Ему было не наплевать это я понял верно, потому что, будь это правдой, он бы проигнорировал мои слова, но, когда мы сели за крайний столик у окна, Данко сухо продолжил свою мысль; слова из его рта вылетали с невиданной для него разгоряченностью. Никогда прежде Данко не показывал себя с такой стороны теперь он впервые за долгое время показался мне живым человеком, способным испытывать простые земные эмоции: я видел, как его переполняла обида и гнев, и горечь сочилась из темных складок его шерстяного пальто, как жирные сгустки меда на пчелиных сотах.
Если я сделался твоим смотрителем, это не значит, что я превратился в твою няньку. Тем более в твоего друга. Хватит выливать на меня свои переживания и проблемы. Твое присутствие негативно сказывается на моем здоровье: теперь у меня постоянно болит голова и стал хуже аппетит. Потому что ты настоящая заноза в заднице. Но проблема не только в этом. Проблема в том, что мне придется как-то уживаться с тобой и терпеть твое присутствие, хотя мне никогда этого не хотелось, и все, чего мне хочется это тишины. Чтобы ты молчал большую часть времени, потому что каждое твое слово так или иначе меня раздражает. Теперь я буду есть свой морковный торт, а ты будешь молчать, иначе я за шиворот тебя выброшу в окно, и будь уверен на это никто не обратит внимания.
Я посмотрел на оконную раму низкого окна если бы я упал оттуда, то безболезненно приземлился на серый, заснеженный газон возле университета.
А почему ты тогда меня терпишь, если можешь просто швырнуть в окно? я поковырял пальцем лаковое покрытие деревянного стола, Может ты даже смог бы убить меня безнаказанно?
Ты прав, Данко воткнул ложечку в поверхность жирного торта, Я могу швырнуть тебя в окно. Но я не буду этого делать. Потому что твое тело, твои грязные ноги повредят газон, который я с таким трудом высаживал. И я не стану убивать тебя, потому что убийство это грязно и нелепо, и я бы доверил это лучше кому-то другому, кого не приводит в раздражение кровь под ногтями.
Ты высаживал газон возле вуза? я чуть не рассмеялся от удивления.
Я президент эко-клуба университета, Данко неодобрительно покосился на меня, Об этом не знают, видимо, только на вечернем отделении.
Серьезно? не удержав себя, я все-таки коротко хохотнул, Не могу представить тебя, сажающим газон возле вуза. А как в тебе сочетается философия экоактивиста и принадлежность к группе студентов, которые занимаются незаконными издевательствами?
Я ведь не издеваюсь над укропом. Кстати, напомни мне, когда я в последний раз над тобой издевался? На мой взгляд, с моим появлением твоя жизнь стала куда лучше, чем была прежде. По крайней мере, теперь ты не боишься за свое здоровье, задерживаясь допоздна на занятиях.
Это не отменяет того факта, что я буквально твой заложник.
Уж извини, Данко сделал паузу, чтобы прожевать кусочек торта, Но это было не моей идеей. Я так же против этого, как и ты.
И в чем же выражается твой «протест»? я скептично оглядел его фигуру: он сидел прямо передо мной, умасленный деньгами и вседозволенностью, и бледность лица Данко показалась мне искусственной, фарфоровой, как и все его слова, и тон разговора, и серый блеск темных глаз, и эмоции, которые он мне украдкой показывал. В том, что ты якобы вежлив со мной и не бьешь? Если тебе не нравится все это, пойди скажи об этом тем людям, которые за это ответственны. Чего ты молчишь вечно? Кого боишься?
Ты забавный, Данко отложил ложечку на край блюдца. Думаешь, что если я пойду и поговорю, то изменю этим что-то? Думаешь, все так просто? Если бы оно так было, то наш вуз и все вузы нашей страны превратились бы в миниатюры Оксфорда и Кембриджа, и наше образование поднялось бы на десятки ступеней вперед, обогнав Великобританию и Новую Зеландию. Если бы каждый студент мог внести свой вклад в развитие университета, если бы каждого студента слушали и слышали, то сейчас ты бы не сидел на грязном стуле в дешевом кафетерии и не смотрел бы на то, как я ем отвратительный по вкусу морковный торт и как скучаю на каждой паре, потому что у меня и у всех остальных, уж поверь мне нет никакой мотивации учиться. Думаешь, раз я по вечерам становлюсь более важным и меня слушаются другие студенты, мои слова могут изменить систему? Это не так работает. Меня могут слушаться обычные «громилы», но остальная «Верхушка» плевать хотела на мои предложения. Там все сложнее, чем ты думаешь. Поэтому заткнись и принеси мне чай, пожалуйста.
То ли в благодарность за его честность, то ли из-за проснувшегося во мне чувства вины я все же принес Данко чай. То, что он обжегся кипятком, уже было не моей заботой.
А что насчет Адель? спросил я, когда мы уже поднимались в аудиторию.
Данко тяжело вздохнул; на долю секунды мне даже стало его жаль, пока я не вспомнил, что причинять Данко неудобства моя единственная отрада.
Адель, повторил он, снова вздыхая, Репетиция должна быть сегодня вечером? Хорошо, я схожу с тобой.
Почему? я с интересом посмотрел ему в спину.
Потому что иначе ты станешь еще большей проблемой, ответил он.
Данко оказался не прав. Если бы мы не посетили эту репетицию, проблем стало бы гораздо меньше но ни я, ни Данко не знали того, что должно было случиться.
Глава 4. Серая исповедь
Актовый зал был пыльным и напомнил мне огромный чемодан советских времен неподъемный, с лоснящейся тканью внутри, упрямый в своей преданности старине и ненужности. Вид старомодных стульев, обитых зеленым бархатом, показался мне удручающим. Все пространство вокруг эти пресловутые стулья, деревянный пол, театральные занавесы с дурацкой золотой каймой и кисточками по краям было измазано в сероватом слое старости и заброшенности. Люстра в потолке горела маслянисто-оранжевым светом, от которого лицо Данко приобрело некрасивый оттенок охры: болезненный и искусственный.
Приглашение получили сразу двое? на меня и Данко обернулись с первого ряда, когда мы пытались бесшумно занять места где-то в конце зала.
Адель меняет правила?
Или кто-то решил их нарушить.
Не думаю, подал голос Данко, лениво откидываясь спиной на скрипучий стул, Что Адель будет против моего присутствия. На вас-то мне наплевать.
Какой ты грубый, со своего места на первом ряду лениво поднялся парень: здоровый качок в обтягивающей футболке и волосами такого ядерно-рыжего оттенка, что у меня закрались подозрения, что он носил парик, Не порть нам дружелюбную атмосферу домашних репетиций, Данко. Раз уж пришел со своим приемным сынишкой, то сидите тихо и не мешайте остальным.
Так вы первые начали нас обсуждать, я встрял в разговор, Ничего личного, парень, мы тут явно не для того, чтобы портить вам настроение. Просто и вы относитесь к нам подружелюбнее.
А ты кто такой? со своего места поднялась и обернулась на меня девушка с громадной бейсболкой на голове «Brooklyn NYC»; вид у нее был усталый, но не агрессивный, хотя я вряд ли смог бы назвать агрессивным и того здорового рыжего парня.
Меня зовут Казимир, я покосился на Данко: будет ли он одергивать меня, чтобы я не общался с посторонними? Адель мне дала приглашение. Данко меня Сопровождает.
Ясно, рыжий пожал плечами, Ну я Питирим.
Я Вета, последовала его примеру студентка в бейсболке, Приятно познакомиться.
Не уверен, что им так уж приятно, шепнул мне Данко, когда Адель со своей группой наконец появилась на сцене, Они недолюбливают новичков, которых собирает и приводит Адель. Не все вливаются в их компанию.
А что, это так сложно сделать? я недоуменно уставился на виднеющиеся макушки студентов с первого ряда: помимо Питирима и Веты там сидели еще двое, которые проигнорировали наше присутствие.