину.
Аня так проголодалась, что манимая этими вкусными запахами, забыла про кухню и пошла за Марьей Петровной, верней за подносом в ее руках, уже мысленно поедая его содержимое. Когда на террасе все было поставлено на стол, Марья Петровна пожелала Ангела за трапезой Ане и пошла обратно в дом. Аня поблагодарила, села и начала есть. Вдруг она услышала, как Катеринка, смеясь, говорила Марье Петровне, что барыня не благословила еду, а стала, есть сразу. За что получила строгий выговор за обсуждение. Всего разговора Аня не слышала, но вспомнила, что утром отец перекрестил стол прежде, чем начать есть. Взяв это на заметку, Аня продолжила пробовать, что это за ее любимые блюда, которых она не знала, и которые должны «поднять ей настроение». Там было и мясо, и какие-то жареные овощи, и этот ароматный хлеб, от которого Анна теряла голову. Взяв кусочек хлеба, она долго нюхала его и не заметила, как съела целый кусок без всего. Такого наслаждения от еды она еще не испытывала. Настроение и вправду поднялось, и жизнь такая ей начинала нравиться и просыпаться уже не хотелось.
Сидя на террасе и дыша незабываемо чистым воздухом, Аня слушала раскаты птичьих песен и смотрела, как поместное хозяйство живет своей неторопливой бурной жизнью. Рядом с церковью женщины занимались чисткой дорожек, неподалеку от них бегали дети в простых рубахах с босыми ногами, играли во что-то шумное с прутиком и старым колесом от телеги. «Вот где счастье», подумала Аня, ей так и хотелось побежать и поиграть с ними, но, боясь непонимания, она осталась сидеть в кресле.
Вдруг из дома лихо и шумно выскочила Катеринка с какой-то небольшой корзинкой в руках. В корзинке, как оказалось, были вышивки и нитки с иголками.
Барыня, милая, не скучно тебе? Я вот решила, ну меня Марьюшка послала к тебе с рукоделием, скуку праздную разгонять. Я вот ваш незаконченный рушник взяла да накидку аналойную. Вдруг ручками захотите во славу Божию. Аня не поняла, что такое аналойная, поэтому взяла рушник, посмотрев на него, она очень удивилась, что красоту такую, да еще и гладью, сама вышивала. Но только она решила начать вышивать, переживая, что не помнит, как руки, будто лучше ее знали, что и за чем делается и куда втыкается иголка, и как лучше стежок положить, и как без узелка шить. Удивленная сама себе, Аня с таким удовольствием стала вышивать, что почти не слышала, о чем рассуждала, сидящая рядом Катерина. Вышивала она какой-то интересный орнамент с розами, в приятных пастельных тонах. Розы обвивали деревянную решеточку, распускали свои розовые бутоны в разные стороны и цвели, как живые.
Барыня, как же у вас хорошо получается. Отец Феофан будет очень доволен. Он так любит вашими рушниками иконы в алтаре украшать. Так и будет в этот раз, вот увидите, милая, так и будет.
Все остальное время за вышивкой они провели в молчании, Катеринина очень редко шептала на вздохе, что-то похожее на молитву. А Анна все думала о храме, о том, что она ничего не знает о церковной жизни. В храм она никогда не ходила, хотя ее всегда туда тянуло.
Незаметно за трудом рукодельным прошло около трех часов, и Катерину позвали помогать на кухне готовить к ужину приборы. Катя убежала и Аня, потянувшись, решила пройтись по двору, так не хотелось ей в дом. Спустившись с крыльца и пройдя метров пятьдесят по насыпанной дорожке, глядя на веселящихся босых детей, Ане тоже захотелось разуться и почувствовать мягкость дворовой травы ногами. Разулась, и пустилась по этой траве, а ножки
Ай!, Не привыкли к таким испытаниям. Заохав, она замедлилась в своих движениях и на цыпочках, стала пробираться обратно к тропинке, где оставила свои туфельки. Женщины, которые чистили дорожки, умилительно засмеялись и, так искренно жалеючи Аню, воскликнули:
Барыня, солнышко вы наше, зачем же вы так себя?
На что Анна не знала, что ответить и, только улыбнувшись, пожала плечами. Подойдя к ним из любопытства, она увидела, что они очищают дорожки от застывших каплей воска.
«Видимо, в храме идет генеральная уборка, не хорошо не помочь», подумала Анна.
А я могу чем-нибудь вам помочь, спросила она, собирая в косу растрепавшиеся волосы.
Нам незачем, барыня, а в храме поди спроси, там девушки окна и оклады моют.
Только Аня хотела войти в храм, как ее окликнул мужской голос. Это был ее отец, он вернулся из деревни и очень был рад видеть свою ненаглядную дочурку. Аню захлестнул поток радости и с чувством полной уверенности, что это ее папа, она со всех ног кинулась к нему навстречу. Обняв ее и поцеловав в лобик, Иван Гаврилыч со вздохом облегчения проговорил
Ну вот, узнаю своего непоседливого ангелочка. Как твои дела? Чем занимала себя сегодня?
Аня начала свой рассказ о проведенном дне, и они пошли в дом в обнимку. Иван Гаврилыч слушал Аню с улыбкой, не переставая умиляться ее восклицаниям о красоте природы. Зайдя в дом и дойдя до кабинета, он открыл дверь перед Аней и сделал жест рукой, приглашая ее вовнутрь. Аня зашла в отцовский кабинет, прошла и села на кушетку. Отец сел за свой стол и, открыв какую-то тетрадь с какими-то цифрами, дождавшись окончания Аниного рассказа, сказал:
Доволен я своей поездкой в деревню. Дела у нас идут хорошо. Посадки заканчивают, в срок укладываются. Хорошо, что Троица нынче поздняя, все успеваем.
Это очень хорошо, сказала Аня, улыбаясь отцу, и чтобы поддержать добрую беседу, добавила, теперь главное, чтобы год был урожайным.
Так и прошло время в разговорах о делах, погоде, хозяйстве. Иван Гаврилыч иногда что-то записывал в свою тетрадь, Аня то сидела, то прохаживалась и разглядывала книги. Аня все больше чувствовала расслабление и спокойствие.
Увидев, что Аня внимательно разглядывает книги, Иван Гаврилыч, подпирая рукой подбородок, пробормотал:
Дочунь, приглядела, чем займешь свою ясную головушку перед сном?
И Аня с хитрой улыбкой, кивая головой, выбрала себе книгу для чтения. Это был сборник стихов разных авторов, известных и не очень.
Взяв разрешение унести книгу в свою спальню, Аня вышла из кабинета и поднялась по лестнице на второй этаж. Она была немного удивлена своему восприятию окружающего. Ей не была обстановка в диковинку, как утором, она точно знала, что, где и зачем стоит, кто и когда это туда поставил или положил. И дверь в свою спальню ей не пришлось искать, она точно знала, какая из восьми дверей ее. И что находится за остальными, она тоже знала.
Этот мир будто существовал в ней давно, и она в нем знала себя. Все было живым и настоящим. И Аня уже не думала о том, чтобы скорей проснуться, ее не пугала неизвестность этой жизни. Она просто стала забывать о городе, с его шумными раздраженными людьми, о работе, потому что история сама прикоснулась к ней. И даже про кота она уже не вспоминала.
Зайдя в спальню, она положила книгу на прикроватный столик, который смирно стоял на трех своих изогнутых ножках, и подошла к окну. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула и расплылась в улыбке. Алый свет ранней зари окутывал все вокруг, даже сквозь опущенные веки он был ярок. Аня открыла глаза и оглядела окрестности: двор, в котором бегала ребятня детсадовского возраста, храм, у которого женщины уже закончили чистить дорожки и подметали крыльцо, небольшой хозяйственный дворик, в котором куры бегали, как маленькие белые и рыжие пятнышки и часть конюшни, в которую шли двое мальчишек, неся в руках ведра.