Для нашей цели нет необходимости прослеживать, как эта классификация на фиксированные виды углубилась после К. Э. фон Бэра, как она приняла идею последовательного порядка внутри отдельных видов и как она в некоторой степени потеряла твердость своих рамок в постоянных родах. Даже гениальная попытка классификации Л. Агассиза (1859) основана на предположении, что все основные роды неизменны, т.е. что они могут быть четко разграничены. Кстати, его классификация отличается от последней, рассмотренной выше, метафизически только тем, что фон аристотелевской концептуальной философии окрашен теоремами физико-телеологического доказательства Бога; и логически только тем, что в реалистический ход мысли «чертежей» Кювье вплетена номиналистическая нить. Ведь, согласно Агазису, (логические) роды организмов являются «откровениями (проявлениями) мыслей Творца». Они «установлены божественным интеллектом как категории природы его мысли, так что «многообразные узы, связывающие всех животных и растения вместе, являются живым выражением гигантской мысли, реализованной в течение времени как дышащий душой эпос». Согласно Агассизу, существуют только индивиды; все роды в логическом смысле являются одинаково идеальными, человеческими копиями божественной творческой мысли. Но «как индивидуумы, существуя, только представляют и не образуют своего вида, так, несомненно, эти же индивидуумы в это самое время представляют свой род, свой порядок, свою семью, свой класс и свой тип, характер которых они содержат в себе так же неизгладимо, как и характер своего вида».
В цитированных выше словах Roth подразумевается, что петрографические типы существенно отличаются от «фиксированных видов» организмов из-за текучести их связей.
Однако это было бы так, если бы нити самодостаточных постоянных форм, которыми аристотелевская умозрительная метафизика оплела мир, не были бы понемногу разорваны. Ведь из истории ботаники и зоологии очевидно, что идея, систематизированная, в частности, Линнеем, согласно которой мы должны были бы считать, что столько видов, сколько различных форм создано прямым божественным вмешательством в контексте космически реального, восходит к этой идее мира. Если бы эти представления о творении были верны и если бы, кроме того, нам было позволено придерживаться схоластической теоремы о творении вместе с Линнеем, мы должны были бы утверждать, что «виды» реципрокных организмов в техническом смысле ботаники и зоологии «абсолютно постоянны», поскольку их создание является «истинным продолжением». Мы были бы даже столь же оправданы, если бы сочли очевидным перенести эти самые предположения с Линнеем и на технические «роды». Ведь именно в этом смысле, а не в том, который иногда предполагал Дарвин, следует толковать утверждение Линнея, что «не характер составляет род, а род составляет характер, что характер вытекает из рода, а не род из характера, что характер существует не для того, чтобы создать род, а для того, чтобы сделать его узнаваемым». То же самое мы можем утверждать и в отношении высших родов организмов Линнея, порядков и классов. Только разновидности его деления мы могли бы безоговорочно отбросить к делению на типы, поскольку они «изменяются по случайным причинам».
Понятно, что такое разделение организмов на строгие формы могло продолжать доминировать в умах на протяжении десятилетий. Оно возникло из невидимых метафизических предпосылок, которые на протяжении веков поддерживали рамки классификационного мышления. Более того, он предлагал сугубо описательному состоянию знаний в ботанике и зоологии подходящие, наглядно удобные и, в целом, целесообразные критерии для систематического деления рядов организмов. Поэтому отдельные предварительные мысли Линнея о предполагаемой текучей связности систематически завершенных естественных видов, которые должны быть установлены в будущем, были оттеснены на задний план под тяжестью этих предпосылок и условий.
Насколько прочно эти предрассудки господствовали и в философских трактовках деления организмов на рубеже прошлого века, показывают намеки, с помощью которых Кант в «Критике способности суждения» специализирует логические и трансцендентальные законы систематики для живых существ, упомянутые в предисловии. Идея «ступенчатого приближения» одного органического рода к другому, от человека «к мхам и лишайникам и, наконец, к сырой материи» остается для него без реальной силы. Ибо эта гипотеза о генетической, текучей связи организмов ограничивается философом первыми периодами развития Земли. Организация, которую мы знаем опытным путем, состоит только из «видов, которые не вырождаются в будущем», разнообразие которых остается «таким, каким оно было в конце действия этой плодородной формирующей силы». И даже в этой гипотезе, по мнению Канта, он может охарактеризовать предположение лишь как «смелое приключение разума».
Даже геологическая теория типов Кювье является лишь дальнейшим развитием в сфере влияния этой жесткой умозрительной философии. Ведь позднейшие так называемые типы великого зоолога являются, согласно его собственному объяснению, не чем иным, как «основными образованиями, общими чертежами, если можно так выразиться, по которым, как кажется, смоделированы все животные и чьи более отдаленные подразделения являются не более чем незначительными модификациями, основанными на развитии или добавлении отдельных частей, которые ничего не меняют в сущности основного плана». Поэтому то, что здесь называется типом, не является типом в нашем логическом понимании этого слова. Ибо эти типы позвоночные, моллюски, членистоногие, лучевые животные не являются репрезентативными видами с плавными переходами. Скорее, это абстрактные морфологические схемы, которые можно найти как общие для всех конкретных модификаций; а именно, неподвижно закрепленные морфологические роды, которые перетекают друг в друга без переходов, которые являются относительно наиболее общими и которые становятся нормами для классификации благодаря тому, как они реализуются в отдельных группах животных. Они похожи на четвертую, агрегативную форму репрезентативных типов, рассмотренную выше, только тем, что, согласно Кювье, ни они сами, ни даже их подразделения не должны допускать рядоположного расположения. Виды животных в техническом смысле, однако, по мысли Кювье, строятся в ходе многочисленных смен одного за другим многочисленных революционных периодов земной поверхности, которые внезапно врываются и вызываются неизвестными причинами. Этого требуют палеозоологические данные. Но в пределах каждого периода виды и, следовательно, роды, полы, трибы, семейства, порядки и основные подразделения (отряды, типы) должны быть постоянными. Кроме технических видов, т.е. видов в зоологическом смысле, объединяющих особей, «которые произошли друг от друга или от общих родителей и так же похожи на них, как и они друг на друга», существуют, однако, разновидности, т.е. «более или менее различные расы, которые могли произойти от вида». Но именно их изучение должно показать, что животные обладают свойствами, которые противостоят всем природным, а также человеческим влияниям, и ничто не должно показать, что время действует на них более эффективно, чем климат или одомашнивание. Поэтому только для этих разновидностей, поскольку для них допускаются флюидные различия, можно было бы поставить под сомнение классификацию типов в нашем логическом смысле.